АРХИПЕЛАГ-ФИЛФАК
Отчасти абсурдная литературно-музыкальная пьеса в пяти действиях с очень печальным концом.
Все события и персонажи пьесы идентичны натуральным, но авторы снимают с себя всякую ответственность за их схожесть с реальными лицами и событиями, так как пьеса оправдывает себя своей актуальностью и злободневностью. Изобилие скрытых и откровенных намеков придает пьесе слегка иронический характер.
Действующие лица:
Оратор – громкоголосый, несколько высокопарный пафосный индивид с ярко выраженным критическим мировоззрением, амбициями и паранойей, старомоден, но не консервативен;
Скептик – амбициозный саркастический тип, имеющий трезвый взгляд на жизнь, испытывает вечное недовольство и несогласие по поводу Оратора, страдает от «звездной» болезни, придирчив, но непредсказуем;
Говорящий Кусок Говна – без комментариев;
Глухонемой и Глупый Барабанщик – грозный и угрюмый человек, ни с кем не разговаривает и ничего не понимает.
Вместо эпиграфа:
Когда я закончу труды и забавы,
И встану над белой рекой,
И ангел укажет мне переправу
Пернатой своей рукой,
И спросит меня чей-то голос усталый,
Что делал я в жизни земной,
Тогда я отвечу: - Не так уж и мало!
Я просто всегда умел
смеяться над собой!
(Песенка из какой-то телепередачи)
Действие I.
(В круге первом)
Оратор: Объявляю наше секретное заседание открытым…
Скептик: Да пошел ты! Каждая собака знает о твоем заседании!
Оратор: Господа диссиденты…
Скептик: Никакие мы не диссиденты!
Оратор: Прошло ровно пять лет…
Скептик: Четыре года и семь месяцев!
Оратор: С нашего добровольного заключения в эти стены! Да, у нас была альтернатива…
Скептик: У нас не было альтернативы!
Оратор: Мы могли стать гениальными полководцами и…
Скептик: Духами мы бы стали!
Оратор: И искоренять зло на этой планете силой оружия! Но мы выбрали иной путь…
Скептик: Я не выбирал! Меня заставили! Обстоятельства!
Оратор: Путь разума, путь знаний, путь слова…
Скептик: Двоечник! Какие у тебя знания и разум!? Одни слова!
Оратор: Гремят набаты! Наш час пробил…
Скептик: Это мой мобильник!
ГКГ: Может, выпьем?..
Оратор: Мы долго молчали…
Скептик: Пока ты молчал, у нас не было проблем!
Оратор: Да здравствует революция!
Скептик: К черту твою революцию! Сиди уже тихо, скоро срок выйдет, а там хоть оборись!
Оратор: Жестокость и строгость надзирателей…
Скептик: Я бы назвал это милосердием и поблажками!
Оратор: Бесчеловечность режима…
Скептик: Вздор! Свобода перемещения - делай что хочешь!
Оратор: А мы сквозь пальцы смотрим, как…
Скептик: Это на тебя тут сквозь пальцы смотрят!
Оратор: Начальство бесчинствует и эксплуатирует наш труд…
Скептик: Тебя бы давно расстреляли, если бы у нас было такое начальство, о котором ты разглагольствуешь!
ГКГ: Может, выпьем?..
Оратор: Ленивые трусы и презренные глупцы! Восстаньте, рабы стереотипов, предрассудков и химер бюрократии! Проснитесь и сорвите оковы лицемерия и эгоизма! Не верьте призрачным фуриям Фемиды и фантомам советской власти! Тут нет справедливости и порядка! Тут один закон – хватай и беги, а если поймали, притворяйся дураком!
Скептик: Красиво сказано. Только тебе притворяться не надо! А мне здесь нравится!
Оратор: Ты наивен и простодушен!
Скептик: Я прозорлив и корыстен!
Оратор: И что тебе здесь может нравиться?
Скептик: Мне нравится протопоп Лосев!
ГКГ: Может, выпьем?
Оратор: Так давай споем про него песню и дадим ему что-нибудь ненужное! Чтобы его слово всегда несло частицу веры в наше безбожное существование!
Скептик: Аллилуйя! Наконец-то ты предложил что-то дельное!
ГКГ: Ура!
Скептик: Три, четыре!
Песенка про Лосева:
Действие II.
(В круге втором)
Оратор: На чем я остановился?
Скептик: Полистай сценарий, там все есть.
Оратор: Я потерял нужный мне лист. Было что-то про советскую власть… Ах, да! Братья и сестры! Мы пришли к тому, с чего начали! Да мы даже никуда и не ходили! Кругом ложь! Демократия – ложь, федеративно-республиканское правительство – ложь!
Скептик: Чш-ш-ш! Тихо! Ты разве не понимаешь, кто может сидеть сейчас в зале?
Оратор: Я что, опять вышел за рамки сценария, политических интересов и настроения масс, общественным мнением которых является ненавязчиво навязанная свыше идеология?
Скептик: Заткнись, дурак, а то всех запалишь! Ты вышел за рамки дозволенной тебе порции свободы слова и мироощущения! Тебе же ответственная за культмассовые мероприятия ясно сказала: ни слова о политике и реальном положении вещей! Ты что, забыл: мы готовим студенческий капустник! К-а-п-у-с-т-н-и-к! Дешевая пафосная неумелая самодеятельность! Песни-пляски, шутки-прибаутки на тему замечательности и непредвзятости всего и вся!
Оратор: Но ведь у меня роль рупора общественного сознания, скованного…
Скептик: Никто никем и ничем не скован – помни об этом и о том, что везение не безгранично! Твоя роль четко прописана в сценарии, одобренном комитетом! Никаких импровизаций, они, видишь ли, административно наказуемы!
Оратор: Да, нам есть что терять, но пришло время срывать маски с искусных паяцев государственного аппарата! Время обрезать нити, которыми мы повязаны с безумным прошлым наших кукловодов! Люди должны знать, думать самостоятельно…
Скептик: Никто никому ничего не должен! Где твой сценарий? Потерял? Возьми мой!
Оратор: Да, действительно… вот, тут я говорю: «А вы знаете, почему раньше бездомных собак возле наших ворот было восемь, а теперь только одна? А все потому, что в нашей столовой появились беляши», и дальше ремарка: «Выдержать паузу, так как смех в зале». Но ведь это же нелепо, пошло, старо…
Скептик: Так ты говоришь, паек дороговат? Ты так ведь говоришь? Да!? Да!!? Я тебя спрашиваю: ты говоришь, что дороговат паек, совсем как на странице номер четыре, третья строка сверху!!?
Оратор: Да, господа революционеры…
Скептик: Мы не революционеры!
ГКГ: Может, выпьем?
Оратор: И куда, спрашивается, утекают наши капиталы?
Скептик: Наши? Капиталы? Не смеши меня! Пожалел пятьдесят рублей на униформу для конвойных!
Оратор: Я ни о чем не жалею!
Скептик: Так чего тебе не нравится?
Оратор: Мне все нравится!
Скептик: А что тебе нравится особенно?
Оратор: Мне особенно нравится казначей Нина Леонидовна!
ГКГ: Может, выпьем?
Скептик: Так давай споем про нее песню и подарим что-нибудь ненужное! Чтобы она учила нас правильно расходовать средства существования, а количество нулей ее банковского счета постоянно росло!
Оратор: Да будет так, сокамерник!
ГКГ: Ура!
Скептик: Три, четыре!
Песенка про Нину Леонидовну:
Действие III.
(В круге третьем)
Оратор: Я уже касался религиозной тематики?
Скептик: Да. Когда мы пели о нашем игумене. Но ты атеист, насколько я знаю.
Оратор: А ситуации в экономике?
Скептик: Мало того, что атеист, так ты еще полная бездарность в финансовых вопросах! Лучше оставь их на попечительство Нинки-ростовщицы!
Оратор: Сограждане! Коррупция в религиозных кругах достигла апогея! Церковная верхушка…
Скептик: Тебя придадут анафеме! Давно пора, чертов грешник!
Оратор: Волна отчуждения докатилась уже и до наших дверей! Хаос и беззаконие! Никакой эстетики…
Скептик: Кто это тут распелся об эстетике? Прелюбодей!
Оратор: Это чудовищно! Вы представляете, я видел вчера мавра! Сарацин!
Скептик: Пьяница, пить надо меньше! Сам хотел полной свободы, вот и получай! Ты, кстати, кто по дедушке-то будешь?
Оратор: Мордух Мордухович!
Скептик: И кто, я тебя спрашиваю, во всем виноват?
ГКГ: Иудеи!
Оратор: ГКГ, не выходите за рамки!
ГКГ: Ясно. Может, выпьем?
Скептик: Шалом, господин Оратор! Что ты думаешь о нашем ренегате земли обетованной?
Оратор: Историограф Гиленсон? Он мне нравится!
ГКГ: Может, выпьем?
Скептик: Так давай споем про него песню и дадим ему что-нибудь ненужное! Чтобы женщины Хемингуэя и мужчины Калипсо никогда не покидали библиотечных полок!
Оратор: Славу, о люди, споем Гиленсону, адамову сыну!
ГКГ: Ура!
Скептик: Три, четыре!
Песенка про Гиленсона:
Действие IV.
(В круге четвертом)
Скептик: Ты помнишь, что мы должны были уложиться в пять действий?
Оратор: И что нам теперь делать?
ГКГ: Может, выпьем?
Скептик: Срочно придумай, кто тебе еще здесь нравится!
Оратор: С учетом политического контекста или без него?
Скептик: Вне политики и конкуренции!
Оратор: Старший надсмотрщик Коханова! Она жалостлива к страждущим!
Скептик: Подхалим! А ты знаешь о ее тайной лаборатории?
Оратор: Целый кабинет волшебных ящиков с проводами и кнопочками, где проводятся эксперименты по манипуляции сознаниями подростков? Индустриализация, технический прогресс, взлет новых технологий системы образования – так она это называет! Психотропное воздействие яркими картинками и короткими лаконичными фразами-программами непосредственно на подсознание! Вычислительные машины, которые шагнули дальше тиранов и генетиков с их политикой устрашения и мутантными генами абсолютной покорности и раболепия! Не знаю я ни о какой лаборатории! Все это выдумки!
ГКГ: Может, выпьем?
Скептик: Так давай споем про нее песню и подарим что-нибудь ненужное! Да здравствует прогресс и старший надсмотрщик Коханова!
Оратор: Да здравствует прогресс и старший надсмотрщик Коханова!
ГКГ: Ура!
Скептик: Три, четыре!
Песенка про Коханову:
Оратор: Делайте выводы, господин Скептик!
Скептик: И какие же я должен сделать выводы? И из чего мне их делать, господин Оратор?
Оратор: Из контекста.
Скептик: Из чего?
Оратор: Контекст. То, что сказано между строк. Если вы поняли, о чем там шла речь.
Скептик: Да я и по строкам-то ничего не понял. А что, был еще и контекст?
Оратор: Контекст всегда есть. Бывает даже контекст эпохи.
ГКГ: Может, выпьем?
Скептик: Контекст эпохи?
Оратор: Контекст эпохи. Допустим, в контексте данной, нашей, эпохи сказано, что, имея права и свободу, мы не имеем права ими воспользоваться, ограниченные все теми же правами. То есть понятие свободы для нас существует в заранее искаженном виде. Мы как бы виртуально свободны, а реально – рабы. Свобода - иллюзия, фикция. Наличие законов должно упрочнять и подчеркивать красоту понятия свободы, но наши законы лишь упрочняют наши цепи и подчеркивают нашу кажущуюся фантасмагорическую утопию.
Скептик: То есть, ты хочешь сказать, что мы только изображаем общество свободных людей?
ГКГ: Может, выпьем?
Оратор: Более того, мы обязаны, по нашим законам, изображать покорность.
Скептик: Но с какой целью?
Оратор: С воспитательной. Свободное общество должно воспитывать человека подчиняющегося.
Скептик: Но если не будет законов, наступит анархия!
Оратор: Она уже наступила, благодаря этим законам, только называется по-другому: рост преступности, терроризм, экономическая нестабильность, низкая рождаемость, упадок образования, народ ударяется в пьянство и сектантство, новые извращения, войны, заболевания, всеобщее неуважение, даже любовь стала расчетливой спекулянткой. В мире есть идеальный закон свободных людей, но никто не хочет его исполнять, все его забыли. Это десять заповедей.
ГКГ: Может, выпьем?
Скептик: Ну, ты загнул! Ничего не понимаю! Воспитание, подчинение… Ты думаешь о том же, о ком и я?
Оратор: Именно о нем!
Скептик: Главный воспитатель Кременцов!
Оратор: Как же он мне нравится!
ГКГ: Может, выпьем?
Скептик: Так давай споем про него песню и дадим ему что-нибудь ненужное! Чтобы мы всегда были воспитаны, общественнополезны и умны!
Оратор: Разрази меня гром, если это не так!
ГКГ: Ура!
Скептик: Три, четыре!
Песенка про Кременцова:
Скептик: Мораль, этика – скукотища! Какой же ты занудный тип! Смени тему, рупор общественного сознания, если хочешь завладеть вниманием электората!
Оратор: А как же насущность?
Скептик: Тебе не все равно, что людям на уши вешать? Насущность, ненасущность, думаешь, кто-нибудь понимает, о чем ты толкуешь? Тем более в контексте эпохи? Главное болтать о чем-нибудь простом, доступном, играй на примитивных стимулах: секс, пища, удовлетворение нужд, только вставляй в нужных местах красивые слова. Для солидности. Вот и говори о чем-нибудь насущном: о высоких чувствах, эмпирических идеях, о полете разума! Только не так меланхолично, а то ГКГ уснет! Приблизься, так сказать, к гению!
ГКГ: Может, выпьем?
Оратор: Куда, говоришь, приблизиться?
Скептик: Ты тянешь время, или действительно еще не догадался?
Оратор: Неужели к нашему задорному архивариусу Ауэру?
Скептик: Мне всегда нравился его жизнеутверждающий подход!
ГКГ: Может, выпьем?
Оратор: Так давай споем про него песню и дадим ему что-нибудь ненужное! Чтобы когда гений не приближается к нам, мы сами приближались к гению!
Скептик: Аминь!
ГКГ: Ура!
Скептик: Три, четыре!
Песенка про Ауэра:
Оратор: Господа однополчане!
Скептик: Ну вот, опять за старое!
Оратор: Мне кажется, я прозрел!
Скептик: Давно пора! Ты видишь свет в конце тоннеля? Скажи, что это так! Это светлое будущее, о незабвенный реформатор! Спеши на огонек!
Оратор: К чему тратить слова!
Скептик: Верно, господа однополчане! Не пора ли нам заткнуться!
ГКГ: Может, выпьем?
Оратор: Я знал, что рано или поздно увижу в вас преданного союзника!
Скептик: Сходи к окулисту! Твое прозрение не пошло на пользу твоей сетчатке!
Оратор: Время приступать к активным действиям!
Скептик: У меня нет слов! Скажу одно: я вражеский лазутчик и перебежчик, тайный агент большевиков, сдам вас при первой возможности, меня нельзя включать в списки добровольцев!
Оратор: Вы скромны и неподкупны! Вы скрываете свои революционные инстинкты!
Скептик: Я отвратителен и нагл! И я не скрываю своей похоти! Если ты сейчас скажешь: «заграница нам поможет», я обзову тебя дешевым плагиатчиком и плюну в твое лицо!
Оратор: Нам никто не поможет! Мы сами…
ГКГ: Ять!
Оратор: Господин ГКГ, я попрошу вас столь банальным образом выражать свои эмоции в месте, менее насыщенном культурными людьми!
Скептик: Ты сам-то понимаешь, что говоришь, культурный человек?
ГКГ: Ять!
Оратор: Здесь явно чувствуется какой-то подвох! Заговор «красных», шифровка из Багдада?
Скептик: Кому ты нужен, еще шпионов к тебе засылать! Дело в другом. Видимо, какая-то психологическая травма. У ГКГ их много.
ГКГ: Ять!
Оратор: Господин ГКГ, позвольте узнать у вас, что за безжалостная и бессовестная мегера учинила над вами столь шокировавшее вас дьявольское действо, от которого вы не смогли до сей поры оправиться?
ГКГ: Ять!
Оратор: Видимо, ветер дует не отсюда…
Скептик: Тоже мне, психоаналитик! ГКГ пытается что-то нам сказать. Слушай, ГКГ, что за ассоциации вызывает у тебя этот древнерусский символ…
ГКГ: Ять!
Скептик: Да, именно этот!
ГКГ: Ять!
Оратор: Видимо, корни следует искать в глубоком прошлом…
Скептик: А специалист по глубокому прошлому… Вот, что хотел сказать нам ГКГ!
Оратор: Патологоанатом Григорьев!
Скептик: Кто как не он! Тебе он нравится?
Оратор: А как же!
ГКГ: Может, выпьем?
Скептик: Тогда давай споем про него песню и подарим что-нибудь ненужное! Чтобы ять как ятем был, так ятем и оставался!
Оратор: Здрав будь, боярин!
ГКГ: Ура!
Скептик: Три, четыре!
Песенка про Григорьева:
ГКГ: И все равно – ять!
Действие V.
(В круге пятом, последнем)
Оратор: Уложились?
Скептик: В основном, да. Еще три песни.
Оратор: А если попросят на бис?
Скептик: Скажем, что у ГКГ несварение желудка, нужно срочно сворачиваться.
Оратор: Может, теперь-то хоть про любовь и романтику?
Скептик: Ага, самому захотелось!? Ан, нетушки! Суровая реальность и только, причем неотделимая от современности и конкретных личностей! Ведь нельзя же выдернуть из контекста конкретной эпохи конкретного субъекта!?
ГКГ: Может, выпьем?
Оратор: Что-то вроде героя нашего времени?
Скептик: Героя нашего времени!? Классное название для песни! Тебе нравится?
Оратор: А то!
ГКГ: Ура!
Скептик: Три, четыре!
Песенка про Алдашева:
Оратор: Меня настораживает один факт…
Скептик: Как на все это безобразие отреагирует администрация? Не парься: можешь смело собирать аппаратуру и свои документы – исходя из твоей красноречивости, я уверен, что они уже подписаны – и шагать в вожделенное тобою свободное будущее, изобилующее коварными волчьими ямами! Останешься в народной памяти как мифический герой, принесший свою бессмысленную жизнь на алтарь бесполезной свободы! После суток беспробудного пьянства легенды о тебе канут в Лету!
ГКГ: Может, выпьем?
Оратор: Нет, меня настораживает факт наличия в нашей пьесе, если я не ошибаюсь, очень печального конца…
Скептик: Так я тебе о том и говорю! Хотя, это кому как… Я, например, не стану проливать скупую мужскую слезу, провожая тебя в последний путь! Но если меня привлекут, как соучастника, гад ты этакий, держись! Буду рыдать как изнасилованная монашка!
Оратор: Господа! Конец печален тем, что я вдруг обнаружил, что у нас больше нет ничего ненужного! Нам нечем одарить массы!
Скептик: Почему же нет!? У меня как раз завалялась совершенно никому не нужная песня!
Оратор: Духовная пища! Это должно понравиться! Думаешь, они это проглотят?
ГКГ: Может, выпьем?
Скептик: Накормим человечество до отвала!
ГКГ: Ура!
Скептик: Три, четыре!
Песенка про сокурсников:
Оратор: Ну, уж теперь-то по законам жанра, должно быть что-нибудь лиричное…
Скептик: Законам жанра!? А кто битый час орал о беззаконии и неэстетичности современного бытия!?
Оратор: Пьеса отчасти абсурдна. Как-нибудь можно выкрутиться.
Скептик: И при этом она актуальна и злободневна! Нет, романтизм умер пару веков назад!
Оратор: Но неужели в наше прагматическое время не осталось никаких святых и высоких чувств и материй?
Скептик: Не я это придумал, чертов меланхолик! Лучше бы агитировал пролетариат стремиться к лучшему и головой работать!
Оратор: Ну, капелька возвышенного никогда не повредит! Для солидности!
ГКГ: Может, выпьем?
Скептик: Ты на себя посмотри! Кожа да кости! Для солидности…
Оратор: Современники! Добровольные заточенцы! Пришло время заканчивать наши высокоморальные дебаты!
Скептик: Еще скажи: двухсторонние переговоры, трепло! Наконец-то!
Оратор: Подведем итоги!
Скептик: Нет, давай с начала все начнем!
Оратор: Начнем все с начала? Круг замкнулся… Красиво звучит!
Скептик: В контексте эпохи?
Оратор: В контексте эпохи!
ГКГ: Ура!
Скептик: Три, четыре!
Песенка про МГПУ:
Оратор: И напоследок! Кульминационный момент! Пусть ГКГ скажет речь! Моральные и духовные выводы нашего безумного и правдоподобного шоу! В контексте эпохи! Руби с плеча!
Скептик: Крик души! ГКГ, зажигай!
ГКГ: Может, выпьем?
Барабанная дробь. «Спасибо», - говорят все, и девчонки бросаются им на шеи с цветами и поцелуями. Глухонемой и Глупый Барабанщик хмурит брови и пытается что-то сказать, но его никто не слушает, потому что это:
Конец.
|
|