Historia infernalia
…даже в бездне власть –
Достойная награда. Лучше бать
Владыкой Ада, чем слугою Неба!
Джон Мильтон
«Потерянный рай»
* * *
Утро обещало быть чудесным. В полудреме Мефистофель слышал доносящиеся откуда-то стоны пытаемых грешников и чувствовал неземное блаженство. Перед его мысленным взором проплывали сладостные картины прошлого. Великие преступления и жуткие наказания. Душераздирающие стоны и крики. Крики… Крики? Эти крики окончательно разбудили владыку. Он неохотно встал, облачился с помощью слуг в роскошные чёрные одежды и велел подавать завтрак. Пока перепуганная прислуга суетилась и бегала, Мефистофель (он же Люцифер) поправил нимб, пылящийся на стене в рамке как память о бурной небесной молодости («Ах молодость, молодость! Славные были денечки, славные были ангелочки!»), скорчил гримасу своему отражению в зеркале («А я ещё ей-богу ничего!») и, еще раз крикнув о завтраке, вышел на балкон.
Позавтракать сегодня он так и не смог…
* * *
Источником криков была огромная толпа, собравшаяся под балконом дворца подземного властителя. Всенародные сборища в последнее неспокойное время были явлением привычным. Но в этой толпе Мефистофель сразу же приметил нечто неприятное, мерзкое, моментально испортившее всё утреннее настроение. Во-первых, это скопление грешных душ было довольно организованным, а значит – пришедшим сюда с определенной целью. Во-вторых, в центре, на небольшом возвышении, вещал какой-то подозрительный оборванец. Толпа, как и полагалось всякой злонамеренной толпе, поддерживала его одобрительным гулом. И, наконец, что было хуже всего, над морем голов возвышалось множество плакатов и транспарантов.
Мефистофель, по долгу службы, в совершенстве владел всеми языками Земли. Но выучить местное наречие, состоящее из жуткой смеси этих языков, он так и не смог. К тому же письменность его подданные изобрели относительно недавно и с единственной целью: заполнять предвыборные бюллетени. Но вот плакаты – это было что-то новенькое.
«Наверняка проклятые революционеры принесли. Их там на Земле, как кроликов, отстреливают, чтобы не мешали людям спокойно жить и грешить. Ну а мне их куда девать прикажете?»
Мысль эта окончательно расстроила Мефистофеля. Он позвал кого-то из особо почетных грешников, находящихся у него в услужении, и осведомился, что же начертано на этих гнусных плакатах.
Слуга, нагло разглядывая господина и явно получая удовольствие от сложившейся ситуации, сообщил:
– На тех вон маленьких написано «Долой тирана!» и «Да здравствует демократия!». Тот большой, с красными буквами и Вашим, мой Господин, перечеркнутым лицом, призывает всех граждан Суверенной Независимой Загробной республики на честных демократических выборах избрать нового правителя. Нам нужен настоящий прогрессивный лидер, который откажется от старых гнилых традиций и выведет нас из средневековья на высочайший уравень экономики и культуры!.. Это не я придумал, здесь так написано…
С этими словами грешник, злорадно ухмыльнувшись, подал Мефистофелю мерзкого вида измятую листовку и, что свойственно неприкаянным душам, растворился в воздухе.
Мефистофель так обалдел от этой неслыханной наглости, что даже сотворил над головой знамение в виде чёрного ворона. Но то ли от удивления, то ли от возмущения владыки, ворон вышел какой-то ободранный и жалкий. Он шлёпнулся на пол, задев Люцифера крылом по лицу и задрав кверху лапы. В комнате сразу запахло дохлятиной. Есть Мефистофелю перехотелось.
* * *
Дальнейшие события развивались со стремительной быстротой. От шикарного обеда, целью которого было восстановить расположение духа, Мефистофеля оторвали странного и подозрительного вида типы, назвавшиеся народными представителями.
Их (что довольно-таки символично) было трое. Первый – тот самый оборванец, который выступал утром на площади перед дворцом. Вблизи он оказался маленьким, подвижным и расстрепанным. Единственным узнаваемым предметом его одежды была засаленная мятая кепка, неловко и усердно (ну совсем по-школьному!) теребимая им в руках. Второй производил еще более неизгладимое впечатление. Хотя бы потому, что имел он странную привычку голову носить не на плечах (как принято среди нормальных обывателей), а под мышкой. Было ли это данью моды, символом принадлежности к некой субкультуре, индивидуальным стилем или просто неудачным стечением обстоятельств, осталось для Мефистофеля загадкой.
Так или иначе, но голова носила на себе явные признаки гильотины и наводила на мысль о французской революции…
Не менее примечательным типом был и третий «народный представитель». Одевался он в стиле античных трибунов (правда, под наскоро состряпанную из простынки тогу не совсем шли новенькие кроссовки какой-нибудь местной кустарной «Reebok» – но что поделаешь: живой символ победы цивилизации над культурой!). И хотя в одеянии его и чувствовалась явная архаичность, оно выглядело вполне чистым, что вообще в «Загробной республике» случай уникальный, а потому доверия не внушающий. Этот чистоплотный субъект имел одну характерную и жутко раздражающую окружающих привычку, оставшуюся со времен не столь отдаленных и радостных (т.е. с той легендарной эпохи, когда мир подземный не знал еще Женевской конвенции и вечные пленники юдоли слёз убивали свою не менее вечную скуку в мазохистских развлечениях, так хорошо описанных Данте). За адские муки давно уже карал местный уголовный кодекс, а «трибун» до сих пор таскал с собой раскаленный брусок какого-то металла и периодически прикладывался к нему языком (Некогда такое наказание присуждалось тем, кто в своей земной жизни слишком много и не слишком удачно болтал, а т. к. таких было немало и данное средство, как оказалось, вызывает быстрое привыкание с длительной зависимостью, то многие ораторы до сих пор активно посещали соответствующие лечебные заведения, что не мешало им ходить постоянно «под кайфом»). При сей нелицеприятной процедуре комнату наполняло легкое шипение и запах подгорелого мяса, отчего Мефистофель, у которого уже успела развиться мегрень, особенно болезненно морщился.
Вышеописанная «святая троица» обязалась презентовать список требований адского населения к своему правителю (или уже бывшему правителю, о чем Мефистофелю предстояло узнать в ближайшем будущем). Скромный сей перечень помещался в зачитанном до дыр свитке, который, будучи развернутым, прокатился по полу и уперся своим краем в противоположную стену.
– Что ж, по крайней мере вы не многого просите, – язвительно заметил Мефистофель.
– Изложим вкратце, – затараторил оборванец в кепке. – Во-первых, Вы отстранены от власти, учреждается временное правительство, возглавлять которое будем мы. Во-вторых, Адская империя объявляется Загробной республикой; будут проведены всеобщие парламентские выборы. Отдавая дань традиции,мы допускаем Вас к участию в них на равных с остальными правах. В-третьих, пора покончить с привелегированным положением Рая. Отныне мы будем продавать им ресурсы по мировым рыночным ценам. Не захотят – пусть добывают сами на своей территории…
Далее следовал бред в том же духе (впрочем, как и в каждом бреду, здесь было зерно здравого смысла, что с сожалением прийдется признать даже нашему герою). Мефистофель (как это часто бывает с политиками) в политике совершенно не разбирался. Еще меньше он понимал в переворотах. Но даже ребёнок догадался бы, что это революция. А Мефистофель ребенком не был…
* * *
Любой свергнутый правитель прежде всего обращается за помощью к соседям. Не был исключением и наш герой. Черной кошкой пршмыгнув мимо охраны дворца, он, не меняя облика, выскочил на улицы града Обреченных и ринулся к ближайшей дыре между мирами. По дороге чуть не попал под колеса старой скрипучей телеги и был облит холодной грязной водой за концерт под окнами некой симпатичной кошечки (проклятые инстинкты!). С честью выйдя из всех этих приключений, он добрался наконец до царства Аида. Но тут Мефистофеля ждало страшное разочарование. На воротах древнего мира теней красовался драный тетрадный лист, гласивший:
«Дорогой кузен!
Поскольку дом наш с недавних пор опустел и нечасто теперь здесь увидишь грешную душу, мы с женой решили устроить себе небольшие каникулы и уехали на Олимп (Персефона давно хотела поплакаться мамочке на свою скучную провинциальную жизнь). Вернемся после Второго пришествия.
Аид.
P.S.: Не забывай кормить Цербера, а то после увольнения Харона наш пёсик совсем отощал…»
После такой неудачи Мефистофелю не оставалось ничего иного, кроме как обратиться в высшие инстанции, а именно – в Небесную Канцелярию. Вернувшись во дворец, бывший владыка Ада послал «наверх» слёзную телеграмму с просьбой навести порядок. Но ответа не последовало. Либо послание было перехвачено, либо, что вероятнее, на него просто никто не обратил внимания. Ведь за последние 2000 лет крылатое начальство получало со стороны адских жителей столько жалоб, угроз, доносов и просто всякой ерунды, что сообщения «снизу» просто перестали читать.
В результате всей этой беготни Мефистофель совершенно утратил черты благородного происхождения. Из достойного джентельмена он превратился в обыкновенного облезлого чёрта.
Между тем назревали новые события. Вокруг резиденции нашего приятеля регулярно собирались толпы народа и устраивали публичный мордобой. Постепенно они разделились на несколько групп:
1.Приверженцы трибуна, любители поболтать. Никого не били, зато сами получали часто.
2.Безголовые – поклонники второго народного представителя. Регулярно нападали на сатанистов и местную аристократию. Выдерживали затяжные баталии с другими группировками.
3.Сатанисты – ярые фанатики и обожатели Мефистофеля. Принесли в жертву всех черных кошек в округе и уже принимались за серых, предварительно их покрасив (исключительно из соображений политической корректности). Измалевали всю площадь пентаграммами. Били каждого, кто подходил к дворцу.
4.Поклонники оборванца в кепке. Они называли его вождем, он их – товарищами. Занимались агитацией. Есле не помогало – рукоприкладством. (Не помогало чаще всего почему-то с трибунами. Остальные просто давали сдачи.)
5.Анархисты – били всех, часто даже своих. Соответственно от всех и получали…
Вся эта пёстрая компания сошлась в конце концов на одном:. С криками: «Смерть Мефистофелю и его прихвостням!» – они, смяв сатанистов, взяли дворец штурмом. Но владыки там не оказалось…
До выборов дело так и не дошло.
* * *
В Чистилище был полный бардак. Нимбы и рога, ангельское пение и запах серы – «все смешалось в Датском королевстве». Извращенцы и маньяки всех мастей ютились на соседних лавочках с невиннейшими из монашек. Зал ожидания давно уже был переполнен, а новые души все прибывали. Небесная Канцелярия сбилась с ног. Уже полетело со своих кресел несколько крупных начальников. И – ах! – не одна светлая душа потеряла свою чистоту в этом Содоме.
А у входе в Загробную республику царила зловещая тишина. Адские Врата, прежде столь радушно принимавшие публику, ныне были заперты изнутри. Их окружали груды колючей проволоки, из-за которой угрожающе выглядывали черные дула. Не проявлялось ни единого признака жизни. И тем не менее какие-то подозрительные личности всё же ухитрялись просочиться незаметно сквозь Врата и стать причиной регулярного распространения на территории Чистилища гнусных бумажек возмутительного содержания. Эти же товарищи расписали стены зала ожидания лозунгами типа «Долой крылатых буржуев!» и «Все нимбы переплавить в цветметаллы., крылья – на подушки трудящимся!»
После взятия дворца Мефистофеля границы Ада были открыты для всех желающих: заходи, кто хочет! Но большинство предпочитало выходить… Первыми вышли трибуны (под предлогом дипломатической миссии в Рай). Естественно, с небесных сфер их быстро согнали. А в Аду уже поджидали «товарищи», перебившие к тому времени всех «нетоварищей» ( а в первую очередь – безголовых). Трибуны поумнее предпочли остаться в Чистилище. За остальными Врата родных пенат захлопнулись навсегда…
Что там происходило дальше, никто точно не знает. Воцарились «товарищи», границы закрыли. Возмущенные грешники,не имея возможности попасть на новое место жительства, штурмовали Рай. Но таможню св.Петра охраняли два крылатых амбала. Пройти можно было только по специальному пропуску. Всех умельцев с фальшивыми документами успешно отлавливали и, за неимением лучшей альтернативы, били морду, а затем возвращали в зал ожидания. Перехваченные листовки красочно описывали счастливую адскую жизнь в ближайшем будущем. В общем, всем было весело…
* * *
Маленькое растрёпанное существо нервно оглянулось по сторонам и, пользуясь толчеей, попыталось прошмыгнуть мимо охраны. Но крылатый таможенник схватил его за шкирку и, слегка встряхнув («Ой-й-йй-ой!» – и зубы затарахтели), призвал к порядку.
– Вы не имеете права! – взвизгнуло существо и захныкало. – Я великий владыка Преисподней!
– Ну конечно! А я – Дева Мария! – ухмыльнулся в ответ крылатый.
– Много вас тут таких шастает в последнее время, – заметил другой охранник, беззлобно заехав существу по физиономии.
– Ну те хоть прилично выглядели! – продолжал первый. – А этот даже на облезлого чертенка не тянет…
– Я могу доказать! – упиралось существо. – Вы за это ответите!
И, каким-то чудом извернувшись, оно извлекло откуда-то запыленный, слегка помятый предмет, в котором все еще можно было узнать нимб. Пользуясь минутной растерянностью опешивших охранников, существо , проявляя чудеса изворотливости, проскользнуло в Райские Врата и скрылось из виду.
Таможня не стала его преследовать, рассудив, что их дело маленькое, а «там» и сами разберуться.
* * *
Всегда, общаясь с Ним, Мефистофель чувствовал себя нашалившим ребенком. Отобрали в песочнице совочек – слезы, бежит жаловаться взрослым. Так и он сейчас… Рассказывает торопливо, жалобно. А в ответ – снисходительная улыбка.
– Но если Вы все знали, то как могли допустить такое? – спрашивал возмущенно. – Почему не вмешались?
А в ответ получает: зачем вмешиваться? всё и так очень интересно развивалось, весело.
Мефистофель возмущен. Он не видит в происходящем ничего интересного и тем более – веселого! Куда теперь деваться ему?
– Тебе, мой друг, давно уже пора на пенсию. Отдохни, навести родственников… А пока пусть молодежь работает: у них энергии много… В тебя ведь уже даже мало кто верит.
– Но как же концепция мироздания? Вселенская гармония? Равновесие?
– А разве что-изменилось? Ну, поменялось название, но ведь грешники остались те же. Человек-то не изменился!
Молчание.
Божественное спокойствие.
– Нет, ну как же это всё-таки, – не выдерживает Мефистофель. – Как я посмотрю в глаза коллегам? Это же позор! Кошмар! Ужас!.. Так, говорите, приличная будет пенсия?
И хоть ему ничего подобного не говорили, он продолжает:
– А ветеранские льготы будут? Ну, за ту войну между ангелами? Это ведь все равно теперь, что я на другой стороне воевал. Так, буянил по молодости… С кем не бывает? Теперь вот поумнел. Ведь что для счачтья надо? Скоростное облако последней модели да парочка молоденьких красавиц-ангелочков… Знаете, а и правда – уйду-ка я на пенсию! Хватит! Засиделся! Дорогу молодым! В конце концов, имеет же каждый человек право на свой собственный ад! Эх, схожу-ка я в гости к братцам-архангелам. Выпьем по-маленькой, вспомним прошлое… Моё почтение!
ОН смотрел вслед бодро семенящему, такому несерьёзному старичку и думал: «А не уйти ли и мне на пенсию?»
В Аду тем временем огромная толпа торжественно несла забальзамированного оборванца (приодетого и уже без кепки) к свеженькому мавзолею. И кто-то читал длинную речь, кто-то плакал, а кто-то матерился. Одни «товарищи» стреляли других, «товарищей» же. На развалинах дворца Мефистофеля уже возводили нечто огромное и безобрвзное. И кто-то уже надежно уселся в кресло, бывшее некогда троном адского владыки.
История идет по кругу…
P.S.:Бессмертие – это обреченность на вечные повторы.
Подумал бы философ
.
P.P.S.: – О-о, какие пухленькие у тебя… крылышки…
Сказал Мефистофель фигуристой белокурой святой.
– Выходит, умер не ты, а я!
Воскликнул Ницше, увидев Бога
И все смеялись.
Ann Livadgy
|
|