Есть люди, которые плохо учились в школе, и не занимались русским языком, есть те - которые в школе учились хорошо, и языком занимались не так уж плохо, но преподаватель был так себе..., есть и такие, которые не читали до двенадцати лет - если только из-под палки, - это я к тому, что однажды узнала: грамотность формируется в период от семи до двенадцати лет, причем основное условие этой закладки - чтение книг, - это потом уже идут какие-то знания, уроки, навязанные извне..."- я остановилась и отложила ручку.
Не клеилась у меня научная работа, а написать ее - ну очень хотелось! Она могла бы сделать меня популярной в среде ученого круга, среди филологов и литературоведов. Но статья не получалась. Какой-то детский лепет, а не научная работа.
Я встала из-за стола. Постояла, посмотрела на стол. Выключила лампу. Еще постояла, посмотрела на лампу. Взяла статью и запихнула в ящик стола. Посмотрела на ящик. Вытащила статью, отнесла на кухню и выкинула в мусорное ведро. Посмотрела на ведро, взяла его, и пошла выбрасывать мусор во двор.
Выходя из подъезда, я столкнулась с Жанной.
- Привет! - весело воскликнула она, - Хозяйничаешь?
- Угу, - поспешила ответить я и посеменила к мусоросборнику: не хватало еще, чтобы Жанна обнаружила листы бумаги, торчащие из ведра, - точно заинтересуется и замучит вопросами. А, хуже того, вытащит и прочтет. Я оперативно опрокинула ведро в мусорный бак, и тут же рядом со мной образовалась Жанна.
- Инга, послушай! - она схватила меня за плечо, - Нет, давай, вон, на скамейку сядем.
Я покорно поплелась за ней в скверик, села на скамейку:
- Жанна, давай только быстро, ладно? У меня дела, и...
- Понимаю! - она закурила тонкую сигарету, - Хозяйственный день! Это благородно. Ну так вот, о чем я, собственно...
Знала бы Жанна, что всего каких-то двадцать минут назад, я....
- ...и, представляешь? - восхищенно тараторила она, - Они согласились!!! Инга!
- Погоди... - замялась я, - Кто согласился...
- Опять ты не слушаешь...Студия согласилась. Я написала им письмо...
- Письмо? - перебила я Жанну, - Ты написала письмо? И они согласились???
- Ну, я не сама его писала...Я диктовала, чтобы мысль правильно текла! Писал Герман. Да разве ж в этом дело? Они согласились просмотреть наши с тобой материалы!
- Да кто они?
Какой-то мальчик с совочком в руке подошел к нам, сел на корточки и стал наполнять моё ведро песком.
- Студия "Гоги-фильм"! - торжественно произнесла Жанна.
- Гоги?.. Это что еще за зверь?
- Так, ладно, Инга, я побежала, позвоню, как только будут новости. Впереди у нас перспективы! - она встала и быстро скрылась в подворотне.
Я посмотрела на мальчика:
- Тебе сколько лет?
- Шесть.
- Писать умеешь?
- И писать и читать, - отвечал он, не переставая наполнять ведро песком.
- А зовут тебя как?
- Виталик.
- Скажи мне, Виталик, как пишется слово "собака".
Он поднял на меня удивленные глаза, встал и, наклонив голову, тихо сказал:
- Со-ба-ка. А что?
- Да нет, ничего, - я машинально вытряхнула песок из ведра и ушла домой.
...
С Жанной мы познакомились в институте Кино и Телевидения, куда обе поступили после школы. Учились на одном факультете, "Звукотехники", но звук, и тонкости работы с ним, нас не интересовали. И я, и Жанна пришли в институт исключительно, чтобы снимать кино.
При институте имелась студия, "Полкадра", и ее руководитель, пожилой мужчина Петр Аркадьевич, называл ее, не без гордости, "полупрофессиональной". Туда можно было прийти, получить допотопную камеру "Конверс", некоторое количество пленки - минут на пятнадцать съемки, причем пленки такой старой, что серебра в ней было столько же, сколько в мельхиоровой ложке.
Но мы снимали. Фильмы были черно-белые, в большинстве своем - ни о чем, поскольку тогда мне еще казалось, что кино должно быть экспериментальным, непонятным, завуалированным, ну а Жанна - ей было главное работать с камерой. Она не разбиралась в том, что я придумываю, и с удовольствием жала на кнопки там и тогда, где я просила.
Отсняв очередной фильм, мы приходили в "Полкадра", сдавали пленку на проявку, а потом, получив позитивы, на дореволюционных монтажных столиках, похожих на большие дыроколы, вооружившись клейкой лентой, монтировали снятые материалы. Звук к фильму писался отдельно, на магнитофонную кассету, и потом, при окончательном просмотре, главным моментом было успеть совместить изображение и звук. Это получалось не всегда. Клейкая лента рвалась, нагреваясь в проекторе, магнитофон выключить не успевали....Вскоре мы немного, все же, поднаторели, и решили, что нам пора снять фильм для какого-нибудь фестиваля...
Я помню тот фильм. С него всё и началось...
Фильм назывался " Серая сюита". Он состоял из трех частей, которые никак друг с другом не были связаны. Я долго думала: как их связать, - в сюите должен быть лейтмотив, который интерпретируется в каждой части по-разному, и таким образом их соединяет воедино. Сначала, я подумала, что это должен быть герой. Но героя на все три части - да еще такого, чтобы он был непонятным и завуалированным, мне было не придумать. Вторым вариантом являлась общая тема всех частей. Но это тоже отпадало: там, по большому счету, ни в одной из частей никакой темы вообще не было...А отказаться от названия я не могла, потому что оно мне очень нравилось. Трагично и жутко экспериментально!
Пришлось остановиться на музыке. Раз сюита, сделаем центром фильма музыкальную тему, а изображение будет ее сопровождать. Я стала искать музыкантов. Конечно же, мне нужны были не просто музыканты, а уж понятно какие, экспериментирующие! Один мой друг, художник, сказал , что у него есть знакомые гении от музыки - трио "Не прислоняться". Название мне сразу понравилось, и на следующий день мы уже встречались.
На станции метро меня поджидали трое худых юношей, все в длинных плащах и очень длинных вязанных шарфах.
- Корнелиус, - представился один из них,блондин в очках, - А это Пуговкин и Бекар.
Мы прошли в кафе, и я стала рассказывать, что мне нужно. По большому счету, я сама этого не знала, поэтому рассказывала не только им, но и себе, соображая прямо на ходу. В результате, музыканты получили задание написать трехчастную сюиту следующего толка . Первая часть должна была быть авангардной, вторая - неопределенной, а третья - подводить черту. Все это я сказала многозначительно, и со знанием дела, но блондин в очках все-таки уточнил:
- Черту под чем?
Я выдержала паузу, как бы удивляясь его несообразительности, а сама думала: "Под чем же, ну под чем?..", и потом громко произнесла:
- Под смыслом! - после этого я, дабы больше не отвечать на подобные вопросы, быстро попрощалась с творцами и покинула кафе.
Жанна была недовольна тем, что после того, как она все отсняла, я занимаюсь фильмом без ее участия - ей тоже хотелось творить, да и авангардный кинофестиваль "Объедки-синема" , на который мы мечтали попасть, был не за горами. Жанна пришла ко мне, угрюмо поглядывая по сторонам:
- Ну, как фильм?.. - спросила она так, будто не имела к нему отношения.
- Жанна... - замялась я. - Понимаешь, я...
- Понимаю. - прервала меня она, - А как же я??
- Но я как бы режиссер, понимаешь?...
- Не понимаю! - тут её прорвало, - Мы, между прочим, на первом курсе! И мы , между прочим, вместе этот фильм делаем, и я, между прочим, тоже соображаю!
Мне стало ее жалко:
- Жанночка, я знаю, что ты очень хорошо соображаешь...Но есть такие вещи...
- Какие? Ну, какие, например?
- Я музыку подбирала к фильму...Понимаешь, всё-таки я...
- Понимаю. - кивнула Жанна, - А если мне она не понравится? Тогда что?
- Да мне она тоже может не понравиться... - вздохнула я, - Не знаю этих музыкантов. Чего играют?.. неизвестно...
- Ладно... - смягчилась вспыльчивая Жанна, - Но, Инга, пойми - и я хочу что-то делать. А то что же получается? - сняла, смонтировала, и до свидания?
- Жанна, но это судьба всех операторов ! - немного патетично воскликнула я.
Она хмыкнула:
- Я вообще-то еще не оператор. И требую своего полноценного участия в работе над фильмом! - она провела тонким пальцем по полировке журнального столика, - Ну, в музыке, согласна, я ничего не смыслю. Но ведь есть еще какие-то моменты! Мы столько вместе трудились, искали натуру, актеров халявных, а теперь я сижу, как пень в болоте...
- Жанна! - меня осенило, - А титры? Это же так важно - титры! Это визитная карточка фильма!
- А что писать? - немного оживилась она.
- Ну, как обычно. Сначала - название, потом наши с тобой фамилии, типа как создателей, а после фильма - актеров, и всех, кто нам помогал, - музыкантов, Петра Аркадьевича обязательно.
- Можно же и картинки какие-нибудь подложить... - Жанна уже была погружена в будущие титры...
Я любила ее за это необычное качество: Жанна была не очень творческой личностью, ей всегда требовался толчок, подсказка, задание, но при этом она была бесконечно талантлива! Получив такой толчок, она могла придумать что угодно, а если выполняла задание, то так досконально, что иногда мне казалось - что в момент выполнения, в ее голову переселяются мои мысли....
- ... А еще можно.. - продолжала Жанна, - Сделать нарезку из кадров, которые не вошли в фильм, и на их фоне титры пустить. Тоже будет круто, да?
Я кивнула.
- Ну, хорошо, - Жанна встала с кресла, - Я тебе позвоню вечером, и ты мне продиктуешь все, что нужно для титров. Я быстро сделаю!
Она ушла. И вечером действительно позвонила. Я продиктовала ей все необходимые имена, фамилии, названия, мы обсудили, как это примерно должно выглядеть, и Жанна очень довольным голосом пожелала мне спокойной ночи.
На следующий день ко мне заявились музыканты с кассетой, на которой была записана музыка к фильму. Корнелиус предупредил сразу:
- Тут всего три инструмента: рояль, флейта и бубен. Бубна мало, поскольку он не концептуален в этом контексте. Рояля тоже немного - он отяжеляет...Так что, солирует флейта. Это может показаться необычным, но привыкаешь быстро.
Я молча взяла кассету и вставила в магнитофон. Началась "музыка".
- Это первая часть. Авангардная. - сообщил Корнелиус, - Мы назвали ее " Срок годности".
- А...почему так?.. - спросила я , с ужасом вслушиваясь в заунывные трели расстроенной флейты.
- Это я придумал, - сказал Пуговкин , - На меня снизошло... Муза нашептала...
- На флейте он играет, - объяснил Корнелиус.
- Ясно... - кивнула я, - А вторая часть скоро?
- Не нравится? - уныло и очень недоверчиво спросил Пуговкин.
- Нет... - я почему-то улыбнулась Бекару, который сидел в углу дивана и недобро смотрел на меня из-под косматых бровей. - Нравится, но я хочу и другие части послушать... Тут я...всё поняла....
Корнелиус подошел к магнитофону и отмотал плёнку:
- Вот вторая. Называется " Конец всему живому".
Меня передернуло... Полилась опять все та же заунывная флейта....
- А почему...ээээ... - начала я, но меня перебил Корнелиус:
- Тихо! - он поднял палец, - Слушай.
Внезапно в магнитофоне что-то грохнуло, на несколько мгновений заглушив флейту.
- Вот! - торжественно произнес Корнелиус.
- Что - вот?
- Бубен! Ствол темы! Главный акцент! Он олицетворяет крах всего живого и обновление сущего! Я играл, - он улыбнулся и поклонился, - Ваш покорный слуга.
У меня стало потрясывать ногу:
- Хорошо, давайте третью, по быстренькому!
- По быстренькому не получится, - сказал Корнелиус, перематывая кассету, - Это очень медленная композиция. К тому же, она подводит черту, - он повернулся ко мне, - Под смыслом... Называется просто. "Ё"
Когда из магнитофона послышались все те же звуки флейты, я не выдержала:
- Господа музыканты, что же это такое? Под вашу музыку уснуть можно! Да, у меня экспериментальное кино, но оно яркое, пронизано движением и десятками смыслов, а так же - подтекстов!
- Не торопите события, - спокойно произнес Корнелиус, - Слушайте.
Я насупилась и замолкла. Через минут пять сквозь флейту стал пробиваться рояль - какие-то отрывочные, тяжелые и низкие аккорды. Пробивался он не долго, и как-то очень внезапно и некорректно ретировался, оставив флейту опять в одиночестве терзать слух и душу.
- Это всё? - спросила я, когда музыка кончилась.
- Да, три части, как вы просили, - кивнул Корнелиус.
- Спасибо. Хорошо. Оставьте мне кассету, я еще раз послушаю и подумаю.
Когда музыканты уходили, Бекар обернулся и тихо произнес:
- А на рояле это я...играл.
Прослушав музыку раз десять, я внушила себе: что-то в ней есть. Других вариантов все равно не было, а заявку на фестиваль нужно было подавать уже через день. Поэтому я переписала "сюиту" на другую кассету, сократив все части до нужной протяженности, а оставшиеся куски решила положить на титры.
Я позвонила Жанне:
- Привет, как там титры? - несколько мрачно сказала я: в голове назойливо стонала флейта.
- Ой, Ингочка, так хорошо! - восторженно запричитала она, - Я все сделала, название нарисовала в таком готическом стильчике, а в конце такой калейдоскоп из кадриков, и на их фоне такие титрики!!! Круто?
Я сказала, что всё это просто шедеврально, поинтересовалась, сколько длятся титры, Жанна сказала, я попросила ее хорошенько проверить все склейки, чтобы на фестивале фильм не развалился, и повесила трубку.
Фестиваль проходил в одном крупном Доме культуры. Народу собралось очень много, но мне почему-то казалось, что это не любители экспериментального кино, а любители бесплатного пива и бесплатной дискотеки, которые были запланированы устроителями фестиваля, после показа.
На нас с Жанной повесили бумажки с надписью "участник", и выдали еще несколько - для актеров и съемочной группы. Я раздала их всем, включая пришедших на фестиваль музыкантов, при виде которых у меня испортилось настроение.
- Ой, Инга! - взвизгивала Жанна, - Это же так суперски! Фестиваль! А если еще место займем? Ой, погляди, телевиденье приехало! Ты представляешь?
Я только кивала.
Оставив Жанну и всех остальных участников в зале, я пошла в комнату к устроителям.
- "Серая сюита", - сказала я, протягивая кассету с музыкой долговязому парню, - Фонограмма. Там на начале стоит. Когда на экране появится белая полоска, нужно включить...
- Серая...сюита... - он поглядел в программку, - Ваш фильм пятый, подойдете к звукооператору с фонограммой, и сами все включите, - он вернул мне кассету.
Я вошла в зал, села рядом с Жанной, и тут потух свет. На экране замелькали неразборчивые кадры, и кто-то в микрофон стал рассказывать про Дзигу Вертова, про Чарли Чаплина, и про то, что все мы здесь сегодня собрались.
Наконец, начался показ.
Я смотрела на экран, но ничего не видела, только ждала конца каждого фильма. В напряженной руке потела кассета.
- Ты погляди, - шептала Жанна, - Какая ужасная съемка. А актеры? Да они даже не играют! Инга, мы лучшие!
Наконец, подошел к концу четвертый фильм, я метнулась к звукооператору, который плохо просматривался в темноте, и сунула ему кассету.
- Что это? - донеслось до меня из-за пульта.
- Это фонограмма! - наклонилась я к нему. - Сейчас начнется фильм, я вам махну, когда включать, хорошо?
- О'кей, - кивнул звукооператор.
Тут объявили наш фильм. Я онемела, одурела, застыла и облилась холодным потом - момент был волнительным, к тому же я очень переживала за фонограмму - уж слишком она не подходила к видеоряду. Я дала отмашку человеку за пультом, зазвучала флейта, и на экране появилась надпись, нарисованная вкривь и вкось: " Серая Суита". Я приоткрыла рот от неожиданности - что она, Жанна, в темноте писала? Это был позор. Дальше фильм можно было не показывать. Но оказалось, что это не просто позор, а только его начало. Титр сменился. " Саздатели: Инга Питрова, рижисер и Жана Каваленка, апиратор ".
Перед моими глазами все поплыло куда-то. Играла флейта...Я держалась за стену, чтобы не упасть...Очнулась я на конечных титрах, вернее,на их последней фразе "Особае спосибо Петыру Аркадичу. Канец."
Я так и простояла весь показ около пульта звукооператора...
В фойе, во время перерыва , ко мне подбежала Жанна:
- Инга! Мы точно первое место займем! Там все остальное - полный отстой! Ничего авангардного! И музыканты твои - такие гении! Это что-то!
- Жанна. - я серьезно посмотрела ей в глаза. - Ты в каком состоянии титры писала?
- А чего? - не поняла она.
- Ты уверена, что слово "конец" пишется через "а"??
- А, ты про это, - махнула рукой Жанна, - Ну, ошиблась, с кем не бывает?
- С кем не бывает??? - разозлилась я. - Со мной не бывает!!! У тебя в титрах ни одно слово грамотно не написано! Ты даже в своей фамилии умудрилась две ошибки сделать!!! КАваленкА несчастная!
В фойе появились музыканты. Они приблизились к нам, и Корнелиус обиженно воскликнул:
- Спасибо, конечно, за доверие, но " Не прислоняться" пишется НЕ СЛИТНО!
- Извините, - только и промолвила я...
Музыканты гордо удалились.
- Инга... - тихо сказала Жанна, - Я не хотела тебе говорить - у меня это с детства....
- Что??? - все еще негодовала я. -
- Неграмотность, - она печально опустила глаза, - У меня зрение было плохое до двенадцати лет, ну и мама мне вслух читала книжки. А потом, когда глаза вылечили, оказалось, что я неграмотная совсем. Я не чувствую слова... Не знаю, из-за чего это - из-за книжек, или из-за головы...или из-за мамы...или...
- Ладно... - сказала я примирительным тоном, - Пусть думают, что это ход такой режиссерский. Если спросят, я так и скажу. Только больше никогда без меня титры писать не будешь. Поняла?
- Ага, - кивнула она. - Но я так старалась!
Я обняла беднягу, и мы пошли досматривать программу.
На том фестивале мы получили " Приз Зрительских Симпатий". Когда я вышла на сцену, то долго что-то сочиняла о концепции, сверх-идее и сверх-задаче фильма, и никто меня не спросил про титры - видимо сами поняли, что это режиссерский ход...
Потом было много фильмов, фестивалей, Жанна совершенствовалась в операторском мастерстве, я по-тихоньку начала писать сценарии, нормальные, с сюжетом, не завуалированные, но все равно, чуточку авангардные. Но больше никогда, ни разу я не позволяла Жанне заниматься титрами....
...
Поднявшись в квартиру и поставив мусорное ведро на место, я села за кухонный стол.
После окончания института наши с Жанной дорожки немного разбежались. Она была вполне востребованным оператором, да и по моим сценариям уже сняли несколько фильмов...Но тут мы решили снова возобновить сотрудничество. Я давно мечтала написать сценарий про Бориса Пастернака. Я очень любила его поэзию, тщательно изучила его биографию, и хотела, чтобы этот фильм снимала Жанна. И вот, внезапно, практически сразу, она нашла студию, которая была готова рассмотреть наши материалы, а, проще сказать, мою литературную заявку на фильм. Ну, подумаешь " Гоги-фильм", какая разница? Студий в городе была масса, и как их только не называли...Главное, чтобы понравилось.
Я прошла в комнату, включила телевизор и долго глядела мимо экрана, ударившись в воспоминания о нашей бесшабашной студенческой жизни...тут раздался телефонный звонок:
- Да, - я сняла трубку.
- Инга, - послышался глухой голос Жанны, и я поняла - что-то случилось.
- Что? - встревожено спросила я.
- Я к тебе сейчас приеду.
- Ты же не так давно ушла!
- Но за это время произошло очень много. - послышались короткие гудки.
Жанна приехала через полчаса. Она была заревана и с порога стала просить у меня прощения:
- Инга, я не хотела, я по инерции, понимаешь?
- Что случилось? - воскликнула я.
Она прошла на кухню и закурила:
- В "Гоги-фильме" отказали... - проговорила она.
- Почему? - удивилась я, - Ты же сказала, они рассмотрят...
- Они рассмотрели!!!
- И что?
- Инга, видит Бог, я хотела как лучше, чтобы красиво было... - Жанна не решалась поднять на меня глаза.
- Говори по существу! - я начала раздражаться. -Что они сказали?
- Да ну их, идиоты сидят... - Жанна накинула ногу на ногу, - Ничего в кино не понимают....
- Жанна!!!
Она открыла сумку и достала из нее синюю папку. Мою. В этой папке лежали предварительные материалы по нашему будущему фильму.
- Ты можешь по-человечески? - нагнулась я к подруге, - Что они сказали?
- Они сказали, что... - Жанна поперхнулась дымом, - Тебе нужно сначала грамоте научиться, а потом уже о сценариях думать...
- Мне??? - округлила глаза я, - Не поняла. Что происходит?
- Инга, только ты не волнуйся, студий много. Меня Петька завтра обещал на одну...
Я вырвала папку из ее рук.
- Я хотела, чтобы было красиво! - воскликнула Жанна, напряженно наблюдая за тем, как я раскрываю папку.
...Мои материалы были аккуратно упакованы в яркий зеленый конверт, на котором крупными алыми буквами было старательно выведено : БАРИС ПОСТЕРНАК.
|
|