Я думал думу. Звенела тишина.
Дымил гашиш.
В углу стоял капкан. Шуршала мышь
Ища в секрете выход.
На злобу дня дню было не до сна.
Дымил гашиш и вдох прял с дымом выдох.
Восьмое октября. Я думал думу.
Тлел свет в петле заката.
И свет болел.
И я болел в петле полураспада.
И тело стен уныло ело мел.
Я вышел из дому. Я сам не знал зачем.
Зачем щемило грудь и в пояснице
Хрипела боль. Зачем я был собой, читая Ницше
И рисковал при этом головой?
Я сам не свой. Я побежал, срывая воротник,
Спасаясь от удушья подозрений,
Но здания давили теснотой,
Как тесно для любви одно мгновение.
О мироздание! Тут слишком много стали!
И эти здания с тенями на дороге.
И я бежал, и тени обжигали,
Как обжигают представления о Боге.
Я думал думу. Звенела тишина –
Безжизненно звенела тонким писком.
И вдруг проснувшись в горле пустыря
Я понял, что надежно заблудился.
Сгущался мрак, обняв фонарные столбы.
И светлячки изобличали крылья мыши.
За пустырем унялся шум машин,
И тишина была все тише, тише, тише…
|
|