ЛАБИРИНТ

 

 

1

 

Сначала не было ничего. Потом появилось «Пятно», точнее, ощущение того, что «Пятно» есть. Несомненно, нечто, породившее это ощущение, появилось намного раньше. Даже раньше самого «Пятна». Но еще раньше существовало то, что побудило это нечто проснуться…

Что же погрузило все в глубокий вневременной сон…

 

Очертания «Пятна» постепенно начинали проявляться, сплетая из нитей реальности образ, доступный восприятию. Но каждый раз призрачный образ тускнел, четко не отпечатываясь в сознании, и растворялся, пропадая вовсе.

Следующий «контакт» происходил, когда нечто поднималось из глубин безвременья и жадно тянулось ощупать покровы жизни. Все повторялось бесчисленное количество раз, но, одновременно, «контакт» казался непрерывным.

Наконец, «Пятно» обрело четкую форму.

Бездонная глубина заключилась в миндалевидные овалы карих глаз, обрамленные густыми пушистыми ресницами. Локоны темных волнистых волос ниспадали на лоб и вески, приводя в гармонию вечную вселенскую игру тени и света. Плавные и мягкие изгибы губ, наполненных жизненными соками, казалось, сливали воедино девственную чистоту и порочность плотских желаний. Плавный овал подбородка и высокие скулы придавали лицу черты неземного очарования.

Губы ее разомкнулись и родили звук…

Он ударил по барабанным перепонкам, словно морской прибой гулко бьет о неприступную твердь скалы. Я невольно сморщился, погружаясь в неожиданно открывшийся безграничный мир звуков…

 

Я смотрел на ее лицо. Казалось, каждая черточка, каждый изгиб и впадинка были мне знакомы. Этот прекрасный рельеф лежал в подсознании, еще до того, как вернулась возможность зрительного контакта.

Она произнесла что-то на незнакомом певучем языке. Я заставил веки опуститься и подняться, чтобы показать, что слышу ее.

- Ты… - попытался произнести я, и тут же почувствовал, как кровь приливает к голове, наполняя ее невыносимой болью.

Ее ответа я не понял, но слова прозвучали так нежно и ласково, что я невольно ощутил себя в полной безопасности, и тут же почувствовал сильную усталость. Веки опустились, и я вновь погрузился в глубокий тревожный сон.

На этот раз в нем присутствовали сновидения…

 

2

 

Беспросветный серый туман клубился над землей. Трава шевелилась, смешиваясь с дымом, превращаясь вместе с ним в одну тягучую вязкую субстанцию.

Жуткая какофония звуков… Звон и лязг оружия, ржание испуганных лошадей, стоны раненных, рычание, вопли, дикие устрашающие боевые кличи индейцев, канонады выстрелов, сбивчивые команды офицеров. Все, что могло двигаться, бороться и сопротивляться издавало звуки, и лишь гробовое молчание убитых хранило потерявшуюся в мире тишину…

Люди, сотни людей слились в безликую массу, зараженную вирусом уничтожения, рубили, разрывали на куски, убивали друг друга. Высвобожденная на волю ужасная разрушительная мощь заполнила и поглотила все вокруг.

Открылась невидимая дверь, и эта мощь проникла в мое сознание, превращаясь в четкую незыблемую реальность.

 

Ацтекский воин вырос передо мной словно из-под земли. Я успел лишь заметить пестрящую разноцветными лоскутами и перьями одежду, да размалеванное лицо, искаженное гримасой ненависти и страха.

Острый наконечник индейского копья чиркнул о кирасу, высекая искры. Ацтек сделал следующий выпад, направляя острие мне в лицо. Я взмахнул мечом, разрубая копье пополам, и коротким скользящим ударом распорол индейцу живот. Тут же одна стрела удалила в мой шлем и отскочила от него, а другая впилась в бедро.

Что-то обхватило мою ногу - орудуя длинным крюком, индеец пытался повалить меня на землю. Мой меч описал смертоносную дугу, и ацтек, дико вопя, схватился за оставшийся от руки окровавленный обрубок. Болевой шок на мгновение лишил его сознания. Это мгновение стоило ему жизни. Меч свободно вошел в мягкую податливую плоть его тела.

Пот заливал глаза и мешал смотреть. Я получил сильный удар в спину, но устоял на ногах, развернулся и рубанул с плеча, опуская меч на украшенный пестрыми лентами птичьих перьев шлем вражеского воина. И тут же почувствовал сильный укол в бок, между пластинами лат. Острая боль пронзала тело. Я взревел как раненый бык и с силой раскрутил тяжелый обагренный кровью меч над головой, срубая все, что появлялось на пути.

В этом кровавом месиве уже невозможно было отличить своих от чужих. Ненависть и безумие поглотили все мысли и чувства. Порожденное гигантским выплеском разрушительной энергии, кровавое детище войны - смерть, собирая кровавую жатву, насыщалась вдоволь. Сражение превратилось в бойню, в которой не оставалось победителей. Лишь мертвецы, да корчащиеся в предсмертных муках раненые…

Израненный, пронзенный стрелами и обессиленный я ждал смерти. Изрубленные обезображенные трупы усеяли землю. Покрытый своей и чужой кровью, тяжело дыша, я еще продолжал стоять на ногах, но уже чувствовал себя одним из них. Все было кончено. Друзья и боевые товарищи, мои солдаты и командиры, люди, связывавшие меня с родиной, полегли костьми в земле, которую называли Раем. Эта земля, куда мы пришли завоевателями и хозяевами, стала нашей братской могилой.

Как стыдно и страшно умирать так… далеко от родного дома… не от меткого удара достойного врага, полеченного в бою, а скончаться от потери крови, от жажды и голода, рядом с разлагающимися телами своих друзей… в мучениях… Умереть с мыслью о том, что вся жизнь была пустой и лишенной смысла. Где сейчас все, чего я добился, ради чего жил, во что верил? Слава, богатство, сила… в данный момент все этот ничего не значит… Тогда что же я возьму с собой в вечность?

Стиснув зубы, я обломал торчащее из бедра древко стрелы, наконечник остался глубоко в мышце. От слабости и боли в раненой ноге я упал на одно колено, и в этот момент увидел перед собой такого же полуживого, как и я ацтека, заносящего трофейный меч над моей головой для удара. На доли секунды я оказался быстрее. По инерции движения он сам напоролся на острие меча, который я успел выставить перед собой. Лезвие вошло ему в низ живота и проткнуло насквозь. Я слышал, как хрустнули кости его позвоночника. Теплая кровь окропила мое лицо, залила глаза. Сил больше не осталось, даже на то, чтобы уклониться от удара.

…в последний момент я успеваю заметить, что с рукояти опускающегося на мою голову меча, прямо на меня смотрит распятый Христос…

 

Ну, вот и конец… Аминь… Я лежу оглушенный, но через какое-то мгновение понимаю, что никто не собирается добивать меня, что больше никого не осталось.

Кровь клокочет в горле, захлебываясь, я выплевываю ее. Боже! Почему ты не позволил мне умереть как воину!? Я умираю словно последнее ничтожество. Грифы будут выклевывать мои глаза, а шакалы разрывать на куски внутренности. Всю жизнь я держал на устах твое Имя, и все мы, погибшие здесь, твои верные дети, несли на эту дикую землю твое Крестное Знамение, но ты слишком высоко, чтобы снисходить до мук простых смертных. Так будь же ты проклят!

 

Я вскочил, тяжело дыша. Меня окружал мрак. Какой страшный и реальный сон… Словно воспоминание пережитого. Где я? Кто я такой? И что, в конце концов, происходит?

От резкого движения в глазах потемнело. Боль пронзила все тело, заставила упасть и скорчиться. Схватившись за перевязанные раны, я ощутил под руками просочившуюся сквозь повязки горячую и липкую кровь.

Послышались быстро приближающиеся частые шаги и голос, в котором звучали ноты испуга и удивления. Уже знакомый голос девушки.

Я стиснул зубы, пытаясь сдержать стон. Наконец, не в силах противостоять боли, я закричал и потерял сознание.

 

3

 

- Все в мире имеет некий смысл, и все идет к одному, только разными путями. Даже камни, хранят в себе душу. И камень является камнем потому, что сам себе снится камнем. Камень, в отличие от человека, не имеет возможности видеть себя кем-то другим. Но если вдруг, в каком-то кошмарном сне ему привиделось бы, что он легкое птичье перышко, он сразу потерял бы свой вес, и любой порыв ветра смог бы поднять его и унести. Конечно же, для камня, имеющего единую реальность своей плотности, это бы и стало настоящим безумием и концом света. В сущности, это и есть конец света старого, за которым неизбежно следует новое начало. Мир претерпевает изменения в сознании. Смена состояний восприятия и новое осознание кажется хаосом, в котором теряется всякое представление о стабильности. Но камни – это только камни…

- Да, и им не снятся кошмары.

- Например, как тебе?

- Давно я не слышал этот голос! – Воскликнул я.

- Да уж, целую вечность пыталсясь к тебе достучаться, но ты всегда так сильно занят. К тому же, силы, обступившие тебя в последнее время, входили со мной в явный диссонанс.

Сине-фиолетовая дымка смягчала четкость его очертаний, поэтому я мог видеть его по своему желанию по-разному. Стоило представить себе, например, большую черную пантеру с лоснящейся бархатистой шкурой, или худого, умудренного опытом старика, с веселой сеточкой морщин вокруг глаз, в бездонной глубине которых затаилась тайная печаль, и он тут же послушно принимал эти образы, легко материализуя любые формы, отраженные вовне сквозь призму моего сознания.

- Почему же ты появился сейчас? – Спросил я.

Мне показалось, что этот прямой вопрос слегка обидел его, но я знал, что мне это только показалось.

- Ты готов к этому.

- Так просто?

- Когда ждешь гостей, оставляешь дверь открытой, правда? Твоя дверь была заперта очень долго. Точнее, в доме, который ты выстроил для своих игр, не было двери. Ты совсем забыл о том, что в доме обязательно должна быть дверь. Да просто даже для того, чтобы выскочить из него, когда он начнет рушиться! С твоей стороны это было очень не осмотрительно. – Он улыбнулся и, словно уловив мою мысль, произнес: - Не мне судить тебя, ты же все знаешь сам. Или время оставило на тебе свой тяжелый отпечаток?

- Наверное, я чувствую себя камнем, который…

- …увидел себя во сне перышком… - Закончил он. – Иллюзия, державшая тебя в плену, рухнула. Твое сознание свернулось, исчерпав само себя. Проще говоря, твой карточный домик, без окон и без дверей, сложился и накрыл тебя с головой. Но сейчас ты уже на пороге создания очередной иллюзии, а ты большой мастер иллюзий! И эта точка вне времени и пространства, когда старый мир рухнул, а новый еще не построен, и есть точка нашей встречи.

- Эта точка и есть настоящая реальность? – Спросил я, на что он от души рассмеялся.

- Поразительная способность к выживанию и трансформированию эманаций в грубо отвердевшую, мало подвижную материю! – Наконец, изрек он.

- Так что же тогда реальность?

- Все и Ничто.

- Ты всегда умел загонять меня в тупик! – С досадой бросил я, на что он опять засмеялся, словно в воздухе зазвенели тысячи колокольчиков.

- Как можно загнать в тупик того, кто знает выход?!

- Ты говоришь так, будто я… знаю этот выход…

Он лишь пожал плечами.

- Это Лабиринт. Бесконечная череда тоннелей, комнат и поворотов, среди которых в беспорядке затеряны тупиковые ветви. На разных уровнях, в разных измерениях он простирается, заключая в себя все сущее. И если в его плане есть выход, как ты думаешь, куда он может вести?

Я невольно поежился, чувствуя, что еще не окреп для такого разговора.

- Извини, забыл твое имя. – Произнес я.

- У меня нет имени. А если даже есть, все равно ты не смог бы его произнести. – Ответил он

- Ну, хорошо, как тогда называть тебя?

- Еще во времена Соломона ты называл меня Ах-Хи Дроган. Можешь пользоваться этим именем, хотя и оно далеко от истины…

Фиолетовое сияние побледнело, и по его краям появились тонкие золотистые нитевидные прожилки.

- Ладно, тебе пора… - Голос его задрожал, теряя четкость, - …помни – лучше видеть кошмары, чем быть камнем…

 

( Продолжение следует... )