Привет, дружище!
- Здравтсвуй. Проходи, гостем будешь. Тапочки там, где и всегда...
- Как вкусно пахнет! Ты готовишь что ль блюдо какое?
- Да, редкое блюдо. Такого ещё никто не готовил.
- А что там?
- Тушёное сердце.
- О как! Это вкусно, особенно под водочку, с соленьями. Эх!
- Я не пью.
- С каких это пор?
- С сегодняшних.
- Ну ладно. А я выпью под такой закусон. Сердце-то говяжье, телячье аль свиное?
- Моё.
- .............Ты пьян или обкурился?
- Я серьёзно. Я тушу собственное сердце.
- Да ладно. Шутка не удалась.
- Я не шучу. Видишь шов на груди?
- .........Чёрными нитками. Ты зашил шов чёрными нитками...
- Других не было.
- Ты же должен умереть.
- С какой стати?
- Все люди умирают без сердца.
- А я не умер. И сейчас я готовлю собственное сердце в остром соусе. Будешь есть?
- Ты болен?
- Я здоров.
- Как же ты?.. Как же ты его вынул???
- Вырезал.
- Ты так спокойно об этом говоришь. Это же дикая боль!
- Было больно. Но теперь боли нет. Нет никакой боли. Я просто хочу есть. А сердце выбрасывать нерационально. Его можно съесть.
- И что ты сейчас чувствуешь?
- Я больше ничего не чувствую. Ни боли, ни вкуса, ни радости, ни жалости... Я просто существую.
- Но это же скучно!
- Я не понимаю, о чём ты говоришь.
- Ты же любил...
- О чём ты?
- Ты же помнишь её?
- Помню.
- Ты разве не помнишь, как ты её любил?!
- Я помню, что было больно, это то же самое, что вырвать сердце... Теперь боли нет. Ты будешь есть?
- Тебе не жалко поделиться собственным сердцем???
- Мне ничего не жалко. У меня вообще нет никаких чувств. Я никого не люблю, никому не сочувствую, никого не жалею, ни с кем не сопереживаю. У меня нет друзей.
- Но я... Я же твой друг.
- Я тебя знаю. Давно. У меня нет друзей. Ты- мой друг. Я- не твой друг. Ты переживаешь за меня, мне всё равно, что с тобой происходит.
- А если я умру?
- Умирай.
- А любовь?
- Что это такое?
- Это когда чувствуешь сердцем...
- У меня нет сердца.
- А, ну да.
- Ты будешь есть?
- Я сыт...
- Дело твоё. Я поем.
- Вкусно?
- Я не чувствую вкуса.
- А зачем тебе еда?
- Чтобы жить.
- Для чего? Зачем?
- Чтобы произвести потомство.
- На кой ... тебе потомство-то?
- Так положено. Так надо.
- Ты не сможешь его любить.
- А это и не требуется. Главное, оставить после себя потомство.
- Они же родятся с сердцами. Им будет больно, что их отец их не любит.
- Я удалю их сердца. Опять же будет пища.
- А смысл? Для чего жить тогда?
- Так положено.
- С тобой бесполезно спорить.
- О чём ты?
- Ах да. Ты и спорить теперь не можешь.
- Знаешь, я пойду. Что-то мне не по себе. Ей привет передавать?
- Зачем?
- Она скучает.
- О чём ты?
- Да ни о чём. Ты ешь давай...сердце... Лучше б ты умер.
- А я и умер.
- ???
- После стольких дней боли никто не выживает. Остаются трупы. Только живые. И сердца у них не бьются больше...и не болят. Поэтому последнее, что мы испытываем, это боль вырываемого сердца. Дикая боль. Хотя болеть нечему: сердце мёртвое. Среди нас ходит легенда, что это болит душа. Хотя никто не понимает, что это за орган.
- Это не орган.
- Так не бывает. Только органы. У тебя есть она?
- Есть.
- Вы любите друг друга?
- Да.
- И никаких препятствий, всё хорошо?
- Нет. Мы счастливы. Ну всякое бывает. Но плохого нет. А почему ты спросил?
- Тогда иди к ней. Вы обречены на жизнь с болью потерь, с болью сострадания, с болью материнства, с болью сочувствия, с болью расставаний... Иди к ней. Уходи.
- А с кем останешься ты?
- С той, что родит мне потомство.
- Прощай.
- Прощай. И не приходи больше. Когда я доем сердце, меня здесь уже не будет. Я уйду к тем, у кого сердца нет. Они меня уже нашли. Они быстро находят новеньких. Так надо.
Я вышел от него с комом в горле и болью в груди. Это был мой лучший друг, и я его потерял навсегда... Он ел собственное сердце, некогда пылкое, ранимое и любящее... И он его съел, даже глазом не моргнув...
...Она позвонила мне и сказала, что очень соскучилась и очень хочет меня увидеть. И ещё она сказала, что больше молчать не может, она меня любит...
Я помчался к ней навстречу сломя голову. Я обо всём забыл ради неё.
...А где-то в городе одинокий человек, убитый нелюбовью, доедал собственное сердце, и ему было ВСЁ РАВНО...
|
|