Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Просто о жизниАвтор: Галина Димитрова
Объем: 22025 [ символов ]
Подарок лохматой Балтики
Море всегда присутствовало в моей жизни. Детские годы прошли на берегу Балтики. Тогда в посёлке было несколько добротных домов, оставшихся от прежних хозяев. Это сейчас всё застроено до самого шоссе: и не просто дачные домики – целые дворцы, даже отель отгрохали. Несколько раз мне предлагали большие деньги за мой старый дом – ещё бы, как сейчас говорится, первая линия. Я не соблазнялся красивыми суммами, потихоньку перестроил, осовременил домик, подвёл коммуникации, привёл в порядок участок.
Когда-то купальный сезон мы с мальчишками, что жили по соседству, открывали, как только пригревало весеннее солнце. Вода была ледяной, даже ноги сводило. Но мы считали своим долгом окунуться в бодрящую балтийскую водицу. А уж летом, когда море прогревалось до двадцати градусов, а иногда и чуть больше, почти не вылезали из воды, пока чья-нибудь мать не начинала ругаться и гнать нас на берег. Потом отец получил квартиру в курортном городке, что располагался недалеко от посёлка, но на все каникулы я приезжал в Сокольники к бабушке. Море вросло в меня, без него я не мыслил своей судьбы, что и определило выбор профессии. Так всю жизнь и штурманил, пока рыбная промышленность в области не приказала долго жить.
Где-то я читал, что наше тело поглощает отрицательные ионы, производимые волнами, в результате вырабатывается серотонин и появляется чувство умиротворения, а волны усиливают уверенность в себе, их шум помогает уменьшить стресс. Звуки моря снижают уровень гормона стресса и успокаивают. Предполагается, что они напоминают о материнском сердцебиении, которое мы слышали еще в утробе и которое тесно связано с чувством защищенности и безопасности. Но безопасность - это на берегу. А в воде, когда волны не ласкают тело, а пытаются сбить с ног или отбойным течением относят от берега, тут и речи нет о защищенности.
Вспомнилось, как спросил пятилетнюю дочку Маришку: «Посмотри на море, доча. Скажи, оно какое?» Она помолчала, сморщила носик и задумчиво произнесла:
- Оно моклое, - подумала. – Шумное, - ещё подумала. - Большое, - посмотрела на волны и добавила, глядя на меня сияющими глазами: - А ещё оно лохматое.
- Лохматое? – удивился я.
- Конечно, - рассудительность малышки была умилительной. - Папочка, посмотли сам, видишь, у волн кудляшки, такие же, как у нашей собачки. А Бонька же лохматая.
- А когда кудряшек нет? Бывает же штиль, – поинтересовался я.
- Так тогда оно пличесанное, - сразу нашлась Маришка.
С детской логикой не поспоришь. С тех пор при виде бушующих волн, когда буруны, закручиваясь, накатывали на берег, представлял, что море наше действительно лохматое. А в штиль, улыбаясь, думал – причёсанное море.
И в тот день Балтика волновалась передо мной, я смотрел на это лохматое чудо с дюны. Оно было стального цвета, и лишь седина барашков оживляла блеклую серость. Разве только ленивый не называл наше море «седой Балтикой», а я в который раз видел Балтику лохматой.
Тем осенним днём пляж был пустынен, только одна девичья фигурка темнела на кромке между берегом и водой.
Я блаженно вдыхал воздух, в котором смешалась свежесть моря и запах сосновой смолы и, сняв кроссовки, спускался с дюны, раздумывая, не искупаться ли. Мелкий прохладный песок щекотал ноги.
Вдруг девчонка, которую я заприметил еще с дюны, как была в сапогах и плаще, стала медленно заходить в воду. «Топиться удумала», - с ужасом понял я и что есть сил рванул к ней, на ходу сбрасывая ветровку.
У берега было мелко, но волны ревели и обрушивались на тоненькую фигурку со всей прибрежной силой. Девчонка останавливалась, ловила волну и шла дальше. Я бежал, врываясь в буруны, – только бы успеть, пока отбойное течение не уволокло её дальше. Очередная волна сбила девочку с ног, следующая не дала подняться, накрыв с головой. Я успел: схватил за волосы, потащил на поверхность, еле поставил на ноги, зашёл со спины и стал толкать «утопленницу» к берегу. Она кашляла, дрожала, но пыталась сопротивляться. Я всё-таки был сильнее и вытянул её из воды, благо всё произошло недалеко от берега. Девчонка рухнула на песок и зашлась в истерике. Лицо, совсем детское, было мокрым от слёз, соплей и морской воды.
- Дядя, кто тебя просил? - отплёвывалась она. – Я теперь как? У-у! Ещё чуть-чуть - и всё бы кончилось. Больше не смогу. Вода невкусная.
- Так, в тепле претензии будешь предъявлять, - я говорил сердито, хотя было её безумно жалко. – Вставай, пойдём греться.
- А ты не маньяк? - она с опаской посмотрела на меня.
- Ну вот, то топиться пошла, а теперь маньяка испугалась. Где логика?
Я протянул ей руку. Девчонка с трудом поднялась и молча побрела за мной, стуча зубами от холода.
По пути подобрал ветровку, кроссовки и не сразу обратил внимание на её большой живот. Вот дурочка-то – и себя, и дитё нерождённое убить пыталась.
Дома дал ей полотенце и свой тёплый спортивный костюм, отправил в душ. Быстро переоделся сам, затопил камин и вскипятил чайник. Старался ни о чём не думать, но… Я ведь тоже когда-то хотел войти в море, чтобы больше не вернуться.
 
***
Чёрная туча налетела неожиданно, и ливень сплошным потоком обрушился на дорогу. Я сбросил скорость, поехал осторожнее, ведь мои пассажиры – любимые девочки. Так не хотелось уезжать из Сокольников, но жена Света настояла – дела у неё какие-то дома. Дорога от посёлка до города обычная для области, извилистая, по обочинам возвышаются деревья, которые здесь называют «последними солдатами вермахта».
- Папа, так стлашно, молния, глом, даже Бонька боится, - Маришка тоже не хотела уезжать в город. – Поедем облатно.
- Ты уже большая девочка, нечего грозы бояться, - Света нервничала, но возвращаться не хотела.
- Светланка, может, правда вернёмся, грозу переждём? - с надеждой спросил я.
Жена ответить не успела. Из-за поворота на бешеной скорости вылетел внедорожник, обгоняя грузовик. Я попытался уйти от лобового столкновения и вывернул бы – скорость у меня была небольшой. Но внедорожник вильнул на мокром асфальте, по касательной задел наш маленький опель и промчался мимо, видимо, даже не заметив препятствие, а нас закружило, вынесло на встречку. Я попытался увернуться от фуры, резко вывернув руль, но последнее, что запомнил – ствол дерева и дурацкая мысль, пронёсшаяся пулей: «Достал последний солдат вермахта…»
Потом я брёл по пустыне. Долго бродил. Невыносимо хотелось пить, пот застилал глаза, а всё шёл и шёл, пока не заметил воду. Сначала подумал, что это море, но, приглядевшись, увидел крутую излучину между скал, значит, это бурлящая река, которая терялась где-то в подземных лабиринтах. На берегу сидел бородатый старец, облачённый в рубище. В руках он держал длинное весло. Рядом большая лодка, полная людей, готовилась к отплытию. Старец махнул рукой, приглашал присоединиться, показывая на лодку. Я подошёл ближе, ещё колебался, стоит ли мне отправляться в плавание, но среди множества лиц заметил Светлану. Она не улыбнулась, как прежде, а опустила глаза. Я уже хотел перекинуть ногу через борт – надо же узнать, почему моя любимая жена не бросается ко мне с поцелуями, а отводит взгляд. И вдруг увидел Маришку. Она вытянула руки, выставив ладошки, как будто возвела невидимую стену, через которую я никак не мог пройти, сколько ни пытался. И одиноко остался стоять на берегу, а лодка уплывала всё дальше, увозя дорогих моих девочек в неведомые края. Я наклонился к воде, чтобы напиться, почувствовал живительную влагу на губах, но вдруг река куда-то исчезла. Как сквозь тугую пелену, услышал незнакомый женский голос:
- Очнулся, смотрите, доктор, воду слизывает.
- Дайте ему ещё попить, - ответил мужской голос. – Что ж, вырвали, значит, из лап дамы с косой…
- Где я? – с трудом давались слова, язык еле ворочался.
- В больнице. Вы в коме были, а в жизнь вас вернул наш доктор – хирург от Бога, - тот же женский голос.
Я попробовал открыть глаза, еле приподнял веки – всё расплывалось.
- А куда делась река? И лодка? – возможно, мне лишь показалось, будто спросил вслух. Никто не ответил. Сознание стало возвращаться, и вдруг понял, что был на берегу Стикса, Харон звал с собой туда, откуда нет возврата. Но почему мои девочки были в лодке? Я не спрашивал, боялся услышать самое страшное, о чём подспудно стал догадываться. Отгонял от себя жуткие мысли, как будто именно они могли накликать беду.
Через несколько дней я начал потихоньку вставать, но всё не решался спросить про девчонок, страшился потерять крохотную надежду. Соседи по палате смотрели на меня с сочувствием, но тоже молчали, как и медперсонал.
Наконец смог самостоятельно сделать несколько шагов по палате, подошёл к окну и увидел Боньку. Она просто тихо сидела.
- Собака давно уж тута. Приползла еле-еле. Мы её подкармливали, не уходила из больничного двора. Внутрь хотела заскочить, главврач ругался. Но не выгонял со двора-то. Водитель «скорой» балакал, мол, пациента это псина, за машиной увязалась, он-то и сжалился, прихватил с собой, так тута и сидит, - говорила вошедшая в палату нянечка. – Хозяин-то вроде выжил, а вот жена и дочь… Жена ещё там, на дороге преставилась. А дочку пытались вытащить, но Бог не дал. Совсем малышка была, лет шести от роду.
Вот и услышал то, чего до ужаса боялся. Руки тряслись. Я с силой прикусил губу до крови.
- Ай, батюшки… Так это твоя собака, милок? – спросила нянечка. - А ты не знал, что ль? А я-то, старая, разговорилась, - она покачала головой. – Да всё равно узнал бы, чего там. Сам-то оклемался. И собака с тобой, вишь, сидит - выжидает.
Я не мог сказать ни слова. Женщина принялась усердно мыть пол. Наконец справился с комом, что не давал продохнуть, позвал:
- Бонька! – и собака, радостно виляя хвостом, заметно прихрамывая, подошла ближе к окну. Преданные глаза, казалось, смотрели мне прямо в душу, и я почувствовал опять тугой ком у горла. Быстро отошёл от окна, лёг, уткнувшись в подушку, чтобы никто не увидел моих слёз. Считается, что настоящие мужики не плачут. Но я не мог справиться с болью, которая не давала свободно вздохнуть, и слёзы текли сами.
После выписки забрал Боньку, и отправились мы в Сокольники. Я бродил по дому как неприкаянный. Здесь всё напоминало о любимых девочках: забытая Маришкой кукла, икебана, которую смастерила Светлана, детские и женские тапочки, аккуратно поставленные у двери. Я обжигался об эти милые сердцу мелочи, как о крапиву. Не мог ни телевизор смотреть, ни читать. Не помогало даже извечное лекарство – алкоголь. Боялся ночи – как только закрывал глаза, видел внедорожник, вылетевший навстречу, и всё пытался вывернуть руль так, чтобы не было рокового касания.
Все дни сложились в одну ровную линейку. Даже не знаю, сколько времени прошло, когда понял, что жить стало невмоготу. Как-то утром решил – пора. Потрепал Боньку по загривку, тихо сказал: «Прощай, подруга… Не могу больше… Прости».
Заглянул к соседке.
- Ираида Максимовна, присмотрите, пожалуйста, за Бонькой. Я уехать должен, а собаку не с кем оставить, - врал спокойно.
- Вы в море, Александр Петрович? – видимо, решила Ираида, что я в рейс собрался.
А мне подумалось: «Как точно, в море. Харон, наверное, заждался…» Я ещё раз погладил Боньку на прощание и пошёл к дорогой лохматой Балтике, чтобы обрести там вечный покой. И хотя никогда в Бога и загробный мир не верил, чуть теплилась надежда, что встречу девчонок на перекрёстках вечности.
Одежду аккуратно сложил на берегу - люди поймут, наверное, что утонул, а тело где-нибудь всплывёт. У жены есть дальние родственники – кто-то же должен унаследовать мой дом и квартиры. Впрочем, это уже было неважно.
Курортники и дачники из посёлка разъехались, на берегу было пустынно. Я вошёл в обжигающую холодом воду, но не успел зайти даже по пояс, как сквозь шум волн услышал завывание. Эти истошные звуки не отпускали, не давали дальше шагу ступить. Я оглянулся. На берегу металась Бонька, пыталась запрыгнуть в воду, но волна относила её на прибрежный песок. А она снова отважно бросалась на волну. Вдруг испугался, что собака, единственное живое существо, которому в этом мире нужен был только я, захлебнётся. И понял – это знак: не должен я ещё покидать твердь земную. Вспомнились ладошки дочери, возводившие в том странном сне стену между мирами, за которую так и не попал.
Я вернулся. Не пустила Бонька, смешная лохматая собачка, щенком подобранная где-то Маришкой, на лодку Харона.
 
***
- Как тебя зовут-то? – поинтересовался я у девочки.
- Анка, - нехотя ответила.
- А лет сколько? – хоть клещами тяни, закрылась в себе, глаза, как у испуганной лани.
- Четырнадцать.
- Не молчи, расскажи, почему с жизнью молодой расстаться решила.
Она только голову опустила.
Яичницу с колбасой, которую пожарил на скорую руку, глотала жадно, как будто боялась, что отнимут. Потом съела всё печенье из вазочки, запивая обжигающим чаем. Надкусила ароматное яблоко из моего сада и вдруг расплакалась так, как плачут малые дети, громко, взахлёб.
Я решил пока больше ничего не спрашивать, уложил на диван, накрыв тёплым одеялом. Уснула она быстро. Даже не представлял, что с ней делать. Понятно - не всё у неё гладко, хоть дети и склонны преувеличивать свои проблемы, но чтобы топиться…
Вечером после ужина вышли с Анкой в сад. Бонька тыкалась ей в колени влажным носом, девочка машинально поглаживала старую мою собаку и, казалось, начинала оттаивать.
- Ты меня не бойся. Вреда тебе не причиню. Зови дядей Сашей. Мы с тобой вместе решим, что дальше делать. Ну не топиться же. Выход должен быть, - увещевал я девочку.
- А если нет выхода, тогда как? – и столько отчаяния было в её голосе, что мне стало совсем не по себе. И с опаской: - Дядя Саша, а ты меня в детдом не сдашь? Я там не смогу.
- У тебя что, родителей нет?
- Как сказать? Батя помер, а мамка болеет, - тяжело вздохнула. – Умирает. Сейчас в больнице, как-то на хо называется.
- Хоспис?
- Да, кажется так. А меня хотели в детдом, по мне лучше утопиться, - все её слова были пропитаны недетской, какой-то отчаянной тоской.
- Разберёмся, Анка, разберёмся. Иди спать, ты же знаешь: утро вечера мудренее.
Я предоставил спальню в полное её распоряжение, а сам лёг на диване в комнате для гостей. Засыпал с мыслью: какой бы была Маришка в четырнадцать лет? Пытался представить и не мог – перед глазами всплывало лицо Анки.
Не сразу, но разговорить мне девочку удалось. Даже представить трудно, что пришлось пережить этому ребёнку. Жила себе хорошая девчонка Анечка в нормальной благополучной семье с любящими родителями. Отлично училась, музыкой занималась. Хоть и была маленькой «гостинка», где они втроём ютились, но уютна. А жизнь Анечки пронизана теплом и любовью.
Потом умерла бабушка – мамина мама. И семья приняла решение продать «гостинку» и дом в пригороде, доставшийся в наследство, - как раз хватало на первый взнос в долевом строительстве. Вечерами они все вместе мечтали, как заживут в «трёшке», и у Анечки будет своя личная комната. Тогда и о братике подумать можно. Однако мечтам сбыться не суждено было. И приклеился к ним ярлык «обманутые дольщики». Отец, трудившийся дальнобойщиком, бросил работу, чтобы заниматься возвращением денег, осевших в карманах мошенников. Ходил по разным инстанциям, устраивал пикеты, писал президенту. Так на митинге и умер – сердце не выдержало. Мама тяжело переживала утрату, но не спилась от горя, а всеми силами старалась выжить на учительскую зарплату, подрабатывая репетиторством, а вечерами мыла подъезды, чтобы хватало и на съёмную квартиру, и на школьные нужды, и на всё, чтобы только дочка не чувствовала себя изгоем. Худо-бедно выживали, пока мама не почувствовала себя плохо. Когда её забрали в больницу на первую операцию, Аня через соседку продавала недорогие мамины драгоценности и вещи. Родственников у них не было, и девочка боялась, как бы её не отправили в детдом – отец воспитывался в этом заведении и вспоминал о тех днях с болью и смятением.
А потом у мамы была вторая операция. И продавать было уже нечего. Ане исполнилось четырнадцать, она получила паспорт и попыталась устроиться на работу хоть куда-нибудь. Ходила и на почту, и в больницу – почтальоны да санитарки всегда нужны. Но везде получала отказ, видимо, не внушали доверия её юный возраст и худенькая фигурка. Мыла подъезды вместо матери, расклеивала листовки, однако денег катастрофически не хватало. И тогда решилась. Когда-то отец брал её в поездки, и там видела вызывающе одетых девушек вдоль трассы. Отец отмахивался, не отвечал, когда она спрашивала, что за девицы такие. Просветили подруги.
Так Анечка превратилась в Анку. Ей было противно. Настолько противно, что это понимали клиенты и даже за столь юный возраст платили не очень. Сначала её вообще тошнило, но деньги нужны были и за квартиру, и на питание, и маме на лекарства. Пересилила себя, свою брезгливость. Мужики особо не церемонились. Что забеременела, даже не сразу поняла. Живот начал расти, какой уж тут заработок. А маму тем временем перевели в хоспис умирать. Хозяйка квартиры жалела, платы не требовала, но приехала её дочь из Германии и убедила продать жильё, чтобы забрать мать к себе.
В квартиру пришли новые жильцы, которые комнату сдавать не собирались. Однако совестливые попались: чтобы девчонку на улицу не выгонять, заявили, куда следует. Последней каплей в её судьбе стал визит дам из опеки. Анка от них сбежала. Так осталась девочка без денег, без жилья, без родителей. И решила – лучше утопиться, чем в детдом.
- Понимаешь, дядь Саша, мне самой-то не прокормиться, а тут ещё довесок неизвестно от кого, - говорила Анка, отрешённо глядя в потолок. – Когда у человека никого нет, зачем ему жить?
- Погоди, Ань, людей-то на свете много, может, и ты кому-то сгодишься?
- И кому же? – горько усмехнулась.
- Мне, например. Будешь моей дочкой, - непроизвольно вырвалось, и я в эту минуту понял, что так оно и есть. - Знаешь, мои любимые жена и дочь погибли в аварии несколько лет назад. Честно, тоже топиться думал. Но Бонька меня образумила. Ты не против стать моей дочкой? – я волновался, задавая этот вопрос девочке, потому что уже всем сердцем хотел ей помочь, чувствовал ответственность, вырвав её у моря.
- Ты хороший, дядь Саш, - вздохнула. - Моего папу тоже Сашей звали, - прикусила губу, задумалась. – А что мы с этим делать будем? – Аня показала на свой живот.
- Ребёнок ни в чём не виноват. Главное, роди. Воспитаем. Завтра же поедем навестить твою маму.
Оставалось придумать, как документально оформить удочерение или опекунство. Я не спал всю ночь, ворочался, слушал шум моря в надежде, что оно мне подскажет выход. И к утру придумал.
 
***
На Анкину маму было больно смотреть. Она ещё всё понимала, но уже с постели не вставала. Взглянув на неё, я сразу понял – не жилец. Надо было действовать, пока она в сознании.
- Здравствуйте, Анастасия, - я пытался сдерживать эмоции. – Я по поводу вашей дочери.
Аня пока ждала в коридоре, не хотела, чтобы мать сразу увидела её живот.
- Она в детдоме? – буквально прошелестела Анастасия и судорожно сжала угол одеяла.
- Вам трудно говорить, просто выслушайте меня, - она кивнула, и я продолжил. – Не хочет Аня в детдом. Тут такое дело, - я волновался. – В общем, я хочу девочку удочерить, - тут же уловил в глазах больной страх и смятение. – Не подумайте, я не Гумберт – такого даже в мыслях нет. Просто у меня погибли в аварии жена и дочь, смысл жизни исчез. А Ане одной не выжить. Она ребёнка ждёт, сама-то девочка ещё, подросток. Поверьте мне, я хочу ей только добра.
Вошла Анка, присела у кровати. По лицу Анастасии катились слёзы. Аня закусила губу, взяла мать за руку.
- Мама, дядя Саша хороший. Он меня спас. У него дом у моря и классная собака.
- Что я могу сделать? – страх из глаз исчез, появилась надежда.
- Моя соседка работает в ЗАГСе, - торопливо заговорил я. – Скажем, что давно знакомы, хотели раньше пожениться, но болезнь помешала. Ираида нас здесь распишет, и я смогу удочерить Аню.
- Тогда поспешите, мне немного осталось, - Анастасия прикрыла глаза. И продолжала держать руку дочери, как будто боялась отпустить её от себя. Трудно было представить, что чувствовала эта женщина, больная, страдающая, которая скоро уйдёт из жизни и оставит любимого ребёнка без помощи и поддержки.
У кровати сидела в этот момент не Анка, прошедшая огонь, воды и медные трубы, а домашняя девочка-отличница Анечка.
Вошла медсестра, и мы покинули палату. Анечка тихо, почти беззвучно плакала.
Не буду рассказывать, сколько бюрократических препон мне удалось преодолеть. Я брал нахрапом: где давил на жалость, где откровенно выдумывал про нашу давнюю любовь с мамой девочки, даже взятками не брезговал. И всё получилось. Аня официально стала моей дочерью. В роддом девочку увезли прямо с кладбища, когда хоронили Анастасию.
 
***
Дома никак не усидеть. И вот я стою на дюне, глядя на море. Зимний ветер злится, и от этого Балтика кажется ещё более лохматой. Я нервничаю. Хочу закурить, но понимаю, что бросил это дело – скоро в доме появится маленький человек.
Что-то долго нет звонка… Я отгоняю тревогу – всё должно быть хорошо, иначе быть не может: хватит с нас испытаний. Проверяю телефон, не разрядился ли, есть ли сеть.
Наконец трель звонка знакомой мелодией прорывается сквозь ветер, и я слышу в трубке:
- Папа, девочка… три семьсот, крупненькая, поэтому долго так. Ещё толком не видела. Назовём Настенькой. Не возражаешь, дед? – голос взволнованный и уставший.
- Аня, Анечка, дочка, отлично. Поздравляю! И спасибо за внучку.
Слышу, как сердится чей-то голос: «Мамочка, хватит разговоров. Давай телефон. Сейчас тебе дочку принесут». Гудки.
А я улыбаюсь морю. Какое-то необъяснимое чувство переполняет меня, наверное, оно и зовётся счастьем. Теперь я отец и дед. Что же нужно для того, чтобы понять своё предназначение в этой жизни? Разве ещё внука… Вот выдам Анечку замуж. Она девочка хорошенькая и умненькая. И выучу. Нет, сначала пусть школу окончит, институт. Я с Настенькой помогу. А потом уже замуж. И мальчишку. Или ещё девочку, как получится. Бонька крутится у ног, лижет мою руку, как будто понимает, что всё у нас теперь будет по-другому.
Бывает же: выловил такой подарок в лохматой Балтике - свою судьбу.
Copyright: Галина Димитрова, 2019
Свидетельство о публикации №387142
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 22.12.2019 01:17

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.

Рецензии
Николай Николаевич Виноградов[ 08.12.2019 ]
   Замечательный рассказ создали, Галина. Поздравляю!
 
Галина Димитрова[ 09.12.2019 ]
   Спасибо, Николай! Посмотрим, что остальные скажут...
Игорь Колесников[ 30.12.2019 ]
   Галина, отличный рассказ!
   Герой живой и понятный, эмоции показаны
   умело, история, конечно, сериальная, но
   выглядит правдоподобно.
   Я прочитал с интересом.
 
Галина Димитрова[ 07.01.2020 ]
   Спасибо, Игорь! Очень приятно было услышать Ваше мнение. Рада, что рассказ понравился.

Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта