- Страховой медицинский полис гарантирует Вам бесплатное лечение,- иронично произносит Татьяна, отшвыривая в сторону плотный лист бумаги с ГОС знаками,- да уж, нечего сказать – бесплатное.
- Ну, и что мы будем делать? – спрашивает она, повернувшись к маленькой двухлетней девочке. Девочка понимающе смотрит на маму и молча улыбается.
Татьяна садится рядом и ласково гладит дочку по голове.
- Эх, Зайчонок – за что нам такие напасти?
- Ну и чего горюем, – бодро спросила соседка по больничной палате, занося на руках своего ребенка. Аккуратно кладет его на кровать, подсучив с боков одеяло, чтобы не упал. Затем обессиленная «падает» на стул.
- Ух, ну и тяжелая же ты уже стала. Так, что тут у нас случилось?
Татьяна тяжело вздохнула.
- Знаешь, Мариш, нам вызов на следующий курс не дают.
- Как не дают?
- Да вот так.
- И чем это объясняют?
- Да ничем.
- А деньги давала?
- Давала.
- А, извиняюсь за наглость, сколько?
- Две тысячи.
- А кто вас ведет?
- Да зав. отделением Травкина.
- Уууу, милая, не повезло вам. Для нее это не деньги. Надо больше, хотя бы тысяч пять. Сама понимаешь – Москва – Российская больница – желающих сюда попасть очень много.
- Но у нас нет столько, - Татьяна еле сдерживает слезы.
- Должна тебя разочаровать, но их это не волнует. Наши детки – это наши бедки. А что касается денег, то мы для них лакомый кусочек. Правда, Зоя?
Зоя, внимательно слушавшая разговор, улыбнулась тете Марине.
Татьяна встала и подошла к окну. Крупные снежинки не спеша, кружатся в загадочном танце и покрывают землю белым пухом. И им совершенно нет никакого дела до людей и их проблем.
Горькая слеза быстро скользит по щеке и на мгновение, зависнув на подбородке, падает на подоконник, за ней устремляется вторая, третья….
Татьяна плачет тихо и безмолвно. Чтобы ее маленькая девочка ни о чем не догадывалась.
- Мама…
Женщина быстрым движением смахивает слезы и поворачивается.
- Да, малыш? Ты что-то хочешь?
- Мама - Машу – девочка тянется из-за всех сил, пытаясь достать тряпичную куклу, но не удерживает равновесие и заваливается на бок.
Татьяна поднимает дочурку, усаживая ее поудобнее, и патается выпрямить перекрещенные ножки.
- Вот, Зайченок, смотри, у Маши ножки лежат прямо и свободно. Давай и мы попробуем?
Зоя кивает головой и улыбается.
- Мария Семеновна можно?
- Да, да входите. Вы что-то хотели?
- Вот, возьмите – Татьяна, неуверенной рукой протягивает последние три тысячи рублей и ложит их на стол, - это Вам возьмите.
- …?
- Пожалуйста, дайте нам вызов на следующий курс лечения, Вы же сами видите, что девочка не безнадежная. У нее полностью сохранен интеллект, ручки уже хорошо работают, вот только спинка не держит, и ножки … - женщина сглатывает подкативший к горлу ком – пожалуйста, мы очень нуждаемся в этом лечении.
Заведующая реабилитационным отделением вздыхает. Затем медленным движением убирает деньги в ящик своего стола.
- Ну…, даже не знаю, позвоните мне в апреле, вполне возможно, я что-то смогу для вас сделать.
Стук колес действует усыпляюще.
Татьяна сидит и невидящим взглядом смотрит в окно вагона. Желудок жалобно скворчит, в надежде получить что-нибудь на ужин. Оторвавшись от окна, грызет сухарик запивая не сладким чаем.
- Ничего не умру, завтра к вечеру будем уже дома. А ты молчи и не возмущайся, - говорит она своему желудку – ничего с тобой не случится, посидишь немного на диете. И вообще голодание, говорят, полезно для здоровья.
Допив чай, женщина ложится на вагонную полку рядом с дочкой.
- Господи, прошу, все отдам, лишь бы она выздоровела.
Мирное посапывание девочки успокаивает.
Ночь уже вовсю царила на земле. В вагоне давно приглушили свет. Татьяна крепко спит и счастливо улыбается во сне.
Она стоит на краю огромного ромашкового поля. Ярко светит солнце, небо чистое ни облачка. Девочка звонко смеется и кружится в танце посреди поля. Голубые глаза цвета неба, широко распахнуты и светятся радостью.
- Мама, мамочка – смотри – я умею летать.
Зоя расставляет руки, словно крылья и бежит навстречу матери.
Сладкий сон. Заветная мечта.
|
|