(Сказка про двух петушков)
Жил-был петушок в одном курятнике в деревне. И очень он любил курочек. Мог целый день за ними бегать да топтать. А им и нравилось. Был он еще молод, полон сил, на жизнь смотрел открытыми глазами. И главным его достоинством был большой красный гребень, - символ местной знатности, да золотые шпоры на ногах. Бывало, ходит он посреди курятника, гребешком своим помахивает, - всем показывает, - мол, посмотрите… ко!-ко!-ко!.. какой у меня высокий и красивый гребешок, ни у кого такого нет. И за этот-то гребешок, да за то, что подраться охота была, больше всего любили его курочки…
Старуха, бывало, выйдет, сыплет им зерно: - Ко-ко-ко! мои коконюшки… и бегут малые детки, цыплята… и курочки… а коршун уж тут как тут, кружит, сверху смотрит… Жизнь кипит в курятнике!..
Был здесь и индюк. Ходил он себе, с таким важным видом, выхаживал, пыжился… Под нос себе через горлышко кудахтал: клю!.. клю!.. клю!.. Распустит свой хвост, точно павлиний, - индюшкам показывает, - мол, посмотрите, какой у меня хвост красивый… И, надо ж так, была у него любимая индюшка, все-то он ее обхаживал, да за ней приглядывал. Только раз задрал ее коршун, прямо на картофельном поле. Она там так и лежала, бедняжка, долго лежала. Уж как он тут переживал, да после на других индюшек и не смотрел вовсе.
Много всякой живности во дворе у них было: и собаки, и кошка с малыми котятами. Все между собой и дрались, и дружили. Но были у них и общие, внешние враги. Бывало, сорока-воровка прилетит, сядет на плетень, хвостиком трясет, сама красивая – черно-белая – а вороватая… как заглядит, где что блестит, так сама уж не своя, коль не утащит… Вот сидит и смотрит, как бы чего стянуть, потом на пень спрыгнет, - мол, я так, посижу, погляжу, - а самой так и неймется, так и неймется… Хозяйка увидит, выбежит… да тряпкой ее: - А ну пошла прочь, воровка, а ну, пошла прочь! Ишь чего удумала!.. Та и деру, на ветки… а улетать не хочется… и снова вертится, тут как тут!..
Жил у них в соседнем дворе и кот-баюн. Его один мужик подобрал да в деревню привез за бойкий нрав. Увидал мужик как тот один да противу своры собак дрался… лапой когтистой, да по морде, да по морде, - собаки так и скулили… от боли… к нему не подходят, лают, а начнут подступать, так он уж тут опять лапой… и бесстрашный такой. Вот какой кот был! Только повадился кроликов воровать, да местным котам от него житья не было, разогнал их по сусекам, по закоулкам, - чтоб на кошек не заглядывали. Да сами-то и кошки его побаивались. Уж он-то грозой курятника был. Бывало крадется, мягко лапами ступает, а сам-то большой, пушистый… Ну тут мальчишка местный двустволку вскинет, да солью по нему, - чтоб на цыпок не заглядывал… Пиф-паф… уж тот деру даст, так потом неделю не показывается, все кустами обходит…
Была среди них и кошечка, темненькая, ласковая-приласковая, все ходила, лапки подминала и мурлыкала… выйдет иногда, сядет ночью у чердачного окна и все на Луну да на звезды любуется: - Как красиво, как завораживает!.. Она была очень умной кошечкой, на мышей охотилась, да своим котятам приносила, показывала, - мол, учитесь котята малые, пока мама ваша жива… а то, кто потом будет за вами заботиться?..
Вот так молодой петушок и жил в этой семье. А в соседней деревне, в курятнике по соседству, жил другой петушок, старший брат его. Этот-то ни очень любил подраться, да и курочек не топтал, но был жирный, мясистый. Бывало, сидит себе на шестики, целыми днями сидит, да лишь зерна поклевать кой-когда выйдет.
– Какой с него прок, - говаривала хозяйка, глядя на него, - курочек не топчет, яиц не несет, знай, только зерно переводит, - одно название, а не петух! Да тут и клеваться удумал, в руки не дается! Эх, - думала она, - ну на что мне этот петух сдался!
А ту как раз и случай подвернулся: в деревне, у хозяйки, у которой жил молоденький петушок, еще появились другие. И решила хозяйка обменять своего молоденького петушка на того, жирного… Говорит уж тогда своему мужу: - Поймай ты нашего петуха нерадивого, да снеси в деревню, обменяй на молоденького, а этого с глаз долой!
Вот ночью, - так как днем не поймать было, - взял мужик фонарик да залез на сено, где курочки на шестики дремали. Поймал петуха нерадивого да посадил в мешок. А наутро понес в другую деревню. Только стал подходить к избе-то, Жучка, местная собачонка, увязалась за ним, почуяла: что-то живое несет мужик, - так и прыгает, так и визжит… и никак не уймется! Вышел хозяин со двора, в обмен вынес молоденького петушка, что с золотыми шпорами, - будет тот теперь в новом курятнике жить, с новыми курочками знакомиться-любиться, а то, жирный, сидит в мешке, приуныл, молчит… только Жучка вокруг него так и скачет, так и скачет, да гавкает… Каково ему там!.. Заела… Да чтоб не мильтишила, посадили ее хозяин на цепь, а она ну давай пуще скулить... Вышла хозяйка из дому, топор вынесла, и говорит, глядя на собаку: - Почуяла лакомое… уж очень она-то у нас кровь любит… С тем мужик взял молодого петушка, закинул мешок за спину, да пошагал к себе в деревню…
И привольно молодому петушку в новом курятнике жилось, потому как, считал он себя там чуть ли не заглавного, пупом земли, да и не только в курятнике, а во всей Вселенной. Просыпался он рано, еще засветло, и громко будил весь курятник: ку..ка..ку..ре..ку!.. да не только курятник, а, как он полагал, - весь мир. И до того он стал почитать себя, что не подойти к нему, не подступиться… Только время шло… старел он, уж сноровку свою стал терять. А в один прекрасный день встал мужик поутру, вместе с первым его криком, пришел, да свернул петушку голову, - судьба, знать, такая уготовлена ему была, только знал ли он об этом. Как говорится: «индюк тоже думал, да в суп попал…»
|
|