(быль, рассказанная фельдшером ...той подстанции)
Как многие мужчины маленького роста, а Сергей Иванович Матюхин не вырос выше метра шестидесяти, был чрезвычайно самолюбив и амбициозен. Любимое его выражение: "Я -- врач! А вы -- фельдшер". Вроде -- всяк сверчок, знай свой шесток.
Среди ста шестидесяти сотрудников на подстанции работали два друга-фельдшера Купцов и Короедов, которых за глаза называли "Двое из ларца". Матюхин устроился на скорую еще в 60-х, а Двое из ларца пришли в конце 70-х после демобилизации. Оба под два метра ростом, любители пива и стажерок, типичная флегма.
В тот день произошло невероятное -- бригада сложилась волею старшего фельдшера -- Матюхин и двое из ларца. Три мужика, а с водителем -- четыре!
В течение дня в бригаде зрел конфликт. Все чаще раздавалось Матюхинское:
-- Я -- врач! А вы -- фельдшера! Делайте, как я сказал!
Двое из ларца, которым амбиции Матюхина типа "замесить и нарубить!" уже в печенках засели, мечтали только об одном, дождаться вечера и в пересменок разлететься по другим бригадам. Однако, в шесть один другому трагически сообщил, -- "мы с ним будем до утра".
У доктора Матюхина была еще одна скверная особенность -- двигательный невроз. Сидя на стуле, он постоянно подпрыгивал, перебирал руками пуговицы на халате, трогал нос, сделав пальцы граблями приглаживал остатки волос, смотрел на часы, сплевывал, шмыгал носом, хмыкал, подмигивал и, обращаясь к собеседнику, тыкал ему пальцем в грудь. А когда злился, бил кулаком в мебель.
Весь день Купцов и Короедов мечтали завалить к бочке с квасом, однако, когда один предложил тормознуть, возвращаясь с вызова на подстанцию, мерзкий Матюхин отрезал:
-- Не положено!
Ребятам ничего не оставалось, как терпеть до конца дежурства.
В четыре утра, пришел вызов -- "белая горячка" с большущим знаком вопроса. Оно может быть, кому-нибудь и покажется странным, но если звонят на 03, то выезжает обычная бригада скорой, а потом уже на себя вызывает психиатров. Диспетчер, не долго думая, поднимает бригаду Матюхина.
На вызове перепуганная женщина и небритый мужик, гонявшийся за ней с ножкой от стола. К приезду скорой, мужик успокоился и принялся доставать изо рта что-то длинное, похожее на проволоку, сам себе задавая вопросы и отвечая на них. Не долго думая, Матюхин, почесался, дернул плечом, шумно выдохнул через нос и тоже залез в рот, вспомнив что еще с ужина между зубами застрял рубленый бифштекс... Мужик в горячке почуял в докторе своего и доверительно спросил:
-- Ты их тоже видишь?
-- Кого? -- спросил Матюхин, пока двое из ларца примеривались, как мужика вязать.
-- Червяков, -- ответил мужик, доставая очередного изо рта
-- Конечно, вижу.
Женщина тем временем с ужасом смотрела на шмыгающего Матюхина, сопоставляя его с мужем.
Матюхин крепко почесал голову, подошел к трехногому столу, стукнул кулаком и сказал:
-- Надо ехать в больницу.
Мужик согласно покивал: надо, надо. И без всяких проблем, побрел к машине, по пути смахивая с себя тараканов и отплевываясь червяками. В машине Матюхин усадил больного в салон рафика, туда же сели двое из ларца, а сам устроился рядом с водителем, показывать дорогу в психоприемник на Потешной улице. Садясь, он дал указание фельдшерам:
-- Сопроводительный лист оформите!
Сопроводиловки, которые в те времена валялись везде и в кухне вместо подкладки под горячий чайник, и в туалете, и в водительской для записи счета при игре в домино, словом самая распространенная бумажка, лежали во всех карманах...
Неизвестно, кто это сделал, ясно только, что один из них написал одну на больного, а вторую на доктора, в примечании которой добавил, "самовольно сел в машину, выдает себя за врача".
В приемное отделение Матюхин вбежал, потрогал журналы, несколько раз хлопнул дверью и налетел на дежурную медсестру:
-- Где врач? Мы больного привезли.
Купцов с Короедовым, придерживая под руки мужика в горячке, положили обе сопроводиловки на стол, а Матюхин помчался по коридору выкрикивая "Где врач?"
Наконец нашелся одуревший от бессонной ночи, сверкающий исцарапанной лысиной и добролюбовскими очками в железной оправе, психиатр. Он подошел к столу, наткнулся на две сопроводиловки, взял верхнюю, прочитал и спросил, зевая:
-- Матюхин, кто? -- он вопрошающе поглядел на двух из ларца.
Влетевший в смотровой кабинет следом за психиатром и успевший проверить все комнаты, Матюхин плечом саданул шкаф и, нанося по дверце удар кулаком, сказал:
-- Я!
-- И давно он с вами? -- спросил психиатр, обращаясь к стоящим фельдшерам.
-- С утра.
Матюхин, не придавший значения этому диалогу, поскреб затылок, а потом, тыкая пальцем в грудь психиатра, сказал:
-- Мы больного привезли. Белая горячка.
Психиатр поглядел на Матюхина и, держа его сопроводиловку в руках, вышел.
Спустя пару минут, в смотровую, хрустя суставами и зевая, вошли два брата -- санитара, которые спросили:
-- Кто, Матюхин?
-- Я -- Матюхин.
-- Пошли.
-- Пошли, -- согласился Матюхин. Но на всякий случай добавил, -- Я -- врач!
-- Мы знаем, -- ответили братья, и доктор, успокоившись, пошел с ними.
Они ловко вытряхнули Матюхина из одежды, оставив в одних трусах, потом также ловко напялили на него пижамку и завели в отделение, где в палатах без дверей и с решетками на окнах обреталось еще с полсотни больных.
Вот тут Матюхин понял, что попал. Он рванулся к двери, но не тут-то было. Открывалась она только специальным ключом. Доктор поскребся, поорал, что он -- врач! Ему ответили, что это всем известно и, в конце концов, когда впрыснули в ягодицу аминазин, он успокоился.
А двое из ларца тем временем сдали мужика в горячке, спокойно доработали смену и с чувством выполненного долга завернули до ближайшей пивной.
Доктора Матюхина хватились только через два дня, когда он не вышел на работу. Дома его тоже не было. А на вопрос, -- где он может быть? Короедов, задумчиво глядя на Купцова, сказал,
-- В психушке, наверное? Где ж еще?
Обалдевший от такой наглости, и к счастью воспринявший реплику Короедова всерьез, старший фельдшер стал обзванивать психбольницы и в самом деле нашел Матюхина в больнице Ганнушкина. Он бы на этом успокоился, если бы Короедов не добавил, уходя:
-- Значит, где оставили, там и лежит?
-- То есть как это "где оставили"?
И тут Короедов, расчитывая на понимание, сознался, что они уложили Матюхина в психушку. Случайно.
Зав подстанцией помчался в больницу выручать доктора. Перепуганный психиатр, понявший, как его подставили, уперся. Матюхин -- болен! Зав убеждал, что невроз, которым страдал Матюхин не психическое заболевание, в психиатрическом стационаре не лечится. И, в конце концов, отстоял. Вялого, сонного Матюхина, с насыщенной аминазином задницей отвезли домой отсыпаться. А зав вернулся на подстанцию разбираться с хулиганами. Однако рука не поднималась написать заявление в милицию. Да и юрист по телефону объяснил, что заявление подать может только пострадавший, а он сейчас никакой, отлеживается дома. В общем, по началу обошлись словесной выволочкой в кабинете зава. Потом, к концу недели появился присмиревший, задумчивый Матюхин и заявил, что ничего писать не будет, пусть они извинятся.
Ну что ж, они извинились.
Говорят, что после этого Матюхин перестал говорить "Я -- врач! А вы -- фельдшер", а потом и вовсе ушел на пенсию.
|
|