1.
Вечерний Крансбнер не был моим родным городом. Здесь некогда был воздвигнут перевалочный космопорт, затем о нём как-то забыли и никогда бы не вспомнили, не случись нежданного нашествия переселенцев, которое вошло в учебники Итакской истории великим половодьем сопредельных рас и народов.
То ли звёздные трассы вплотную подпёрлись к планете из-за ошибки в расчётах какого-нибудь неопытного космоштурмана-навигатора, либо это был чей-то намеренный умысел. В этом деле ещё много неясностей, и посему сейчас самый разгар академических споров. Любой может запросто налабать целую диссертацию, и представить её в планетарный Совет любителей неточной словесности. Между прочим, при столь неточном совете, совершенно точно существует огромный призовой фонд, и я рискнул: представил как будто бы дело было, надиктовал своему Сервигу и провалился в трехсуточный анабиоз.
Меня разбудила песнь Сервига: странная, зычная, дивная… Теперь её поют на планете с припевом, который не может не понравиться коренной публике:
Летели, упали, тут же подняли – гам!
Звёздные мили их опустили – к нам…
Я получил двести звёздных кредиток и звание итакского абсурд-литератора, а Сервиг – бесплатную профилактику, после которой он категорически отказывался писать новые песни на итакскую тему на том основании, что нельзя повторить свое самое гениальное произведение. Вот уж где точно – летели, упали… Но, впрочем, 200 звёздных кредиток карманов не жмут, в здешних неприхотливых условиях мне бы их хватило на жизнь, живи я хоть бы и на одни проценты. Но, здешние банки у меня не вызывали доверия, и я по привычке имплантировал в себя все 200 кредиток, отчего сразу стал и ходячим банком и великим планетным гуру. Ко мне прикасались, желая облучиться энергией питавших меня кредиток, хотели даже молиться на меня, но тут я воспротивился и выпустил огромнейший тираж Песни Сервига с уничижающими комментариями и насмешками, за что был немедля вызван на планетарный совет и оштрафован на триста звёздных кредиток, лишён звания почётного бард-литератора и сослан в космопорт Крансбнера инспектором по качеству перевозок…
С планеты контрабандно вывозили только розовых карликовых слонов, банановую морковку и крылатых шестилапых мурлонов, которых, подобно земным попугаям, предверительно обучали разговорной человеческой речи. Однако и здесь существовала какая-то нелепая традиция. Издревле мурлоны занялись самообучением этому ремеслу и между собой давно уже общались на эсперанто, а посему прочих наречий и языков категорически не признавали. Зато эсперанто довели до полнейшего семантического и лексического совершенства, вызывая удивление и зависть у землян, которым ко всему была присуща экзофобия, отчего мурлоны сами на Землю не стремились, но опоённые экзотической для здешних мест настойкой из валерьяны, мирно складывали лапки и давали себя увести, хоть к чёртовой бабушке…
Благо, что Сервига сочли частью моей проштрафившейся сущности и не забрали в счёт погашения долга, зато мой критический бестселлер читали теперь наравне с Песнью Сервига, и однажды обе половинки нового мифа срослись и почти аннигилировали друг дружку… Вот только припев:
Летели, упали, тут же подняли – гам!
Звёздные мили их опустили – к нам…
стал нарицательным… Так стали презрительно дразнить каждого выскочку хлопнувшегося на Итак с прохудившегося звездолёта.
2.
Из живых, мёртвых и искусственных языков, эсперанто оказался самым въедливым и назойливым лингвистическим изобретеньицем. Уже то, что этот проект в 1887 г. разработал варшавский врач Лазар М. Заменгоф, обрёк этот якобы международный язык на дикую всепоглощаемость национальных и планетарных культур в виде таблеточного курса из интернациональных слов, часто понятных без перевода, и 16 основных грамматических правил.
Сказалось и то, что структура и словарь эсперанто оказались достаточно просты, чтобы любой без особых способностей к языкам мог за 3-6 месяцев занятий научиться вполне свободно объясняться на нём – для того чтобы в той же степени овладеть любым иным языком, традиционно требовалось, как минимум, 3-5 лет. К тому же знание эсперанто облегчало дальнейшее изучение других земных языков.
Но когда изучение любого языка стало проходить по схеме имплант-подгрузки, многие отказались от многочисленных промежуточных языковых трансляторов, к которым со временем стал относиться и язык эсперанто в силу относительной простоты, которая, впрочем, не делала этот язык каким-то ущербным: к тому же он был очень благозвучен и напоминал итальянский, обладая прекрасными выразительными возможностями, позволившими перевести на него многие произведения мировой классики – от Данте и Пушкина до Булгакова и Толкиена – на Земле и создать оригинальную интересную литературу на нем, написанную во всех уголках Галактики.
Тем не менее, эсперанто, прежде претендовавший на глобализм и ставший одним из первых миссионерских языков, оказался по сути, языком дешевых потных страстишек, и к нему в Космосе прежде всего примыкали те расы, нации и сообщества, а с ними и популяции, которые не могли справляться со своей естественной гиперсексуальностью, зачастую задвигая на дальний план всяческие этические кодексы и установления. И хотя Эсперанто, в идеале, предназначался стать вторым языком для всех во всемирном масштабе, он по сути, в Галактике стал языком тех, кто в развитии своих планетарных языков и культур не продвинулся далее панспермии, и посему оказался заразительным именно для тех, кто, не боясь нежелательного чуждого влияния и ассимиляции, шёл в своём видовом расселении напропалую и, благодаря эсперанто, достигал большего взаимопонимания между автохтонами всех планет, как на нейтрально-своеобразном лингвистическом фоне…
Их везде принимали за своих – на этом языке легко осуществлялись прямые контакты, но только до того времени, пока не возникал более банальный вопрос – чей хвостик пушистее и ретивей… Многие аборигены спохватывались только тогда, когда за вроде бы понятными демонстрациями любви и равенством в партнёрстве, вдруг обнаруживались необратимые подвижки в генофонде планет и власть постепенно и мило переходила к пришельцам.
Это смекнули на и планете Итак, обучив языку мурлонов, но категорически и навечно запретив этот язык для общения между антропоморфными человекообразными и высшими формами гоминидов. На планете, кроме мурлонов на этом языке разрешалось общаться только в космопортах, да ещё в прилегающих к ним районах "пёстрых фонариков". На Земле такие кварталы было принято называть районами "красных фонарей". НО на Итак в знак почтения к международному "потнику" эсперанто, преобладали "пестрые" фонари именно зелёной окраски…
Последствие подобных контактов не обсуждались. Всяческая постлюбовная поросль немедленно депортировалась… Акт депортации подписывался инспектором моего ранга…
3.
Космопорт Крансбнер начинался за несколько лиг от города прямо за искусственным заграждением. Это заграждение строилось не одно поколение, и временами напоминало израильско-палестинскую заград-стену, иногда пресловутую раздел-берлинскую стенку, а иногда и великую китайскую со всеми мыслимыми башенками и дозорными вешками бегущими вдаль через каждые пол-лиги. Правда, трудно было дождаться здесь окрика: "Стой, кто идёт!" Но все прочие возможные неприятности были конкретно гарантированы.
Внешне, почти бархатистая отвесная гладь, была по сути таковой, пока кто-нибудь не пытался швырнуть в неё камнем либо иным действенно-посторонним предметом. Тут же, по плавной траектории всё летящее в её направлении отшвыривалось в огромный ров, наполненный вязкой суспензией. Прежде рыхлая аморфная масса серого цвета тут же переходила в агрессивное состояние и поглощала любое хулиганское лакомство с чавкающим бульканьем: "Хулиган? А гули нам… Ам-м!"
Вот почему никто из итакцев ни разу не пытался пересекать этот ров да и просто приближаться к этой прочно неконтактной стене.
Не знавшие говорили, что за пределами стены начиналась дикая степь, но знатоки утверждали, что вся она изрыта защитными бункерами и межбункерными путями сообщения, а также технологическими капонирами, в которых скрывались разнокалиберные пусковые и пуско-посадочные установки. Первые от вторых отличала компактность, их можно было перевозить по степи специальными маневренными тепловозами, вторые же, являясь из очередного капонирного логова, раскладывались подобно детским трансформерам в немыслимые ажурные конструкции со множеством лифтов и платформ. Впрочем, и те, и другие – все эти установки возникали совершенно неожиданно там, где только что колосился в человеческий рост ковыль, и давали старт очередным космическим челнокам либо рейсовым шатлам, уносивших космическую братву во всей её разношёрстности на орбитальную станцию "Омнибус", с которой они стартовали в дальний космос хоть бы и на кулички...
Чуть дальше от условного стартово-посадочного пространства, метко названного Оборвись-поле, начиналось царство бесконечных служб сопровождения: технико-эксплуатационных частей, товарно-транспортных складов и пакгаузов, за которыми тянулись бесконечные санитарные и таможенные посты, карантины и службы предварительного задержания и депортации с планеты тех, кто имел галактическое уголовное прошлое, либо объявлен был в розыске.
Следует оговориться, что тюрем на планете не существовало, но депортация осуществлялась мгновенно на ближайшую планету космоклошаров, где не каждого депортанта с Итак ждала сладкая участь. Были на Тронте рудники и галеры. Тамошние парии обожали земное средневековье. Да и как было не обожать, когда из здешних рудников было выработано всё до крох галактическими корпорациями, а последующая рекультивация Тронты по прогнозам тамошних умников должна была затянуться на несколько последующих тысячелетий…
Я предпочёл для себя планету, экспортирующую банановую морковку, и теперь вяло брёл вдоль громоздящихся сразу за территорией космопорта многоэтажных гостиничных боксов, в каждом из которых были достаточно комфортабельные условия проживания, с маленьким но… За внешне ограниченное раздел-стенкой пространство никто не смел совать своего носа.
Ибо и по эту сторону стены булькал свой "немилый Августин". "Хулиган? А гули нам… Ам-м!" – усердно подвывал он.
Во всех этих боксах временно проживали вечные бродяги галактики. Здесь же находился и мой внешне ничем неотличимый от прочих гостиничных номеров офис. Разве что в нём главенствовал я – линейный инспектор Крансбнерского космопорта, после присяги на верность планетарному сообществу антропоморфных итакцев, карликовым розовым слонам и лохматых кошко-птицам мурлонам… К присяге на верность банановой морковке, слава Проведению, меня, право, не принуждали. Я сам её с аппетитом жевал повсеместно, поскольку она содержала в себе приятнейшее галлюционогенные градиенты, благотворно действовавшие на мою психику космического скитальца, обредшего свою вторую родину на планете Итак.
Попробуйте возразить, – если вас прославят и наградят, а затем ославят и ввергнут в нищету, приведут к присяге и назначат на официальную должность – разве это не значит, что Вам подарят очередную новую родину.
4.
Как там пелось в песенке Сервига:
Летели, упали, тут же подняли – гам!
Звёздные мили их опустили – к нам…
На эсперанто не переводить! С ним мы ещё хлебнём… Но разве не провестил "немилый Августин" – "Хулиган? А гули нам… Ам-м!" , а?
А если звёздный хулиган стал вдруг инспектором, то, что вы на это скажете? То-то и он…
Я захожу в скан-камеру и прирастаю к вязкому полу. Меня словно всасывает мощной присоской, чтобы я не мешал леденящему душу лучу пробегать по моему телу – от макушки до пяток. Луч обмеривает меня до микрон. Если вдруг обнаружится самый обыкновенный мерзостный зубной флюс и раздует вам щёку, можете не сомневаться, произойдёт мгновенная медицинская корреляция образа и флюс будет иссечен, и я уже без него войду в мир аки агнец планетарного правосудия…
Рассуждения прерваны мягко-требовательной командой:
– Входите!
И тут же следует информация:
– Инспектор Орнис, в гостиничном боксе С3-17 в настоящее время проигрывают подвыпившего аборигена с планеты Аксель. Это некий Бр-рГр-рЗр-рБых. Он уже успел подписать контракт, в котором дал согласие на собственную расчленёнку. Копия контракта, согласно Галактического Устава в пункте регулирования отношений между представителями контактирующих цивилизаций, уже поступила в правовой отдел космоадминистрации…
– Конкретизируй, Сервиг, произнесённую здесь ахинею…
– Чего здесь уточнять, шеф? Шесть нефритовых конечностей этого Бр-рГр-рЗр-рБыха выиграл негласный представитель синдиката контрабандистов, пэр пяти астероидов Гектор Глюк, а четыре уключины из сталактитов – костыльки что ли – лиловый пришелец с Альфа Центавры Дик Х'ами-син…
– О, конченые идиоты! Они просто разобрали на части ложемент этого Бр-рГр-рЗр-рБыха: шпангоуты его ложемента действительно из нефрита, а стрингера из естественных параболических сталактитов. Это тебе, Сервиг, не костыльки. Это блин, ограничители его естественного экспансионизма! Ну, теперь, всем им хана – и Дик Х'ами-сину и Глюку!..
– Это почему же?
– Да потому что они подарили этой гадине извиняющее обстоятельство. Проигранные вполне законно части предписанного этой особи ограничителя дают право этой скотине на пространственную видовую прогрессию! А это значит, что вскоре он поглотит все своих партнёров по карточной игре, затем гостиничный бокс, затем космодром, Крансбнер, Континент Плантаций, планету… Продолжать?
– Нет, принимать решение! – последовала команда от руководства. – Как следует поступать планетарному сообществу, инспектор?
– Как следует, как следует… На хрена он вам тут понадобился…
– Был приглашен на конференцию регрессирующих рядов прогрессивных итакских математиков…
– Считайте, что он вас уже сосчитал!
– А если без шуток?
– Тогда немедленно следует предпринять депортацию этого Бр-рГр-рЗр-рБыха за пять световых лет в район ближайшей чёрной дыры!
– Энергоресурс затребован у Галактического совета…
– Энергоресурс получен. Отсчет времени пошёл… Десять…
– Короче, он уже поглотил своих нерадивых партнёров!
– Девять… Восемь.. Семь…
– Он уже слопал свой гостиничный бокс! Объявить тотальную эвакуацию из С3-17!
– Бр-рГр-рЗр-рБых поглотил семнадцатый уровень, эвакуированы уровни с шестнадцатого по седьмой… В аквариуме на пятом уровне гремит прошальная песнь дельфинов…
– Пять, четыре, три…
– Дельфины не допели… Отель С3 уничтожен до фундамента…
– Один, ноль, старт!
– Трансгалактическая депортация прошла успешно, попутно съедена трансгалактическая стартовая установка… Вот, гадина!
– Урон минимизирован планетарной системой восстановления… Инспекторский бонус составляет пятьдесят космокредиток… Желаете имплантировать?
– О, да, конечно – поровну в правое и левое предплечье.
Со стены выдвинулось призовое кресло-имплантатор. Я победно взгромоздился, но про себя зарёкся сообщать о пополнении своего мизерного счёта местным доброхотам и фанам. Синхронно пульсирующие уколы конкретно сообщали мне о притоке энергии…
– Процедура имплантации пятидесяти космических эквивалентов завершена. Пожалуйста, помните, что усилия по преодолению гравитации в планетарных условиях запрещены.
– Это почему же?
– Потому что подписано планетарное соглашение о разграничении зон экологического проживания представителей человеческих рас и мурлонов.
– Существуют ли какие-нибудь исключения, определённые соглашением?
– Исключение единственное: содействовать интеграции мурлонов и антропоморфных существ!
– О, Провидение! Кто же руководит Итакским планетарным советом?
– Ведомо кто – мурлон! – немедленно ответил мне Сервиг – синтезразум в интегрированной голограмме.
5.
К мурлону меня и вызвали.
– Чу ви паролас эсперанто?
– Ми не фурми. Оставим ваш пиетет, не имеющий ничего общего с этикетом. Поговорим без прикупа в колоде…
– К чести мурлонов, ни один из пяти миллионов ста двадцати восьми особей нашего уникального вида в карты не играет. Да и вы вроде бы не особый игрок… Вот ваш папашка…
– Ну, к чему нам досье с пасьянсами персоналий? Говорите открыто, в лоб!
– С вами, Орнис, всегда было не просто: что в лоб, что по лбу, дружок. И всё-таки, чем чревата столь экстренная высылка, уточню, – депортация этого Бр-рГр-рЗр-рБыха? Говорите честно, не врите. Вы же могли просто, ну, скажем, приструнить его эргрегор, умалить его ощущения, ужать амбиции, наконец, просто аннигилировать…
– А с ним заодно и полгалактики в раз! Нет уж, простите… Я видел подобных тварей, так сказать, в действии. Если хотите, они – хищные пожиратели звёзд. Опуститесь на землю, то бишь, на нашу общую с Вами планету, представьте себя только на мгновение на скамье дознаваемых, и тогда вы сумеете сканировать мои мысли, прежде чем депортировать меня со столь лицеприятной планеты. Вы сами хоть понимаете, на какие межзвёзные неприятности мы нарвались?
– Уточните, пожалуйста, для лохмато-хвостатых с крыльями на спине… Тэк-с, сказать…
– Хорошо, я подумаю… – здесь я выдержал паузу. – Прежде всего, представители вида, к которому принадлежит этот Бр-рГр-рЗр-рБых, возникает в информационном поле галактикн в виде самореализующейся субстанции, которой, честно говоря, от души начхать и на городской магистрат, и на всех служащих космопорта. А просто за все прошлые информационные прегрешения следует однажды платить… И вот…
– И вот? – попытался поторопить за мной ревностный трудяга мурлон.
– Так вот вся статика непринятых решений и непродуманных действий прошлого концентрируется в некое первичное зло, которое подпитывается реликтовым негативом.... Происходит что-то ещё, что проскальзывает в наш мир на мгновение и не оставляет о себе никаких материальных либо полевых изменений. Мы имеем дело с информационной саркомой единого поля в данном участке космоса, собственно на планете Итак – что-то вроде…
– "Сна разума, который рождает чудовищ"… Ну, как же – земная классика, бесподобнейший Франциск Гойя. Он глохнет, когда ему говорят об изменах графини де Альба…
– Вот-вот, и мне до вас порою не докричаться… И чем плотнее я вживаюсь в этот ваш мир, тем быстрее я буду вынужден покинуть его…
– Это почему же?
– Наверное, от того, что человечество давно уже стало страдать чувством мессианского экспансионизма, а если говорить проще, то космическим экстремизмом. Мы просто в дуру прибыли на планету котов и очеловечили её, подрезав вам крылья… Вот что-то и не тик-такнуло…
– М-мау… То бишь, я хотел бы выразиться поконкретнее: браво! Когда это, наконец, стало до вас доходить? Не тогда ли, когда вы стали посылать на Землю прекрасные меховые поделки: шапки, шубки, варежки… Тогда мы и обратились к душе нашей планеты…
– И из неё вышел Бр-рГр-рЗр-рБых?
– Я сейчас здесь поклянусь говорить только правду, или хотя бы то, что вы называете правдой. Честно говоря, у нас тоже были Титаны – о, эти реликтовые формы. Прибавьте к ним фолк про всевозможные Тартары… Короче, применив законы дискретной нестабильности и экстополировав уничижение нашего, м-мау, племени, мы вызвали голем Бр-рГр-рЗр-рБыха, и вашими стараниями отправили его на Землю. Ведь до Земли как раз пять световых лет…
– Что можно сделать прежде, чем этот космический голем сожрёт мою родную планету?
– Теоретически, мы здесь, мау, всё просчитали… Человечество инфантильно и всё ещё верит сказкам. Так что вы способны из ряда альтернатив выбрать одну наиболее разумную…
– Жил-был у бабушки серенький козлик… Пфу-ты, ну-ты – кот в сапогах… У Лукоморья… И был… Бременским музыкантом! – запричитал я поспешно: мифы, истории, сказки наехали на меня воровским общаком…
– Вот-вот, и я, Орнис, о том же… Лети-ка ты птицей на перехват Бр-рГр-рЗр-рБыха… Из Бремена в Лукоморье…
– Стоп, как там сказано…
– Где?
– Неважно! Из праха вышел, в прах и уйдёшь… Йошкин кот! Прах! Это всего лишь прах! И все те шубки и варежки из мурлоновых шкурок – прах, и пояски, и фенечки, и шапки-ушанки!..
Я мчался в космопорт отдавать важнейшее за свою жизнь распоряжение: все изделия из мурлоньих шкурок и всех обманно увезенных с планеты мурлонов возвратить немедленно на Итак, и тогда поворотит мстительный Бр-рГр-рЗр-рБых, и никогда больше земляне не пожелают пленения и истребления космических цивилизаций и рас, ибо за каждой будет следовать месть и из реликтовых глубин растерзанных захватчиками с Земли планет восстанут свои Бр-рГр-рЗр-рБыхи и набросят на голубую планету удушающее лассо возмездия.
– Транспортные торговые корабли не успеют возвратиться на планету Итак, – поступило тревожное сообщения от мурлона-координатора Планетарным советом, когда я уже сосредоточенно сидел на своём инспекторском месте.
– Им и не следует успевать. Им только надо повернуться назад – навстречу Бр-рГр-рЗр-рБыху! Пройдя через его информационную сущность, – они умертвят его и не допустят разрушенье Земли. Так как Голема разрушала надпись его создателя на ладони монстра из глины…
– А вы, испектор, не подадите ли вы в отставку?
– Отнюдь! Отныне я стану охранять мир мурлонов, как свой собственный, человеческий… – Ответил я и замялся. – Вот только разрешите летать…
– Летать? – мечтательно переспросил меня, человека, мурлон. – Летать, тогда полетели!
Декабрь 2003 г.
|
|