‘It’s also lonely among men...’
Antoine de Saint-Exupery, The Little Prince
Добрых дел Мастеру
1
Если хочется заплакать,
Но глаза сухи, как песок;
Если никого нет рядом,
Но слова нужны, как никогда;
Если ночью
Просыпаешься от собственного крика,
А в ответ
Недовольный сосед стучит в стену –
Не бойся!
Порви в клочья
Своё отражение в зеркале
И развей его по ветру.
Потом загляни
В лицо Ночи
И приходи к нам –
Мы научим тебя
Выть на луну
И защищаться
Взглядом жёлтых, хищных глаз...
2
Говорят, Песнь состоит из мелодии и ритма, слов и звуков... Это верно. Но это – человеческая Песнь. Она создана человеком и создана чтобы быть прекрасной... Создана... А ведь это уже означает – закована, ограничена... приручена... Из безграничного Океана мелодий и звуков извлекается лишь... материал. Материал для Песни – пусть самой прекрасной из всех, что когда-либо ласкали человеческий слух, но... приручённой, домашней Песни...
Но есть и другие Песни – дикие, никому не подвластные... Они есть – но, чтобы услышать хоть одну из них, любой должен пожертвовать чем-то очень-очень дорогим, быть может даже частицей собственной души. Никто не знает наперёд, что станет ценой Песни, и никому не дано увидеть её заранее – тот, кто решается – ступает на коварную тропу Поисков, где нет ни единой вехи, ни одного указателя пути.
То, что кроется порой в недрах Пути, неведомо никому из смертных. Мало того – нет двух одинаковых путей, ибо у каждого есть свой – какую бы дорогу он не выбрал... Нет ни пути безопасного, ни тупикового – но каждый раз исход странствия всецело зависит от Путника и ни от кого другого...
Волчья Песнь – одна из диких, необузданных мелодий. Её невозможно записать или напеть, невозможно выразить через цепочки звуков, как это можно сделать с любой человеческой Песней. Волчья Песнь... Немногим из людей удаётся пережить её, и никто из переживших не остаётся таким, каким был прежде. Она отнимает часть Души, поселяется в сердце, не даёт покоя лунными ночами и будоражит кровь, заставляя совершать порой необъяснимые и... странные поступки...
Никому не дано постичь всю Волчью Песнь – каждый видит лишь малую толику, которая, в свою очередь, принадлежит ему одному...
Волчья Песнь неизмерима и непостижима человеческим умом – в неё нужно смотреть, но нельзя увидеть; её нужно слушать, но невозможно услышать, её надлежит чувствовать, но не дано запомнить... Волчья Песнь... Теперь уже никто не знает, почему она названа так. Она – не волчий вой лунной ночью, не тоска и одиночество. Волчья Песнь... у каждого своя. Разумеется, лишь у каждого из тех, кто осмеливается переступить порог дозволенного и принять Песнь в своё сердце. А таких очень, очень немного...
3
Прежде чем рассвет раздерёт в клочья мрак и пронзит его безжалостными лучами солнца, ещё минует время... Но нет, ещё город находится во власти тьмы и скован узами сна...
Улицы города пустынны и безлики, ибо лишены своих дневных маскарадных костюмов и карнавальных масок. Каждый уголок, кажущийся днём таким знакомым и близким, теперь словно овеян неведомыми чарами...
4
Шелест листьев за окном,
Шёпот трав на лугу
И печальная улыбка луны
Манят меня в даль.
Я седлаю коня
И растворяюсь
Во мраке Ночи,
Натянув поводья.
Цокот копыт и шум крыльев
Моего скакуна
Убаюкивают их...
Я тихо улыбаюсь,
Прикасаясь губами
К прохладной стали
Клинка
И вдыхаю аромат Ночи,
Слушаю говор деревьев
Во мгле
И уханье совы,
Что приветствует меня...
Я вновь занимаю свой престол,
Кутаясь в мантию Тумана...
Слова эти словно сами по себе звучат в моих мыслях, словно они там и должны быть. Я бреду по пустынной улице, вглядываясь и вслушиваясь в темноту. Если не наоборот, конечно, – позволяя темноте пронизывать меня, отражаться во мне, переполнять всё моё существо, накапливаться во мне, направлять меня...
В воздухе чувствуется тот неповторимый аромат ночи, которого порой так не хватает среди дневной суеты и ослепительной пустоты того Ничто, которое норовит втянуть в свою смертоносную воронку всякого, кто возомнит себя самостоятельным. Ха. В это ещё многие верят, как ни странно... Многие, из дневных, я имею в виду.
Мир словно возвращается в своё привычное русло, дыхание Времени становится размеренным и спокойным -–никто не торопит его, никто не торгует временем, никто не умоляет об отсрочке... Дневные скованы сном, их мысли тяжелы, как свинец и уже стараются опередить время, уже несутся куда0то сломя голову, планируют, рассчитывают – экономят время... Смешные они всё-таки, эти дневные...
Я медленно шагаю по улицам зачарованного города и вдыхаю аромат Ночи, становлюсь частичкой Волчьей... тссссс, именно её...
5
Город задыхается от жары
Под свинцовым пологом знойной Ночи...
Ночные кошмары преследуют нас,
Подобно неумолимым койотам;
Дыхание застывает на губах кровавой пеной, и
Детские Мечты разбиваются с жалобным
Хрустальным звоном
Под коваными сапогами Времени...
Бой часов, пронзающий Тишину,
Возвещает о беспредельном могуществе
Мрака,
И туман, выползая из потайных нор,
Душит огоньки одиноких свечей
На подоконниках...
Наши сердца сковывает Тьма,
И холодное Безразличие ослепляет нас...
6
Удивительно, насколько быстро привыкаешь к свободе... Насколько естественно начинаешь воспринимать Время, понимаешь, что оно не спешит и не медлит, не бывает ни милосердным, ни жестоким. Время...
Удивительно, насколько бессмысленыным начинает казаться дневной мир после того, как тебя примут здесь...
Удивительно...
7
А ещё начинаешь искать. Искать среди дневных тех, кто видел. Тех, кто знает.
Они выделяются взглядом. Может статься, и видом, и походкой, и манерой говорить, но – прежде всего они выделяются взглядом.
Встретившись взглядом вы чуть заметно киваете друг другу...
«Волк в зеркале криво усмехается, обнажив клыки. Раньше он меня пугал, а теперь мы даже подружились. Сколько раз доводилось мне спорить с ним до хрипоты, что это не жизнь, что Steppenwolf хорош, да не хватает пресловутого «человеческого фактора»...
И ничего – живу... Иногда просто чувствую, что он стоит рядом. Тогда я оборачиваюсь и мы понимающе скалимся друг другу.
Может, это и не правильно, но иногда чертовски помогает, когда очередная подножка не вгоняет тебя в панику, а просто заставляет щериться и ставит дыбом шерсть на загривке. Р-р-р-р. Осторожно, волки – они ведь ещё и кусаются... А пристальный холодный жёлтый взгляд хищника действует в тысячу раз лучше, чем любая из «человеческих» уловок.
Одинокая цепочка следов в снегу, рядом только твоя тень, а холодный ветер почти дружедюбно перебирает шерсть на загривке и так здорово пахнет свободой...
Р-р-р-р-р...
Не пугайся, если посмотришь как-нибудь мне в глаза, и тебе почему-то почудится волчий вой и лунный, заснеженный лес... Страшно? Мне тоже раньше было страшно.»
...и идёте по своим делам. Дела... О Волки, до чего смешно это звучит – дневные «дела»... Вернее, смешно даже не это, смешно то, что дневные верят в свои курьёзные «дела», верят и судорожно цепляются за них, складывают из них цепочки и разные узоры, любуются ими, сравнивают одну цепочку с другой и... гордятся ими...
Я иду в сторону реки и уже чувствую, как в воздухе что-то неуловимо меняется – наступает предрассветная пора. Солнца ещё нет и в помине, но ночной аромат в воздухе уже постепенно начинает меркнуть, уступая место острому, щекочущему ноздри запаху утра и... Света...
Что ж, тогда пора и мне. Пора превращаться в марионетку, в нелепую куклу в карнавальном костюме и идиотской маске...
Пора...
Пора готовить свою несуразную роль в этом безалаберном дневном спектакле.
Впрочем, я вовсе ничего не имею против – наоборот... Я-то знаю, где всё на самом деле начинается. И кого угораздило сказануть, что утро вечера мудренее?..
Ну всё, теперь мне и правда пора...
|
|