Темно, сухо, холодно…
Я стою у распахнутого в густые осенние сумерки окна, смотрю на мягкое небо, всё в клубящейся черноте грозовых туч. Мне совсем не больно.
Одиночество со мной. Возможно - оно единственный спутник за всю бесконечность моего существования. Но я не жалею об этом.
Ни луны, ни звёзд, ни резкого света уличных фонарей… Отчего же тогда так отчётлив танец пылинок в проёме окна?
Пыль везде. Мне кажется, я никогда не знала другого мира - тёплого, весеннего, в котором нет этой удушливой пыли. Да полно, разве существует он, другой мир?
Отхожу, прячусь в бархатных тенях огромной комнаты. Временный приют, слабая защита от себя самой…
-Пандора…
Долгое эхо, похожее на шелест опавших листьев, разносится по комнате. Оно танцует в каждой пылинке, в каждой тени.
-Пандора…
Мне не страшно, я давно разучилась бояться. Слишком давно.
Ухожу ещё глубже в тени, сажусь в мягкое кресло, закрытое, как саваном, белой простынёй. Снова эта духота взмывшей в воздух пыли. Мне плохо. От надрывного кашля на глазах выступают злые слёзы.
-Пандора…
Молчание. Бесконечность молчания. Танец пылинок на фоне распахнутого окна…
* * *
Никто не верил в то, что я оживу. Уж слишком много всего намешали во мне странные боги. Таким, как я, обычно не суждено сделать даже вдоха - ни один мир не желает принимать нас.
И, тем не менее, я ожила.
Красивая как мечта, как звезда летней ночью. Коварная как кинжал в темноте.
Я умела предавать. Я не могла иначе.
Пандора, Одарённая всеми…
Проклятая всеми…
Много-много времени прошло с тех пор, как гордый и глупый титан Прометей был покаран Зевсом за свою недостойную любовь к смертным. Но не успокоился Отец богов, не остыл переполняющий его гнев.
-…Возьми у Афродиты губы, у Афины - руки, а у Геры… - Повелитель Олимпа на мгновение задумался, вспоминая свою ворчливую супругу, скривился как от уксуса. - Впрочем, у Геры ничего не бери…
Поклонился Громовержцу Гефест-Мастер. И рад, и не рад он был наказу Зевса. «Пусть будет она подобна богине…».
Пусть…
-Я дам ей власть над мужчинами, - ворковала надо мной Афродита. - Она будет пленять каждого, кто только взглянет на неё. И никто не спасётся от этих чар.
-Фу, сестра! Что за вздор! - Оттесняя богиню любви, ко мне подошла Афина. - Я сделаю её мастерицей, равной которой нет среди смертных. Не будет такой работы, с которой бы не смогла она справиться!
-А я, - подал голос златокудрый Феб, - я подарю ей голос, прекрасней которого не сыскать в подлунном мире. И даже музы станут завидовать ей. В голосе этом будут власть над смертными. И не посмеют противиться ни одному её слову!
-Получи же и от меня подарок, - ухмыльнулся Зевс, поглаживая грубыми ладонями мою глиняную грудь. - Пандора…
* * *
Я играю с пылинками. Моя тонкая рука вплетается в узор их танца, делая его совершенным.
Огромная комната с гулким эхом, единственное кресло в центре. На старых досках скрипучего пола едва заметны в пыли мои следы.
Я знаю, что время неумолимо. Пройдёт покой, пройдёт. Вижу, помню: на пороге моего убежища уже поджидает тревога. Я скоро снова встречусь с ней.
-Пандора…
Пусто, темно, холодно…
Опять осень. Я люблю её, огненноволосую спутницу моих несчастий. И никто не может объяснить, откуда во мне эта нежность. То ли память, молчавшая столько веков, просыпается, то ли просто душа у меня такая.
Душа?
* * *
-Я подарю тебе ложь и коварство, - ехидно ухмылялся Зевс, вдавливая в мою глиняную плоть изворачивающихся змей порока. - О, я дам тебе жажду предательства и отчаянную хитрость, холодное высокомерие и алчность, опасное любопытство и гордыню. Ты будешь ужасна и прекрасна, моя Пандора!
-Остановись! - в ужасе воскликнул Гефест-Мастер.
-Остановись! - вслед за ним закричали другие боги. - Мир не примет такое чудовище!
-Чудовище? - удивился Зевс. - Прекрасная снаружи, мерзкая внутри. О, моя Пандора вовсе не чудовище! Она - мой дар и проклятие людям. Она такая же, как они. Пандора…
Спрятала в ладонях печальное лицо Афродита. Афина сурово сжала бледные губы. Отвернулся от меня златокудрый Феб. Бессильно сомкнул огромные кулаки мой творец Гефест.
И только Гера смеялась, глядя на извивающихся змей в моей глиняной груди. Она рада была, что ничего не подарила мне.
-А теперь очнись, моя красавица, - приказал Зевс, и вдохнул в мои бессловесные уста новую жизнь. - Пандора…
* * *
Столько веков пролетело…
Я устала считать. Я просто живу, иду в бесконечность. Я знаю свой Долг и своё Искупление. Разрушать, ненавидеть, предавать… Только сейчас покой. Только сейчас…
Тени застыли вокруг меня, во мне… и пыль, удушливое напоминание о моей силе и слабости.
-Помнишь? - шепчут стены.
-Помню, - беззвучно отвечаю я. - Всё помню, как будто бы это произошло лишь миг назад.
-Зачем тебе это?
-Я не знаю. Но чувствую, что так надо. Надо…
-Пандора…
* * *
Он сидел на самом краю скалистого выступа, и алмазы морских брызг в беспорядке играли в его чёрных волосах, на оливковой коже. Он не смотрел на меня, но чувствовал, что я пришла.
-Здравствуй, Эпиметей, - произнесла я, и увидела, как вздрогнули его могучие плечи. - Я жена тебе…
-Жена? - Он напрягся, встал во весь свой огромный рост, посмотрел на меня сурово из-под густых чёрных бровей. - Жена, присланная Зевсом! Зачем мне такая?
Но знала я, в тот же миг уже знала, что он не отпустит меня. Я - дар и проклятие.
Пандора…
Кричал на краю мира прикованный к скале Прометей. Кричал до хрипа, до изнеможения: «Не принимай подарков от Зевса! Заклинаю тебя, не принимай!». Но чем он мог помочь брату?
-Зачем я люблю тебя, Пандора? - шептал Эпиметей, грея в своих огромных руках мои ледяные ладони. - Зачем не могу оторвать от тебя взгляда? Зачем голос твой является мне среди ночи? И нет покоя, нет…
Тьма, ступени во тьму, крохотный огонёк освещает путь. Я иду, спускаюсь неслышно туда, где хранятся запечатанные рукой Зевса сосуды - моё приданое. Любопытство - страшный порок - гложет меня изнутри, извивается в груди, жалит в самое сердце.
Одним глазком, на мгновение… Увидеть бы…
И открываю…
Смеялся на заоблачном Олимпе Зевс-Громовержец, глядя, как освобождённые мной беды, укрывают чёрным покрывалом мир. Он был доволен своим творением, - я оправдала его надежды. И теперь всю бесконечность своего существования мне суждено нести это проклятие людям, обращая в пыль все их начинания.
-Зачем? - вопрошал Эпиметей, больно сжимая мои плечи. - Зачем?
Что я могла ответить ему? Я - дар и проклятие.
Пандора…
* * *
Ночь, осень, пыль…
Я здесь всего лишь на краткий миг. Потом - снова бесконечная дорога. А пока я отдыхаю.
Да, мне надо отдохнуть.
Я иду по мирам, я несу с собой проклятие Зевса-Громовержца. Сквозь века, тысячелетия, как последняя воля давно почившего божества. Его ненависть, его гнев оказались сильнее человеческого забвения.
Но иногда, в такие вот холодные осенние дни, мне кажется, что я вспоминаю то, чего быть просто не могло.
Я вижу алый огонь огромной кузницы, чувствую запах раскалённого железа и крепкого пота. Чьи-то сильные руки с любовью проводят по моему глиняному телу.
-Я знаю, - раздаётся едва слышный шёпот, - что уготовил тебе Зевс. Ты - его проклятие. Но ради Прометея, который был мне другом… Слышишь, Пандора, Прометей был мне другом. И по воле Зевса я своими руками приковал глупого титана к скале… За это я ненавижу Громовержца! Слышишь, Пандора? Я даю тебе то, что некогда подарил мне Прометей. Храни это как самое бесценное сокровище… и дари всем, дари щедро, не скупясь. Это моё благословение людям, это…
Пыль замирает, останавливая свой вечный танец. Мне пора.
Я накидываю на плечи чёрный плащ, в последний раз обвожу взглядом комнату, послужившую мне пристанищем.
Дорога. Вечная дорого в никуда…
Я не смотрю, но знаю, что за моей спиной всё становится пылью: и старый дом, и сад под окнами, недавно устеленный шелестящим огненным ковром, и разбитые фонари у ворот.
Мой путь никогда не окончится. Я буду идти, принося с собой чудовищные беды, оставляя после себя только пыль. Но внутри меня есть то, ради чего я всё ещё живу - бесценный дар людям. И до тех пор, пока я буду продолжать своё странствие, этот дар не исчезнет бесследно.
Спасибо тебе, Гефест-мастер, спасибо и тебе, гордый и глупый Прометей, вы дали мне то, что когда-нибудь сможет пересилить всю ненависть Зевса. Вы дали мне НАДЕЖДУ…
|
|