«Моим стихам, как драгоценным винам,
настанет свой черед!»
Марина Цветаева.
О, черный город черной доли,
мерцанье черного стекла…
Постылой черною водою
Как в ад Елабуга текла.
А все могло быть по иному
и не случилось ничего,
но черные сбежались гномы,
шумят у праха твоего.
Над свалом книг, законов, правил —
как будто бы избой курной —
неторопливый Сталин правил
всей окровавленной страной.
И ночью пагубного лета —
при жизни, словно луч, светла —
душа убитого поэта
звездою черною взошла.
Цвет боли всюду одинаков —
В глуши российской и во вне…
Больное сердце Пастернака
зашлось в могильной тишине.
И ангелы заголосили
Надрывно, тягостно в захлёст…
О, сколько над тобой, Россия,
взошло таких же черных звезд!
Но солнце, поднимаясь снова,
будило сонное окно
и по лучу стекало слово,
как драгоценное вино.
* * *
Песня твоя — огневая стрела
Песня твоя — горний клекот орла.
Песня твоя — голубой водопад
Песня твоя — вешний день — на закат,
Песня твоя — растревоженный лес,
Песня твоя — благодарность небес
Песня твоя — окоем без границ,
Песня твоя — легкий трепет ресниц.
Песня твоя — звуки тысячи лир,
Песня твоя —неприкаянный мир.
Мир, что тебя никогда не любил,
Мир, что тебя так легко погубил.
Песня твоя…
17.11.99
Анне Ахматовой
* * *
Ты видела, как зло кипело,
Как ненависть ползла на щит.
Но и оболганной умела
По-царски голову носить.
Душа жила в огне недуга,
И ты все шла, хулу поправ…
И все ж, не велика заслуга,
С народом быть, коль он не прав.
Но я тебе судьей не стану,
Как жить, беду свою тая?..
Давным-давно легендой стала
Истерзанная жизнь твоя.
Какой резон тебе был ведом?
Кто это нынче разберет?
Идти ли за толпою следом,
Иль за собой вести народ?
Век тюрем, крови и гонений.
Свет солнечный – и тот поблек.
В такое время даже гений
Слаб, как обычный человек.
24.11.2002
* * *
Наум Коржавин в гениях не ходит
Лишь потому, что жил в кошмарный век.
И все-таки слывет в своем народе,
Он, как поэт и честный человек.
Живя при власти, столь ему не милой,
Не взвешивал ни «против» и ни «за»,
Он находил в себе в достатке силы
Плевать вождю и деспоту в глаза.
А дорого ль уплачено за это?
Покамест жив, спросите у него.
Он знал, что коль в руках перо поэта, –
Обязан не бояться ничего.
И пусть ославлен был в своем народе,
И пусть в застенках коротал свой век,
Пусть до сих пор он в гениях не ходит
Большой поэт, великий человек.
22.12.2002
|
|