Сегодня ночью мне приснился сон. Я был в лавке жизни. Различные предметы лежали там на полках. Я видел крошечного золотого скарабея в ларчике красного дерева, а рядом – пластиковую зажигалку, мотоциклетный шлем и гусиное перо. Слоновий бивень соседствовал там с подметкой от ботинка, а обручальное кольцо – с амбарным замком. За прилавком никого не было. Я позвонил в маленький серебряный колокольчик.
- Тебе нужна жизнь? – спросил меня голос, сходный с шумом травы лунной летней ночью, - Бери любую. Только помни: ты можешь взять лишь одну.
И тут я понял, что каждый предмет вокруг – это жизнь, одна жизнь для одного человека. Скарабей и зажигалка, перо и ботинок – все это чьи-то судьбы. И где-то здесь лежит и та, что станет моей. А еще я понял, что мне не выйти отсюда с пустыми руками. И поединок с жизнью я начну отсюда, унося ее в своих руках.
- Помоги мне! – просил я Голос, - Ты видел многих, и кто-то здесь нашел свое счастье, скажи мне, где его искать?
- Я не могу помочь тебе. Твой выбор прост: возьми здесь жизнь и живи ей. Здесь счастье твое и твое горе. Тебе его нести, тебе и выбирать. Я все сказал, я ухожу.
И он исчез, а я остался один среди мириадов жизней, больших и маленьких, блестящих и тусклых, красивых, как цветы и красивых, как камни. Какую выбрать мне?
Быть может, эту шпагу с благородным и изящным рисунком эфеса? Или этот мотоцикл, стремительный, словно прыжок пантеры? Или честное зеркало, в котором отразится вся красота мира, но и все его уродство?
Много залов оказалось в лавке, много часов, быть может, даже дней, блуждал я между полок, с которых манили меня все новые и новые жизни, чудесные и страшные, длинные и короткие, яркие, как пламя и тихие, как гладь озера ранним утром. Я безумно устал, но не было сил прервать свой поиск. Вдруг, в самом конце одного особенно длинного прохода меж полок я увидел дверь, из-за которой в окружающий меня полумрак сочился белый дневной свет. Что-то во мне замерло, и я бросился, к этой двери, предчувствуя то, что я найду там, и пугаясь этого предчувствия. И каждый следующий шаг давался мне все тяжелее и тяжелее. Наконец, коснувшись ручки, я остановился, дернул ее, но дверь не открывалась. Ужас объял меня, и тогда я ударил в дверь всем телом, всей его массой, помноженной на силу моего отчаяния. И дверь открылась, ослепительный свет ударил оттуда …
И я проснулся.
|
|