Ленин, которого я не знал…
Без скипетра, с серпом руке.
Вся жизнь в большом овраге.
Судьба проходит по дуге.
Враги давно в ГУЛАГе.
Через врата немых сомнений,
Он каждый день проходит не спеша.
Его одолевает жажда наслаждений.
И от проблем болит душа.
Его не знал, не слышал я,
Но видел отражение в глазах.
Где за чертой былого дня,
Он заседал в кровавых поясах.
Он над царями суд вершил,
Но сам в короне эго заседал.
Божком запрета быть решил,
Но сам тела и души крал.
…Его не знал никто.
Он сам себя не знал…
--------------------------------------------------------------------------------
(4) Может быть…
***
уууууууууууууууууууууууууууу….
ВОЗМОЖНО,,,,… Я…
Нет… МОЖЕТ БЫТЬ!… Нет!…
Сомнения давят головной болью…
Мысли на пол сыпятся солью…
Воздушные ленты и крылья недавно разбившейся птицы,
Взывают к благоразумию, сдувают все мои планы…
Они одевают меня и за стеной разрывают на частицы.
Они бьют в барабаны, поднимают пыль в небо,
Следя за тем, чтобы она не затмила солнце…
Так я выгляжу разве что тогда, когда ищу тайны под диваном,
Когда роюсь в шкафу и нахожу себя…
Тогда волосы мои развивает ветер, глаза мои завязаны лентой,
Но я вижу всё, что давит нас, когда мы ползаем нематодами.
Я только не вижу, как идёт дождь… Раньше видел, залезая в стекло.
Теперь чувствую, как капли дождя стекают с волос ручьями…
Кораблики плывут против течения. На их борту туши строк,
С которыми я недавно играл, пришивая к листу…
Внизу вода. Я тянусь в небо, но крылья промокли!
Они ложатся на меня гумусом…
Подставляю сомкнутые ладони, и вода наполняет их…
Когда равновесие нарушается, я вижу дальше,
Чем способен залететь ветер…
Глаз… Сердце…
Циркуляция пульса… Ленты свиваются в безвременье…
Двери шкафа открыты. Я готов…
Я… Возможно… Двери… Возможно…
Лёгкость… Может быть…
Шаг… Может быть… Быть…
--------------------------------------------------------------------------------
***
Сегодня опрокинутая память
Растеклась по ковру молоком.
Я долго смотрел на это море,
Пока сам не промочил ноги…
Я прыгал и хлопал в ладоши.
Стрелами разлетались брызги,
Вонзаясь обрывками жизни.
Мне казалось, что кто – то
Специально оставил память,
Тщательно спрятав под ковром.
Но, когда полюса поменялись,
Память обрушилась грудой.
Теперь она – молочное море.
Судьба слизывает по капельке…
Каково будет удивление человека,
Который искусно спрятал память,
Когда он вернётся…
Рука его будет шарить под ковром,
Но не наткнётся на предмет поиска.
Будет ли он сожалеть?..
Он станет вытирать тряпкой ковер.
Станет выжимать её в бутылку.
Что он будет чувствовать в этот
Момент?..
Человек обмотает голову тряпкой,
С укором посмотрит мне в глаза
И уйдёт, хлопнув тетрадным листом,
И оставив молочные следы на полу…
--------------------------------------------------------------------------------
Дрозофила
Она танцевала под барабанную дрожь,
Кружилась на письменном столе,
Чутко реагируя на изменение ритма.
Я подыгрывал ей, стуча пальцами
По поверхности деревянного стола.
Она танцующая – воплощение жизни…
Но её жизнь коротка – считанные мгновения.
Хватит ли ей этих мгновений, чтобы
Дотанцевать свой святой танец?
Движение на последнем вздохе…
Она делает это движение, протягивая
Тонкую нить через память.
Кто-нибудь когда-нибудь возьмется за неё,
Чтобы вскарабкаться вверх…
--------------------------------------------------------------------------------
Убежище потерянных…
Когда небо отличается небывалой серостью,
И всю её выливает на человеческие головы,
Когда деревья обхватывают стволы ветвями,
Предчувствуя наступление новых холодов,
Я прогуливаюсь по грязным дорогам…
И только неестественная случайная улыбка
Удивительно точно угадывает направление
Моего пути…
Каждый раз я прохожу под карнизами
Одного и того же желтого здания,
Невольно заглядывая в его замутнённые,
Грязные, как подошва ботинок в эту пору года,
Окна.
Порой я вижу в них слёзы и глупые выражения
Лиц, постоянно страдавших, и, в конце концов
Утративших способность улыбаться…
Застывшие лица, Застывшие жесты…
Бумажные фигуры, так легко рвущиеся…
Зачем эти люди уже никто, кроме актёров?
Иногда этот заоконный театр находится
В непрерывном действии…
Тогда я слышу, рвущиеся в небо молитвы,
Вижу вставших на колени людей,
Не смеющих поднять глаза.
От чего всё это?
Кто соорудил этот жёлтый «монастырь»?
По ту сторону ещё опадают листья…
Иногда мне хочется разбить стекло
И выпустить на волю бумажных голубей…
Но это бывает иногда, и всегда я останавливаю
Себя только на этом желании.
Стоит ли пробивать стену чужой крепости?
Я разворачиваюсь и ухожу…
Возвращаясь домой, чувствуя как хлюпает грязь
Под ботинками, я нередко вспоминаю
Эти застывшие выражения лиц…
Потеряв мгновение, стоит ли запирать себя?
Потеряв часы, стоит ли замуровывать себя?
И всегда чирикание воробьёв утвердительно
Отвечало: «Нет!».
Когда чёрные тучи на небе расходятся,
Когда ветви деревьев покрываются листьями,
Я таю надежду, что немного очищающего света
Пройдёт через замутнённые
Стекла убежища потерянных…
--------------------------------------------------------------------------------
Снимок
Неподвижные глаза, в мгновение застывшие.
Как жаль, что снимок не передаёт мысли.
Но зато сквозь века переносит часть той
Естественности, которую требуют воспоминания.
Естественность, которую кормят ядом,
Все не желающие мириться со временем.
Я беру в руки пожелтевшую фотографию.
Я пристально вглядываюсь в эти глаза.
Неужели в них отражён страх?
Но перед чем?
Думает ли человек на снимке о том,
Что так его напугало?
Или может это первобытный страх,
Неподвластный времени?
Страх, сопровождавший людей по всему их
Пути…
Что бы отразила фотография Пилата?
Боль? Мятежность? Желание умереть в спокойствии?
Чувство чего-то потерянного, чего уже не вернёшь?
Безумный страх?..
На каждом снимке есть глаза прокуратора…
Глаза, которыми он в последний раз смотрел
На невысокий холм.
Глаза, которые он прятал от самого себя…
И этот человек, смотрящий на меня с фотографии,
В нём есть часть от Пилата…
Чернеющие деревья…
Поразительно естественная улыбка…
И эти не вписывающиеся в картинку глаза…
Фотография сохранила их…
Лепестки
Снег сходит, унося с собой следы.
Тает, как этого требует время…
Кто проходил по нему каждый день?
Кто невольно, а может быть и специально
Оставлял на нём слепки с ботинок?
Кто многократно притаптывал его?
Снег уже не падает с серого неба.
Не режет белизной глаза,
Заставляя их слезиться.
Нет более тех чистых мыслей…
Снег уже не покрывает мою голову
Белыми лепестками с деревьев…
Я прислоняюсь к стволу
И слышу едва ощутимый шёпот:
«Пора… Пора…Пора…».
Я чувствую чьи-то шаги за спиной.
Я оборачиваюсь…
ОН протягивает мне свои руки
И я дотрагиваюсь до его ран…
«Пора!», - хриплым голосом произносит он,
Немного нервно отдёргивая руки
И переводя взгляд на ещё заснеженную ветку.
Я думаю, он таит обиду на себя за то, что
Всегда приходит слишком поздно…
Какая мысль тревожит его, -
Наблюдающего, не имеющего возможность
Ощущать?..
Не имеющего возможности течь
В этом разноцветном, а иногда
И черно-белом потоке…
Ведь он не знает, что за чувство испытываешь
Идя под снегопадом…
Что за чувство - брать снег в ладони…
Но ему уже пора…
Он уходит, унося отпечаток мгновения.
А вместе с ним уносятся,
Кружась в танце последние лепестки снега…
Так пусть же они покроют дорогу,
Создавая ощущение невероятной лёгкости!
--------------------------------------------------------------------------------
(5) Война маргариток
Скоро наступит время,
Когда все цветы на поляне
Раскроют свои бутоны
И ранят яркостью цвета.
Ты станешь у маргариток
И, зная их ненависть к дыму,
Ты будешь курить сигареты
И стряхивать пепел на листья.
Этот пепел сожжёт ткани
И войдёт в гармонию с почвой,
Навсегда оставив ожоги
На лице беспокойном и грустном.
И ты будешь стоять неподвижно.
Где же хоть капелька чувства,
Что заставит размокнуть бумагу
Твоей серой от времени маски?
И ты станешь мощной скалою,
На вершине которой закаты
Подвергают бечеве смертельной
Немытые руки желаний.
Как только спадёт напряжение
И в ладонях появятся капли,
Чтобы омыть совесть,
Ты окропишь землю,
Из которой вырастут скалы
И вулканы, дымящие страхом
Также скрытые маской
И занявшие место поляны.
Ты сожжёшь пеплом и лавой
Всю веру. И во мгновение
По корневой системе потекут вести
О том, что пали старания…
Как будто бы даже не знаешь:
Когда прорезается солнце
И степь наполняется жизнью,
Как тяжело маргариткам!
Наступает борьба за место,
Чтобы тянуть соки
И ласкаться под солнцем, -
Чтоб выжить…
Чтобы утром блестеть росою
И играть с отражением света,
Чтобы чувствовать постоянство
И зиять по весне цветами.
Чтоб выжить…
Когда радуга огибает небо,
Чтоб найти симметричную точку,
А ветви ветвятся в жало,
Начинается война маргариток…
Скоро наступит время,
Когда прозвенит будильник, -
Время для пробуждения,
Ты встанешь с белой постели
И прижмёшь холодную руку к сердцу,
Где идёт война маргариток…
--------------------------------------------------------------------------------
Причина
Причина не должна касаться нёба
И забиваться крупным комом в горле.
Как не должна вуалью быть на спящий город
Во время утренней бомбардировки.
Как не должна блестеть пятном не смытым
На стареньких накидках палачей
И течь слезой холодной
По белой коже маминой щеки.
Как не должна футляром быть для неба,
В котором тусклость правит облаками
И где не видно столкновение туч,
А гром и шум дождя не различимы.
Причина не должна быть серым морем,
В котором тонут сотни тонн таланта
И не должна быть эпилогом для романа,
Сплетенного одной и той же строчкой.
Как не должна быть криком птицы,
Застывшей у гнилого стебля вишни.
Как не должна отметкой быть на жизни.
Причина не должна быть мерой…
--------------------------------------------------------------------------------
Мельник
Вот жизнь твоя – прохладный ручеёк,
Течёт ли в гору, огибая камни
Туда, где мельник возложил бревно
Вместо венка – на холм терзаний.
Где во мгновение доска к доске,
Впитав всё силу мельничьего вздоха,
Разрезав небо и достав до звёзд,
Сложилась мельница в мучном тумане.
Ветра вращают крылья день за днём.
Теперь уже от белой пыли, правда,
Не различима надпись на стене,
Как в чей-то совести: «Здесь был распят когда-то…».
Да, здесь распяли, но побоялись «славы»
И удалились за большую дверь – в лущильный зал…
Отсюда и тянули души и молотили,
Желая слопать мякоть.
А после каждой партии, вспотев от страха,
Бежали руки мыть, и терли до тех пор,
Пока не стёрли в кровь, пока не окропили пол…
И знал ли мельник, прославивший себя на всю округу,
Травивший крыс, уничтожающий термитов,
Что вскоре отменная мука из зёрен,
Посыплется мукой костей…
И мельник вспомнит, как запустил весь этот механизм,
И скрежет балок, и свисты ветра,
И точную работу жерновов,
Которые так беспощадно мелят время,
Кого-то, кто моет в мелком озерце,
Куда впадает твой прозрачный ручеёк…
--------------------------------------------------------------------------------
Письмо
Ты сожгла моё письмо ещё до того,
Как мы познакомились.
Просто была рассержена?
Правда, что вода вытекала лавой?
Я мог бы спросить тебя,
Почему ты не смотришь на звёзды,
Но разве тогда вода не застыла бы?..
Оно хорошо горело?
Было много тепла?..
Я напишу второе, точно такое же, только для себя.
И может удивлюсь,
Когда увижу отражение пустого листа в зеркале.
Как ты думаешь, замечу ли?..
Мы можем собрать пепел пустого листа.
Можем размазать его по лицу,
Нарисовать что-нибудь…
Изображение не будет пустым,
Оно объемлет, а вода не вытечет через буквы…
Холодный свет звёзд…
Нам стоит немного подумать…
--------------------------------------------------------------------------------
Дверь
Ты снова стучишься в эти двери.
Зачем? Ведь ты была за ними раз, всего лишь раз…
И что успела увидеть, почувствовать,
Что тянет сильнее мирового магнита?
Не потеряй равновесие, позабыв о гравитации…
Уверена ли, что встретишь свет,
Когда щелкнут замками?
Не обожгись, протягивая руки…
Я не слышал о признаках жизни за дверью?
Может просто такие люди, говорили мне…
Но сам не слышал ни звука, прижимая ухо.
Скажи, эта сладкая память?..
Что ты помнишь?
Могу ли я вспомнить…
Помню… Помню, играл в траве под дверью.
Тогда она ужасала.
Тогда была замочная скважина.
Я протёк в неё… Знаешь, что я увидел?
Ничего – темноту…
Почему? Ведь я хотел увидеть что-то другое…
Играл с кубиками, тонул в слёзах…
Но твой стук пробудил меня.
Он до сих пор в сердце.
Тук – тук – тук! Громче…
Сердце…
А если тебя проглотит тьма? Тогда ты – хаос…
И я – хаос…
Я тоже стучал, но в другие двери.
Их много, видишь там…
Зачем? Хаос… Свет…
Подо мной.
Я думаю о лестнице, я сделаю её – у меня есть кубики…
Но мне кажется, что даже дружный наш стук не поможет…
Но ты увидишь, ты узнаешь, я увижу, я узнаю…
Мы можем упасть…
А знаешь, что, если мы вошли сюда с той стороны двери?..
--------------------------------------------------------------------------------
Зеркальное отражение
Может когда-нибудь, повернувшись к зеркалу,
Когда-нибудь, когда глаза не будут слезится
И мутная плёнка сойдёт с последней слезинкой,
Ты увидишь истинный цвет своего характера.
Ресницы более не будут стеснять настроение,
А оно, закусив свой червеобразный язык,
Более не стеснит жеста и искреннего слова.
Разговор пойдёт как по маслу…
Но этот разговор с самой собой немного холоден.
Он не выходит за рамки собственной оценки.
И ты чувствуешь однообразность.
Это потому, что твои губы всё ещё расходятся
С большим трудом.
Это потому, что за тебя говорит отражение.
Открой рот шире и выпусти на волю стих.
Ты чувствуешь, как он стучится по зубам?
И губная помада сделается ненужной для того,
Чтобы оправдывать затяжное молчание…
Посмотри в зеркало: вот твоё настоящее лицо.
Прослушай запись диктофона: вот настоящая
Музыка слов…
Трудно узнать себя?
Это потому, что глаза были затянуты плёнкой,
А всем от твоего имени улыбалось отражение.
Лишь отражение тела…
Опусти руки в прозрачную воду,
Узнай, как теперь тебя она приветствует.
Больше тебе не понадобится зеркало…
Может когда-нибудь, прыгнув в море твоих глаз,
Я удивлюсь, обнаружив на дне себя настоящего.
Я протяну ему руку…
Может никто и не заметит перемен.
Но это не важно, главное,
Что нам более не понадобится зеркало,
А они найдут частичку себя в наших глазах…
|
|