Олег проснулся от света. Неслышно поднялся, погладил кошку, серый комочек в ногах, и открыл окно. Обернув бёдра полотенцем, он привёл себя в порядок в холодной воде, и не одеваясь, вдумчиво заварил кофе. Это всегда настраивало его на день. Олег постоял с минуту, глядя в окно, потом взял поднос и вернулся в комнату. Поставив кофе у постели, он сел в кресло, расслабился, спокойно и нежно разглядывая девушку.
Она спала, накрытая простынёй, лицо было спрятано пушистыми русыми волосами, в беспорядке раскинувшимися по подушке. Но Олегу не надо было ничего видеть, он знал каждую чёрточку её тела. Знал и то, что сейчас она выглядит не лучшим образом, как всегда по утрам, и что его это нимало не смущает. Поли всегда просыпалась с трудом. Олег любил смотреть как она просыпается, и как красится, стреляя глазками перед зеркалом, а девушка всегда сердилась. Но любила одеваться при нём. Кокетка!
Девушка немного диковата, и своевольна. Но не обманывает его. Или не умеет, или не хочет. Поэтому Олег чувствет себя спокойно. Расслабленно, спокойно и уверенно, как никогда раньше. Об этом он думал, сидя в кресле, и потягивая кофе.
Олег скинул полотенце, подошёл к окну, и не заметил что Поли открыла глаза.Она не шевелясь смотрела на него, а потом прошептала:
-Это чего?
Олег повернулся.
-Это кофе. Хочешь? – он присел на край кровати, и прижался к её плечу.
Потом поцеловал, хотя она игриво отвернула голову.
-Надо зубики почистить. – сказала Поли, строго сложив губки, и щёлкнула его по носу – Ну что это у меня за чудо такое!..
Она покачала головой, и села, скинув с себя простыню. Потом встала на колени, прямо на кровати, и положив руки Олегу на плечи, покачалась из стороны в сторону, как в танце, играясь его кудряшками.
-Вечером, ночью... И утром... – Поли усмехнулась, и ловко села ему на колени.
Через полчаса, девушка стоя в халатике у дверей, взяла его за руку:
-Олеженька, позвони из больницы, ладно?
Он посмотрел куда-то поверх её плеча, потом прямо в глаза.
-Поль... – шепнул, и прижале ё к себе. Олег любил, когда Поли зарывалась лицом в его грудь. Легко, будто пёрышко, он тогда целовал её в макушку, и ворошил волосы неуклюжими длинными пальцами. А она любила теребить его воротничок.
Уже за дверью Олег прошептал: «Милая!» Он не хотел ничего объяснять ей, но это были слова больше чем подруги, и уж куда больше чем любовницы.
Во дворе больницы было мокро, пусто, и пахло неубранным нужником. Сперва Олег поморщился, потом нахмурился. Через минуту он уже кипел – на корпусах ни номеров, ни пометок, на улице мусор и помёт, куда ни ступи - штукатурка. Нужный корпус он нашёл не сразу, на лестнице, пошаркивая бахиллами, наткнулся на медсестричку-студентку, которых здесь на каждый метр больше чем кошек у писателя Хэмингуэя. Извиниться он не успел:
-Чё за манера, блин! – гавкнула она, и умчалась шаркая тапками. Олег пожал плечами, и открыл дверь. В длинном коридоре сновали люди, так суетно и много, что вокзал мог показаться лесной опушкой. Люди были везде, не было только за дежурной стойкой. Олег подошёл, постоял минуту, потом нетерпеливо зашагал по коридору. «Дурдом, – подумал он маневрируя между людьми – Как на Невском.» Он заметил, что часть пола покрыта плиткой, а вокруг лишь голый бетон. Двери палат новые, с ещё не снятым полиэтиленом, и без номеров. Парень чертыхнулся, и чуть не наступил на смятую койку без ножек, стоявшую прямо на полу.
В середине коридора на стене висел телефон. Под ним, не смущаясь коридорного цирка, дремала пожилая дама в очках и белом халате. Михал подошёл.
-Кхгм!.. Прошу прощения...
Женщина приоткрыла глаза.
-Вы мне не подскажете, у вас тут лежит...
-Фамилия – грубый, чёткий окрик плохо вязался с сонным лицом. Вот что значит многолетняя практика, усмехнулся Олежек про себя.
-Левицкая.
Женщина крякнув встала, с важностью гиппопотама проследовала к дежурной стойке. Олег вздохнул, и пошёл следом. Она раскрыла журнал, полистала и подняв глаза сказала:
-Третья палата. Она не у меня лечится, но я её знаю. Третья. – Олег хотел уточнить, кто же лечится у неё, но удержался.
-Не подскажете где это? А то, кажется тут...
-Там! – гавкнула женщина махнув рукой – По правой стороне... Какая там?.. Последняя дверь.
Олег снова промолчал, и лишь мыкнул, кусая губы: «Спасибо.» Вернувшись к телефону он проследил глазами, как гиппопотам уселся на детскую табуретку, и прошёл ещё несколько шагов. Коридор кончился. На последней двери справа наискосок, на одном шурупе висела табличка: «Процедурная». Парень почесал ботинком ботинок, и попытался спросить одну из сестричек, что тут где. Сестричка пролетела мимо, даже не повернув головы. Тогда Олежек не долго думая схватил первого же человека в халате за рукав, и одёрнул, так что человек развернулся на лету и пригнулся, как соломинка. Олег тут же отпустил человека в халате, недоуменно пялившегося на него.
-Извините пожалуйста...
-Что?..
-Я говорю, извините пожалуйста! Скажите, где тет третья палата?
-Третья?.. Вот – человек развернулся и полетел было, но вдруг вернулся – только их всех перевезли сегодня. У нас тут ремонт, видите...
-У вас тут бардак, видите!
-Вам кого надо-то? – доктор кинул взгляд полный умильной доброжелательности.
-Левицкую.
-А-а, это в том коридоре. Пошли, я вам покажу.
Он полетел по коридору, покачиваясь на тонких ногах, как на пружинках. Олег поспевая сзади, пробурчал: «Дурдом! Этаж глухих докторов». «Что-что?» – обернулся доктор. Он прошёл в другую часть коридора, и открыл подряд три двери, заглядывая в палаты.
-Здесь. Вот её магнитофон.
-Спасибо...
-Нет, стойте, не здесь. Почему здесь? Её вот сюда, в десятую перевели же. – он махнул на соседнюю дверь – Просто ошиблись. Миша! – он свистнул какого-то хмурого парня – Перенеси вещи Левицкой в десятую, куда ты притащил?!. – хмурый парень молча вошёл в палату. Олег заглянул туда – бабушки не было. Тогда он снова ухватил за халат доктора, который попытался улететь. На этот раз промахнулся, и довольно грубо дёрнул его за плечо.
-Стоп!.. А где она сама?
-Да откуда ж я знаю? Наверное на перевязке. Молодой человек, что вы себе позволяете? – он стряхнул руку – Миша, где Левицкая?
-Перевязка – буркнул хмурый парень, и улетел куда-то. Доктор тоже улетел.
-Спасибо, я здесь подожду – сказал Олег дверной ручке.
Бабушку подвезли в каталке. Олег первый раз видел её на кресле-каталке, и всё в нём съёжилось, как при каждой их встрече в последние пол-года. Седые волосы торчали в разные стороны, а лицо было серым, и от этого страшным. Она не узнала Олега, и только когда он подошёл вплотную подняла глаза.
-Ой, это ты Олеженька... Помоги мне...
Олег посмотрел на врача, тот покачал головой.
-Просто подержи, она сама встанет.
-Да, я сама... – почти прошептала бабушка.
Олег ошеломлённый, молча помог ей сесть на койку. Лечь оказалось труднее. Накрыв её одеялом, он смог на три секунды присесть на корточки, спрятав лицо, и надавив ладонями на глаза. Потом встал и стал наводить порядок.
Бабушка совсем потеряла голос. Слова звучали как скулящий плач. Каждое движение вызывало стон. Олега возмутило то что он увидел вокруг.На полу валялись фантики, бинты, ватки с засохшей кровью, и чем-то ещё. На тумбочке вперемешку с лекарствами лежали грязные тряпки. На койке тоже навалена куча тряпок, ещё более грязных. Поправляя одеяло он увидел, задрожав от злости и отвращения, что простыня вся в жёлтых пятнах и разводах. Когда бабушка закрыла глаза, он спросил у соседки, не нужно ли открыть окно, и вылетел из палаты. К двери подошла девушка в халате. Олег окликнул её
-Девушка, извините... Вы не посмотрите? – он был красный как рак. Девушка недоумевая подошла и открыла дверь.
-Что?
-Вот. – он махнул рукой в палату – что это такое?
-Что вам?!
-Что это такое, я вас спрашиваю! – он почувствовал, что повышает голос, и закусил губу. Девушка развернулась, но он неделикатно дёрнул её за плечо – Вот это что?! – Олег показал рукой на мусор, валявшийся прямо на полу.
-Молодой человек, поспокойней нельзя, вы что не видите что тут твориться?
-У вас тут помойка творится, вот что! Люди в конюшне лечатся?! Скажите чтобы это убрали сейчас же! – Олег увидел что к ним направляется охранник, и понял, что разошёлся.
-Подждите минуту, сейчас я скажу. Что-то вы больно нервный. Здесь больница, ведите себя, пожалуйста!.. – она окинула его взглядом и ушла.
-Что такое? – спросил, подойдя, охранник.
-Ничего.
Охранник холодно осмотрел Олега, и отойдя на пару метров прислонился к стене. «И чего они все на меня пялятся?» - Олег вошёл в палату и присел у края кровати.
-Бабуль, тебе чего-нибудь нужно? Я просто в институт должен идти.
-Олежень, я бы поела. У меня денег совсем нет, я всё им отдала, у тебя есть денежка?
-Есть. Кому отдала?
-Да тут...
Олег выматерился про себя.
-Чёрт с ними. Что ты хочешь? Я куплю.
-Знаешь что... – она закашлялась, тяжело и хлипко – Я бы бутерброд съела. Сыр этот, «Виола», знаешь? Ага, и чаю, хорошо?
-Не вопрос, бабуль. Полежи, я через десять минут буду. – только выйдя он понял, как смешно, и не смешно звучало его: «Полежи». Когда он вернулся, морщась от больничного запаха, вместе с другим, кисловато-тошнотворным запахом, бабушка уже что-то жевала. Она не поднималась на кровати, и двигала только руками. Лишь глаза время от времени оживали, и впивались в него, в окно, во всё вокруг, потом снова потухали, уставившись в одну точку.
-Ой, а мне вот уже сделали. А что это ты принёс такое?
-Да как ты просила.
-Ой, Олежек, я же этого в жизни не съем. – хныкала она плаксивым голосом, от которого Олег ещё больше сжался. – Я если бутерброд за день съем, так и то хорошо. А буханка здесь совсем не нужна, ну Олежек...
-Да ладно тебе... – он погладил её по руке – Вот с соседями поделишься. Тут найдётся кому съесть.
-Хорошо, Олеженька. Ты уже побежал?
-Да, бабуль, мне пора. Вечером папа зайдёт...
-Хорошо, кисонька, беги... Беги...
Кажется, она сразу уснула. Олег закрыл окно, и вышел. Только минут через десять он престал дрожать и тихо материться. В кармане затренькал телефон.
-Олечка? Ну как там?
-Было бы смешно, если бы не так страшно!
Девушка вздохнуа.
-Ты придёшь вечером?
У пристани стоял и поёживался намокший Михал.
-Привет, Олеж. Что-то ты долго.
-Мих!
Олег хлопнул его ладонью по груди.
-Дай сигарету. – он помолчал с минуту - Уф-ф-ф. Это кошмар. Моя бабушка лежит в сарае! Натуральный сарай.
-Как она? Завтра навещу?
Олег потрепал Михала по загривку, и двое парней молча пошагали через мост. Через пятнадцать минут они фыркая с дождя вошли в аудиторию.
-Так-с... – неинтеллигентно почесав лысину произнёс профессор. Поднялся со стула, поиграл мелком и ухмыльнулся – Ну это, конечно, Торовский и Коршунов. А как же иначе? Позвольте поинтересоваться, где вы были?..
Бабушка умерла через два месяца.
|
|