«Их вообще нет, они только кажутся и влекут за собой мечту нашу, как бессильного смертного своими бессмертными движениями». Валентин Серов в беседе о картине«Сильфиды». - Мадам ПавлОва, мадам ПавлОва! Извините, что беспокою Вас,- владелица лучшей в Веллингтоне гостиницы «Континенталь» спешила по коридору отеля вслед знаменитой балерине. Анна, окутанная серой вуалью многослойной шали быстро и грациозно повернулась к своей поклоннице - новозеландке русского происхождения. Балерина смущенно улыбнулась и остановилась в ожидании. - Извините, мадам, позвольте преподнести Вам подарок, - сияя радостью, затараторила гостиничная хозяйка, как только подошла к Анне. - Мой Берти, пардон, мадам, мой шеф-повар(!), изобрел специально для Вас, великой русской балерине, этот десерт. Она с поклоном протянула Павловой серебряный поднос, накрытый фирменной, с гербом гостиницы, серебряной крышкой. Затем, с таинственным видом фокусника быстро подняла крышку, показывая свой подарок. На подносе стояла красивая ваза для десерта, в которой воздушный крем, смешанный с безе, поднимался в сверхъестественную и замысловатую фигуру. На вершине десерт был украшен ягодами клубники и мякотью маракуйи. - Грандиозно!- не в силах скрыть восхищения, воскликнула Павлова, радостно закружилась, вихрем подлетела к хозяйке гостиницы и расцеловала её в обе щеки. - Мы назвали его в Вашу честь - «Анна ПавлОва»,- краснея от удовольствия, сказала мадам «Континенталь», спасая воздушное великолепие от напора Павловой, еле успев отвести поднос в сторону. - И уверяю, мадам, – это Вы грандиозны. И русский балет! А десерт – лишь напоминание о Ваших неземных танцах. Прошу Вас принять. - Ах, как это красиво, конечно, я принимаю подарок и благодарю!- сделав легкий реверанс, Анна взяла десерт и, напевая вальс, направилась в сторону своего номера, изображая горничную, которая осторожно несет нечто необыкновенно ценное. Такова уж она была, звезда русского балета - постоянно в кого-либо преображалась. Хозяйка отеля восхищенно смотрела ей вслед … Глядя на близкие звезды, Максим ясно представила эту картину: балерина с серебряным подносом на вытянутых руках, порхающая на пальчиках по коридору новозеландской гостиницы, вдали от дома, в далеком двадцать шестом году. Сейчас были девяностые, но Максим была тоже далеко от дома, и она была тоже балерина. В душе. На этом сходство Максим и великой Павловой заканчивалось, ну разве что у Максим была идентичная, хрупкая фигура. В действительности девушку звали Максимилиана. Выросшая в профессорской среде, в компании родственников, «повернутых» на древнегреческой мифологии, Максимилиана была обречена одним своим именем вести двойную жизнь. Для друзей – Максим, бесшабашная и отчаянная, душа проказ и развлечений, для родни – домашняя девочка, скромница, надежда семьи Максимилиана, будущий профессор, живущий в кабинетной тиши, среди книг и красот антиквариата. Конечно, к добротной профессорской жизни надо было постоянно подниматься по ступеням, как говорила мама: по ступенькам знаний – к свету. А для Максим свет был только в одном – в балете. Если бы она верила в переселение душ, то могла бы подтвердить, что душа Анны Павловой переселилась в её тело. Конечно, Максим не всегда об этом знала, все началось со знаменитого десерта – «Анна ПавлОва», который она попробовала в детстве. И, восхитившись вкусом, невольно начала интересоваться – какой же была сама балерина, в честь которой назван замечательный десерт. У отца в библиотеке было много альбомов о звездах русского балета, были фото и кино-архивы в том числе о гениальной Павловой. И Максим заболела, заболела балетом всерьез и на всю жизнь. Она танцевала и танцевала перед маминым трельяжем, с шалями в руках, как Павлова! С разбегу подпрыгивая, опиралась руками о крышку комода, на котором стояло зеркало. От этого прыжка ножки девочки подлетали выше головы, а она смотрела на свое отражение с одним вопросом - похоже танцует, или нет? - Похоже, точно как Анна Павлова,- думала семилетняя Максимилиана, и продолжала танцевать, без музыки, истово. Пока никого не было дома. Она совершила свою единственную отчаянную попытку стать балериной, наперекор домашним, когда ей было девять. В тот год состоялся прием в балетную школу. Втайне от всех, с бабушкой- союзницей, она пошла на отборочные туры в балет. Успешно преодолела два – на гибкость, растяжку, пластику. - Ах, какая девочка, какая великолепная грация, дополнительный тур не нужен…- шептались рядом с ней преподаватели. Её отвели в сторонку, подальше от всех, попросили подождать. Максимилиана свысока поглядывала на остальных поступающих. Её мечта уже сбылась. После нескольких минут радостного ожидания, к ней подошла строгая женщина в белом халате. Доктор осмотрела Максимку со всех сторон, попросила снять белые тряпочные тапочки, с резинкой на пятке. Максимка сама их сшила, специально к приему в балетную школу. - Радость моя, а что это у тебя с пальчиком на левой ноге? - Да это ерунда, он давно сломался и неправильно сросся, он мне не мешает,- преданно глядя докторице в глаза, ответила будущая балерина. - Да, но ты не сможешь танцевать на пуантах…. Бабушка волоком тащила её из балетной школы домой. А Максим орала во всю силу своих легких: - Неправда, я смогу танцевать, я им понравилась, я не уйду, не пойду никуда, пусти, ненавижу, пусти! …Скандал был скрыт. А Максим после провального поступления в балетную школу, постоянно брала реванш, где-нибудь, в чем-нибудь другом. Но ничто, ничто не смогло заменить ей балет. Конечно, она танцевала. Всегда, едва заслышав музыку. Музыка врывалась в её сознание и Максим её танцевала, потому что тело принадлежало уже не ей, а только музыке. Максим была уверена, что и Павлова танцевала не номер, не танец, а музыку, в движении открывая музыкальную гармонию. Максим не знала, каким образом сознание подсказывало ей движения танца, ей казалось, что её тело разговаривает с музыкой, купается в ней, наслаждаясь гармонией и своим совершенством. Но вечер заканчивался. А восхищенные "зрители" твердили: - Иди на сцену, ты не имеешь права прятать свой талант! Максим отшучивалась, говорила, что нет такой школы, да и не хочет она быть как все, танцевать одну и ту же роль. А жизнь летела вперед и по ней летела Максим, хватаясь за что-нибудь новое, в вечном поиске своей мечты Звезды спустились ниже и с любопытством разглядывали Максим. От этого холодного и пристального внимания она закрутилась в своем спальнике. Жаркий день в горах быстро сменился холодной ветреной ночью, но Максим всё равно не уходила в палатку, там невозможно было мечтать и думать. А подумать было о чем. Максим горела новой идеей: создать свою собственную танцевальную студию, где все будет подчинено танцу и музыке. Вот где у неё будет возможность применить свой талант. Для создания студии нужны были деньги, просить взаймы Максим не привыкла, решила заработать быстро, немедленно и много… Мечтать и грезить танцами балерина начала с детства, посмотрев «Спящую красавицу». Она всегда это помнила. Сейчас, сидя на жесткой шелковой скамеечке для отдыха в репетиционном зале, Анна с горечью рассматривала свои истрепанные пуанты. И ведь это тысячная пара за полугодие! – Лишь бы не стерлись Ваши божественные ножки,- приговаривал Нанолини -итальянский мастер балетных туфель, отправляя очередную партию пуант русской балерине: «Изготовлено: Италия, 1907 г., балетные туфли – 2000 пар для госпожи Анны Павловой». И так ежегодно. -Лишь бы не стерлась память о русском балете в этом мире,- твердила Анна, без устали путешествуя с гастролями по планете. - Когда-нибудь кто-нибудь подсчитает, сколько километров мы проехали, сколько концертов дала моя труппа,- говорила она балетмейстеру Михаилу Фокину,- но это будет уже без нас. А пока я живу, буду показывать русский балет таким, каким его вижу я… Глядясь в зеркало, Анна встала на пуанты и медленно заскользила по залу. Большая, оформленная в Викторианском стиле дверь, открылась, и в репетиционный зал ворвался Фокин. - Миша, как ты меня напугал! Мы же должны встретиться завтра на вокзале,- не прекращая танца, возмутилась балерина. - Богиня, - целуя хрупкую ручку Анны, энергично проговорил Фокин, подхватывая её за талию как для поддержки, - случилась невероятная, несовместимая с моей жизнью трагедия! Балетмейстер Михаил Фокин всегда говорил громко и напористо. Но, несмотря на агрессивную манеру вести разговор, у него был мягкий и добрый нрав, и неиссякаемый талант балетмейстера. Анна могла работать только с ним. А Фокин продолжал свой рассказ, утаскивая, оттанцовывая Анну от зеркал: - Помнишь, я тебе говорил, что нашел необычайную мелодию для своей Верочки у Сен-Санса? Нет, ну помнишь? Так вот, я поставил замечательный танец для неё – концерт лебедя! А этот зубоскал меня высмеял! - Да кто же этот насмешник, Мишель, кто мог тебя высмеять, говори скорей, не томи, -зачарованная энергетикой Фокина, балерина, наконец, остановилась. - Да Дягилев, кто же еще! Я, говорит он мне, Вашу бутафорию (это он о моей Верочке!) в Париж не повезу. Лебедя может танцевать только Павлова, говорит! А дальше уж совсем грубостей навешал,- жаловался Фокин на продюсера, организовавшего новые гастроли в Париж. - Анна, лапушка, красавица моя несравненная, танец твой! – воскликнул Фокин, встав на колено и протягивая к ней руки в исступлении.- Времени нет, приступим к постановке! - Только никаких фуэте и батманов!- воскликнула Анна, вставая на пальцы, приготовившись немедленно к постановке нового номера. - Нет-нет, переделаем, все исправим, как ты любишь! Можешь импровизировать, только помни - две минуты, у тебя всего две минуты музыки… В тонком луче света Анна Павлова скользит с невероятной грацией по сцене, казалось, земного притяжения для балерины не существует, а водная рябь воображаемого озера отражает белоснежного лебедя. Руки, и все тело балерины трепещут болью раненой птицы. Максим пробует повторить танец, она в пуантах идет на пальчиках, стараясь встать на самые кончики, еще точнее, еще выше, еще! Удалось! Ей удалось оторваться от земли и она, с замиранием сердца, скользит в воздухе, делая невесомые и легкие шаги… Снайпер особого подразделения, Максимилиана Андреева, нарушая воинский устав, спала в своем спальнике, удалившись на опасное расстояние от товарищей по отряду. С оглушающим свистом рядом пролетела мина и разорвалась. Это был дежурный минометный обстрел своими, на всякий случай, для подстраховки: слишком много недоступных мест в южных горах. Обстрел длился всего две минуты. В той операции было уничтожено много живой силы противника. Среди наших – потерь не было. Один тяжелораненый боец спецотряда - рядовая М.Андреева, с осколочными ранениями была доставлена в госпиталь. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
