ПАРНАСИК ДЫБОМ - 2
Сева на древо за вишней полез,
Сторож Матвей вынимает обрез.
Выстрел! Раздался пронзительный крик…
«Сорок второй!» - ухмыльнулся старик.
И. Суриков
В мураве гудят шмели,
Слышен гомон птичий.
В лес охотники пошли
В поисках добычи.
«Братцы, – егерь дед Матвей
Говорит с пригорка –
Вижу вишню, а на ней
Крупная тетёрка.
Поглядим-ка, кто из нас
В снайперы годится?
У кого позорче глаз?
Кто подстрелит птицу?»
Ну, забава! Ну, дела!
Ружья все рванули –
Разом сорок два ствола
Выплюнули пули.
В ряд охотники стоят,
Лает пёс Буянка,
А под вишнею лежат
Севины останки.
А. Фет
Ты Матвея с утра не буди,
Пусть на зорьке подольше поспит.
В его сад потихоньку иди,
Нежно росы сбивая с ракит.
Видишь, вишен рубины горят?
Ну и что ж, что чужое добро?
Не волнуйся и рви всё подряд,
Наполняй поскорее ведро.
И вот этих черешен возьми,
Слив янтарных сорви про запас.
Не шуми, милый друг, не шуми.
Вон Матвей приоткрыл левый глаз.
Пуля в голову? Бедный ты мой!
Да, со сторожем шутки плохи.
Вместо батюшки за упокой
Я для Севы читаю стихи.
Г. Лонгфелло
Не в стране Оджибуэев,
Не в стране Дакотов диких,
Где среди осоки бродит
Цапля сизая, Шух-шух-га,
А в российской деревушке,
Что стоит под Костромою,
До сих пор поют селяне
Песнь о Севе и Матвее.
Эту песнь разносит ветер
По долинам и по взгорьям.
В ветхом, стареньком вигваме,
В тишине лугов зеленых,
У излучистых потоков,
Жил Матвей, суровый сторож.
Вкруг Матвеева жилища
Расстилались огороды,
А вдали стояли вишни,
Сад стоял, зеленый - летом,
Белый - в зимние морозы,
Полный вздохов, полный песен.
Как-то летом старый сторож
Спал в объятьях Нэпавина,
И хоть туг он был на ухо,
Как глухарка Мушкодаза,
Услыхал в саду вечернем
Странный шорох, Минни-вава.
Вмиг схватил свою двустволку
И в подштанниках холщовых,
В сапогах на босу ногу
В сад помчал быстрее волка.
Там на вишне, среди веток,
Словно птица Вавонэйса
Притаился мальчик Сева,
Отрок хитрый, вороватый
Он держал ивовый короб,
Полный спелых, сочных ягод.
Дед заметил злого вора,
И воскликнув: «Иза! Каго!»,
Разрядил в него двустволку
С крупной дробью на медведя.
«Ах, шовэн-нэмэшин, Ноза! –
Сжалься, сжалься, о, отец мой!» –
Крикнул Сева перед смертью
И упал, рассыпав вишни.
Так в пурпурной мгле вечерней,
В славе гаснущего солнца,
Отошел любитель ягод
Прямиком в Страну Понима,
К Островам Блаженных, – в царство
Бесконечной, вечной жизни!
Словарь индейских слов, встречающихся в поэме.
Вавонэйса - полуночник (птица).
Иза - стыдись!
Каго - не тронь!
Минни-вава - шорох деревьев.
Мушкодаза - глухарка.
Ноза - отец.
Нэпавин - сон, дух сна.
Понима - загробная жизнь.
Шовэн-нэмэшин - сжалься!
Шух-шух-га - цапля.
А. Толстой
В вечернем саду, у беседки,
Где тени от вишен густы,
Я Севу увидел, и ветки
Не скрыли злодея черты.
Хоть вид был наивен, безгрешен,
Но очи глядели хитро,
И полное спелых черешен
Держал он большое ведро.
Стоял я в кустах и печально
Смотрел на черешни в ведре,
И как-то сама машинально
Скользнула рука к кобуре.
Я выстрелил из револьвера
И юношу ранил в бедро,
И он у колонн бельведера
Упал, опрокинув ведро.
Не в силах сказать и полслова
От боли он горько рыдал…
Я выстрелил снова и снова,
И Севу убил наповал.
Ночами во сне часто вижу:
Он бледный лежит как Пьеро
Средь красных черешен и вишен.
А рядом – пустое ведро.
И. Северянин
Это было в деревне в середине июля,
Когда сочные вишни созревали в саду,
Когда вечером синим пела песни зозуля,
И лягушки ей хором подпевали в пруду.
Ах, пурпурные вишни – квинтэссенция лета,
Вы – магнит для поэтов и мечта поэтесс.
И поэтому Сева, несмотря на запреты,
На Матвеево древо грациозно полез.
В тишине грянул выстрел, и смертельная пуля
Погубила поэта, погасила звезду...
Это было в деревне в середине июля,
Когда сочные вишни созревали в саду.
А. Блок
Никогда не забуду (он был, или не был,
Этот вечер): багровый закат,
И от самой земли поднимается в небо
Спелых вишен густой аромат.
Я в засаде сидел под кустами сирени,
Охраняя свой маленький сад,
И привычно ружьё положив на колени,
Слушал тихое пенье цикад.
Я заметил тебя совершенно случайно
По дрожанию вишенных крон.
И довольный, что смог разгадать твою тайну,
Улыбнулся и вставил патрон.
Ты рванулся движеньем испуганной птицы,
И духами вздохнул ветерок,
Зашептала листва, и сверкнули зарницы,
Когда я нажимал на курок.
И на выстрел в ответ где-то грянули струны,
И запели смычки о любви...
Ты недвижим лежал ослепительно юный,
Незнакомый мне мой визави.
Соком вишен и кровью обильно полита
Покраснела как небо трава…
Я стоял и читал отходную молитву,
Но стучало в висках: "Сорок два!"
С. Есенин
Плач тальянки еле слышен,
А на огненной заре
Заалели гроздья вишен
У соседа во дворе.
На скамейке возле хлева
Парень девке подмигнёт –
Жди, подруга-королева,
Сева ягод принесёт.
Вечер бархатный спустился,
А в тени густых ветвей
С карабином притаился
Хитрый сторож дед Матвей.
В чарах звёздного напева
Мотыльки пустились в пляс.
Не дождётся девка Севу –
У Матвея меткий глаз.
А. Ахматова
Сверкает в утренней красе
Вишнёвый старый сад.
Следы уходят по росе,
Но не ведут назад.
Вчера, прощаясь, обещал
Мне ягод принести,
Но выстрел глухо прозвучал,
Отрезал все пути.
И мой покой навеки взят
Сознанием беды.
На изумруде трав сквозят
Багряные следы.
Склонился солнца бледный лик
К немому сну полей.
И замирает Севин крик:
«Не надо, дед Матвей!»
В. Маяковский
В самом
разгаре
лето.
В саду
у деда
Матвея.
Густо
висят
на ветках
Вишни,
кровью
алея.
Кто там
словно
разбойник
Тайно
лезет
на древо?
Сорок
второй
покойник –
Сева!
Сева!
Сева!
Г. Гладков
Поспели вишни в саду у дяди Моти,
У дяди Моти поспели вишни,
А дядя Мотя чем-то занят в доме с тётей,
А мы под вечер погулять, как будто, вышли...
А ты, Григорий, не ругайся,
А ты, Севка, не кричи,
А ты с кошёлками не лезь поперед всех!
Поспели вишни в саду у дяди Моти,
А вместо вишен теперь весёлый смех.
«А ну-ка, Севка, слезай скорей оттуда!»
А он все вишни в рубаху спрятал.
«Ты что, добычу утаить решил, паскуда?
За эти штуки на перо его, ребята!»
А ты, Григорий, не ругайся,
А ты, Севка, не кричи,
Теперь в рубаху можешь складывать кишки!
Поспели вишни в саду у дяди Моти,
Так наполняйте кошёлки и мешки.
«Ребята, главное – спокойствие и тише!»
«А как заметят?» – «Не, не заметят.
Оставим Севку и по-быстрому, как мыши,
Айда по хатам!» – приказал соседский Петька.
А ты, Григорий, не ругайся,
А ты, Севка, не кричи,
Пока нет шухера, нам сваливать пора.
Мы скажем: «Севку зарезал дядя Мотя!»
Пусть дядю Мотю повяжут мусора.
А. Вертинский
Ах, Всеволод, увы, корить я Вас не смею.
Известно мне, что Вы от вишен без ума.
Напрасно в эту ночь залезли в сад к Матвею,
Уж лучше бы с Аннет сходили в синема.
Но Вы пошли туда, и одинокий выстрел
Как нитку Вашу жизнь на взлёте оборвал.
За маленький каприз - жестокое убийство...
Ах, Боже мой, какой трагический финал!
Июльский звездопад - цыганское монисто,
Всю ночь поют в саду шальные соловьи.
Свидетельство беды - фуражка гимназиста -
Под вишнею лежит, пробитая, в крови.
И где теперь Матвей? Кому готовит пули?
С раскаяньем в душе и с кровью на руках,
Быть может, на авто он ездит в Ливерпуле,
А может быть, звенит цепями в рудниках.
Б. Пастернак
Писать об этом нелегко,
Но было дело…
Алела вишня высоко.
Одна алела.
Рассудок Севе говорил:
«Не лезь! Не близко»,
Но дух упрямства победил,
Хотелось риска.
Направо бросил цепкий взгляд,
Потом налево,
Забыл лишь посмотреть назад,
К несчастью, Сева.
Он вверх по дереву тайком
Полез несмело.
Алела вишня высоко.
Одна алела.
Наверно Севе на беду,
Назло Морфею
Не спится сторожу в саду,
Стрелку Матвею.
Заметил «гостя» и узнал
Повадку вора.
И прозвучал в тиши сигнал –
Щелчок затвора.
Сверкнул как стеклышко очков
Зрачок прицела.
Алела вишня высоко.
Одна алела.
И вот уж Всеволод достиг
Желанной ветки,
Но грянул выстрел в этот миг
И очень меткий.
Так, нитку жизни оборвав
На верхней ноте,
Матвей пометил: «Сорок два»
В своём блокноте.
На землю сорванным листком
Летело тело.
Алела вишня высоко.
Одна алела.
К. Чуковский
Часть первая
Маленькие дети!
Ни за что на свете
Не ходите в садик
Вишни воровать!
В садике охрана,
В садике капканы,
В садике большие,
Злые доберманы
Будут вас кусать,
Бить и обижать, -
Не ходите, дети,
Вишни воровать.
В садике опасно!
Там, среди ветвей,
Прячется ужасный
Дед Матвей!
Он охраняет ягодки
От маленьких детей -
Гадкий, нехороший, жадный дед Матвей!
И папочка, и мамочка
Под деревом сидят,
И папочка, и мамочка
Севе говорят:
«В садик не ходи ты,
Да-да-да!
Вишни ядовиты,
Да-да-да!
Позабудь о садике
Думать навсегда!»
Часть вторая
Но папочка и мамочка уснули вечерком,
А Севочка - в лазеечку, в садик прямиком, -
К вишенкам! К вишенкам!
Вдоль по садику гуляет,
С веток вишенки срывает, -
Ну и ягодки!
Вот так ягодки!
Вдруг из зарослей малины
Кривоногий и хромой
Дед выходит с карабином
И качает головой:
«Что же, Сева, прямо скажем –
Я поймал тебя на краже.
Ты – воришка и грязнуля!
Полюбуйся на себя.
У тебя в вишнёвом соке,
Руки, ноги, губы, щёки.
Даже пулю, даже пулю
Жалко тратить на тебя!»
Он страшными глазами сверкает,
Он страшными зубами стучит,
Свинцом карабин заряжает,
И страшное слово кричит:
«Абгемахт, оголец! Настаёт тебе конец!»
Сева плачет и рыдает,
И Матвея умоляет:
«Разлюбезный дед Матвей,
Сжалься, ради Бога,
Отпусти меня скорей
К милому порогу!
Я от мамы убегать
Никогда не буду
Вишни с дерева срывать
Навсегда забуду!
Но услышал он в ответ:
«Не-е-ет!!!»
Сам Матвей-то не шутит,
Руки-ноги верёвками крутит,
На него карабин наставляет
И в сердце прицельно стреляет.
Сева, падая, громко кричит:
«Ай, болит! Ай, болит! Ай, болит!».
………………………………….
А папа и мама под вишней стоят,
На мёртвого Севу глядят
И плачут, и плачут, и плачут!
Джамбул (Д. Джабаев)
Плачь от скорби и горя, Джамбул.
Пой печально, как горный ручей.
Весть ползёт из аула в аул –
Умер Сева от рук басмачей.
Юный сокол крылья сложил,
С веток вишни на землю упал.
Хоть он мало на свете прожил,
Но умён был как аксакал.
От невежества мрачных лет
К светлой жизни он звал дехкан.
А теперь его с нами нет,
Сердце Севы пробил жакан.
Но не радуйся, бай Матвей!
Не вернёшь своё время вспять.
Пионеры страны моей
Завтра в сад твой придут опять.
|
|