Сверкал металл шлем`ов и касок
И шла кровавая резня.
Молчали боги древней расы
И погибали племена
Когда-то грозного народа.
И брел, как гневная беда,
Отряд стальных конкистадоров,
Сжигавших инков города.
В зеленой джунглей полосе,
Перед дымящейся руиной,
Какой-нибудь Луис или Хосе
Стоял, взирая на святыню
С тоской и трепетным почетом.
Сама судьба его вела
Взглянуть на павшие без счета
Все меднокожие тела.
Он шел один. В его руках
Меч, не остывший после боя.
А на огромных площадях
Казнили меднолицых воев
Его соратники. Неверно
Он сделал шаг ко входу в храм,
Диего, Санчо или Педро -
Как его зв`ала по утрам
В севилье ждущяя Кончита?
Иль Хуанита? Или Джули?
А солнце плавилось в зените.
Лилася кровь. Шумели джунгли.
Вдруг средь развалин - шевеленье!
И мчится он ко входу в храм
Кровавых жертвоприношений
Голодным и тупым богам.
Он мчится внутрь. Он встревожен.
Ворвался в залу, словно пес;
Там - жрица с чистой, белой кожей,
Тряхнув копной златых волос
К нему печально обернулась.
И оробел конкистадор,
Когда она чуть потянулась
И ритуальный взяв топор
К нему пошла тепло, невинно.
Мурлыкнул голос в голове:
- Спаси последнюю дочь инков,
О Педро, Гомес иль Хосе!
Обвороженный, пал он ниц.
И обряжал в свои доспехи
Свою последнюю из жриц
И трепетал в любовной неге.
Пусть обрыдается Кончита!
И Хуанита пусть всплакнет!
Пока душа его разбита,
Пока душа его поет!
- Спасибочки! - хохочет жрица.
Смеется с ней конкистадор:
- Теперь ты сможешь просочиться
Неузнанной сквозь мой дозор.
- Позволь же кое-что на память
Мне взять, о воин, от тебя.
Ложись на ритуальный камень,
Закрой глаза и жди меня, -
Проворковала томно жрица,
А боги скалились во тьме.
Конкистадор, меж тем, ложился,
Как в грудь вонзилось острие
И, сердце вырвав у Луиса
Или Хосе, умчалась прочь
Прекрасная дочь инков, жрица
С копною золотых волос
И сердцем навсегда разбитым;
Пусть джунгли след ее хранят.
И плачет дома Хуанита,
И боги древние молчат...
|
|