Высунув кончик языка, словно дразнясь, Алиса докрашивала непослушную ресницу. Строгая симметрия давалась с трудом. Веяло легким раздражением. Вчерашняя ночь, проведенная в клубе, отзывалась гулким сердцебиением и лёгким подрагиванием руки.

Алексей сосредоточенно размешивал сахар в утреннем кофе.

- Сахар тебя погубит, - медленно, нараспев произнесла Алиса.

Ресница была хороша… Чуть заостренные края, утяжеленные кончики… Прелесть.

- Ты, меня погубишь! – Алексей, добавил в кофе еще одну ложку сахара.

- Не говори глупостей, - она взяла свою чашку и сделала маленький глоток.

- Я, между прочим, волновался и не спал.

- Леш, давай не будем. Ты прекрасно знаешь, где я была.

Алиса провела языком по своим зубкам и, уткнувшись в щеку, выпятила её надутым шариком. «Прыщик. Ой, какая досада!» - подумала Алиса.

- Твой телефон не отвечал.

- Не начинай! Мы с Лариской были в «Жирафе».

- До четырёх утра?

- До трёх. Я тебе звонила, в двенадцать. Ты не подходил, потом SMS-ку тебе послала, потом зарядка кончилась…

- Ты написала, что скоро придёшь.

- Но Лёшик, ты же знаешь, я тебя люблю. Мы с Ларчиком, немного расслабились. Выпили, потрепались по-бабски…

Алиса достала пудру. Прыщик нельзя было так оставлять.

- Там, наверняка были телефоны, ты могла позвонить.

- Могла, но я не думала, что мы так засидимся.

Алексей, снова принялся размешивать кофе.

- Я, места себе не находил, думал: «Может, случилось, что?». Готов был в милицию звонить, в морги…

Алиса оторвалась от зеркала и изумлённо взглянула на мужа:

- Ты, с ума сошёл, какие морги?

- Обычные морги, куда покойников привозят.

- Господи! Как тебе в голову такое пришло?

- Придёт, когда жены целую ночь дома нет.

- Твой кофе уже остыл.

Алексей швырнул ложку на стол.

- Ты, слышишь меня, Алиса? Я говорю, что я волновался.

- Прошу, не надо кричать, у меня голова раскалывается.

- Твоя Лариска – сука последняя! Это она тебя постоянно куда-то втягивает.

- Перестань! Лариса моя подруга. И если, она сука, то это - её проблемы.

- Это, вообще, проблема! Как только она появляется, ты, как с цепи срываешься! – Алексей встал и прошёлся по кухне.

Алиса снова взялась за пудру. Прыщик проявлялся предательской красной точкой.

- Я не собака и на цепи не сижу.

- Я не это имел в виду.

- А что, ты имел в виду? Раз в месяц я расслабилась, в клуб с подругой пошла…, и ты готов устроить скандал…

- Алиса, прошу, больше так не делай! – строго сказал Алексей. Он подошёл к ней сзади и положил руки ей на плечи. – Ты, слышишь меня?

- Я больше так не буду, - жалостно, надув губки, пропела Алиса.

Алексей посмотрел на часы.

- Тебе пора? Уже?

- Да, пора. Между прочим, у меня сегодня совещание…, вечером.

- Мне стыдно.

Алиса была довольна, прыщик был побеждён. Алексей нагнулся и поцеловал жену в шею.

- Я тебя люблю.

- Я тебя тоже. Скажи, что ты не сердишься.

- Сержусь.

- Сильно, сильно.

- Сильно.

- Просто сильно, или сильно, но не очень?

- Сильно, но не очень.

- А как, не очень? Совсем не очень, или чуть-чуть не очень?

Алексей потянулся поцеловать Алису в щёку.

- Нет, нет, не сюда!

- А, куда? – мягко прошептал он.

- Целуй в шею, или в плечо.

- А может, чуть ниже?

- Нет, пока не ответишь, никаких поцелуев «ниже».

- Хорошо! Я сержусь чуть-чуть.

- Чуть-чуть – это совсем мало. Правда?

- Правда.

- Чуть-чуть не считается. Правда?

- Правда.

- Значит, ты почти не сердишься?

- Почти не сержусь.

- Почти, тоже не считается. Плохое слово, неопределенное. Ты, ведь не любишь неопределенности?

- Нет, не люблю.

- Значит, - Алиса улыбнулась и подняла указательный пальчик вверх, - ты не сердишься.

- Хорошо, я не сержусь.

- Нет, не так. Без «хорошо», а то, получается, как одолжение.

Алексей поцеловал её в плечо и прошептал в самое ухо: - Я не сержусь.

- Целуй, в губы, пока я их не накрасила!

Он мягко поцеловал её.

 

Дождавшись, когда Алексей захлопнет за собой дверь, Алиса встала, подошла к шкафчику и, достав коробочку с аспиринов, вернулась за стол. «Боже! Голова, сейчас, треснет пополам!» - думала она, размешивая шипучку в стакане с водой. «Ларке, все по фигу. Что водка, что шампанское… Зачем, я столько пила? Меня сейчас вырвет».

 

Алексей медленно ехал по направлению к центру. Его чёрная «Ауди», после ремонта, вела себя вежливо и благородно. Ровненько шелестел двигатель, мурчала музыка, приветливо светилась «красным» - приборная панель. Он изредка подавал сигнал, зазевавшимся «чайникам». «Такая не подведет» - думал Алексей про свою машину. Перестроившись в первый ряд, он притормозил возле эффектной молодой брюнетки, в белой коротенькой курточке, и чёрных сапогах, на высоченных каблуках. В руке у неё была сумочка из жатой кожи, с огромной никелированной пряжкой.

- Садитесь, девушка! Подвезу недорого, - он открыл дверь.

Девушка плюхнулась на сидение, задрав при этом юбку, почти до самого поясного ремня.

- У тебя, ужасно неудобная машина.

- У меня, отличная машина! – Алексей положил руку ей на коленку.

- Соскучился?

- Соскучился. А, ты?

- Я? – девушка достала сигарету. – Я, еще не знаю.

Он выхватил сигарету у неё изо рта и переломил пополам.

- Я не люблю, когда в машине курят.

Девушка одёрнула юбку, наклонилась к Алексею и коснулась языком мочки уха. Он вздрогнул:

- Щекотно.

Она придвинулась ближе, обняла, и поцеловала в губы, просунув свой горячий язык ему в рот.

- Ты что! – Алексей выдохнул и резко затормозил. – Разобьёмся!

Кто-то настойчиво сигналил сзади. Девушка громко засмеялась, достала вторую сигарету и закурила:

- Какой ты смешной, ты не умеешь сердиться. Тебе это совсем не идёт.

Она с наслаждением затянулась и выпустила дым тонкой струйкой в сторону Алексея. Он приоткрыл окно.

- Понравилось? – девушка взяла его правую руку и облизала указательный палец, засунув его глубоко в рот.

- Перестань же!

- Лешенька, ну не куксись! Я могу тебя развеселить. – Она снова засмеялась.

Алексей улыбнулся. От этой чертовки исходил странный запах животного желания. Хотелось схватить её, подмять, заставить кричать, метаться под ним, хотелось, чтобы она просила пощады, смеялась, и даже плакала. Он очнулся. «Ауди» медленно катилось в первом ряду. Он сделал музыку погромче, и непроизвольно посмотрел на её острые коленки.

- Какая же ты, все-таки, сука, Лариска!