Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Просто о жизниАвтор: Людмила Волкова
Объем: 29446 [ символов ]
Бомж для Марины
БОМЖ ДЛЯ МАРИНЫ
 
1
 
К нам приблудился бомж. Настоящий. От таких мы отводим глаза на улице, таких мы не пускаем в сердце, не задерживаем в мыслях, таким и копейки не подаем. Ибо не просят, идут себе мимо, безразличные к нам.
Но этого подкинула сама Судьба – в наш подъезд, на нашу площадку девятого этажа, прямо на лестницу, ведущую к чердаку. И я сразу поняла: лестница хоть и общая, но бомж исключительно для Марины. Я фаталисткой смотрю на всякие выкрутасы судьбы. Не выкрутасы это, а некий знак, намек, указание, иллюстрация к размышлению, вроде подсказки. Или руководство к действию. Но еще вернее – тест на выносливость, способность к доброте и терпимости, а также на умение все доводить до конца. Благих намерений у нас хоть отбавляй, но силенок душевных – явный дефицит. Очередным испытанием духа стал для нас этот бомж, а вернее – для Маринки. Она тут одна способна терзаться, хотя и я с готовностью подключаюсь к ее проблемам. Потому и позвонила в ее дверь, когда обнаружила на ступеньках это человеческое существо.
– Сопит, – сказала Марина, созерцая развернутую газету, под которой находился некто. – Значит, живой.
– Да уж, мертвые так не смердят.
– Такой мороз на улице, а он в туфлях. Похоже – мужик, лапища какая... Попробуй на такую ножку обувь подобрать.
Вот, мозги моей подруги уже заработали в конструктивном направлении. Осмотр спящего тела приобретал деловой характер, хотя эта черта – деловитость – была присуща мне, а не Марине.
– Хорошо, что поздно и мужья спят...
– И когда уже на дверях код поставят? – брякнула я неосмотрительно, заслужив Маринино недоумение.
– И где тогда этим несчастным в непогоду ночевать?
– Н-да-а, – посочувствовала я во имя дружбы.
И тут грязная рука откинула газету, человек сел и зашелся в оглушительном и хриплом кашле. Мы невольно отступили.
Приблудный был плешив, с кустистой щетиной на опухшем лице, небольшими водянистыми глазами. Бр-р-р... Он был так неэстетичен в явной своей принадлежности еще и к алкашам, что хотелось плюнуть и уйти. Но озабоченная Марина уже ставила свой диагноз:
– У вас бронхит! Вам лечиться надо. И нельзя на ступеньках лежать. Я сейчас одеяло принесу ватное.
Она кинулась домой, а я спросила:
– Вы откуда взялись?
– Из второго подъезда, – прохрипел бомж, утирая ладонью слезы напряжения. – Оттуда прогнали, ментов обещали позвать... Я в ваш подъезд пришел, сел на втором этаже, там батарея теплая. И оттуда прогнали. Вот, сюда потихоньку пробрался.
Он глянул на меня вопросительно и поджал ноги.
Появилась Марина с ворохом одежды и тяжелым одеялом.
– Встаньте, подстелите себе. Вас как зовут?
Бомж словно задумался, молчал.
– Имя у вас есть?
– Толик.
– И сколько ж вам лет, Толик? Пятьдесят? Больше? Толик... Отчество у вас имеется? – подключилась я.
– Ну да, вам и фамилию скажи, – вдруг усмехнулся Толик.– А вы в ментовку позвоните. Не-е, не скажу. Толик – и все. И не пятьдесят, а сорок шесть... кажется.
– Вы что – в милиции на учете? – спросила я, и Марина укоризненно глянула на меня.
– Нужен я им! Что с меня возьмешь? Просто выметают нас из города куда подальше. Но сначала лупят, гады, по почкам резиновой палкой, чтоб следов не осталось, а кого и по мордасам, если харя не понравится, как моя. Мне вот нос перебили! Был нос как нос, как раз пополам и хряснул, дыхалка теперь не работает, соплю.
– Не будем звонить в милицию, успокойтесь! Стелите скорее одеяло да оденьтесь потеплее, там найдется кое-что.
Толик встал послушно, стал снимать свою грязную нейлоновую куртку, подбитую ветром. И оказалось, что он худосочен, узкоплеч, с тонкой шеей. Джинсы болтались на нем, короткая рубашка с единственной пуговицей у ворота выбивалась, открывая голое пузо. Толик поспешно натянул через голову просторный свитер Максима и тут же утонул в нем, провалился до самых коленок.
– Те-еплый, вот спасибочки,– забормотал бомж, оглядывая себя и косясь на Марину, которая терпеливо держала на руках остальное барахло. – А это штаны? О, с начесом, шикарные... Это мужа вашего, да? А не заругает? Давайте, – он аккуратно опустил спортивные брюки на газетку, – это я завтра надену, а то еще запачкаю на ступеньках.
– Одеяло стелите! Ну, снимайте с перил, не могу же я держать все!
– Нет, одеяло жалко! Я его с собой завтра заберу. – Ва-атное!
Он закашлялся, и мы какое-то время пережидали этот приступ.
– Сейчас стелите! Сами видите – нельзя вам лежать на холодном. Сейчас еще таблетки разыщу, чай вам нужен горячий. Есть хотите?
Толик застенчиво дернул плечом, кивнул и тут же попытался завести светский разговор:
– Ну, а вас как зовут?
Обращался он исключительно к Марине – сердце его было отдано спасительнице. Та ответила.
– Век вас буду помнить, тетя Марина! Молиться за вас буду!
– Ну, спасибо, племянничек, утешил.
 
2
 
Потом Толик ужинал с Маринкиных тарелок и чашек, довольный, что наскочил на таких дур, а мы с Мариной пили чай в ее кухне, шепотом обсуждая событие.
– Обрати внимание на его речь. Почти нет вульгаризмов и ни разу не матюкнулся. Больше похож на бича, чем на бомжа. И руки с тонкими пальцами, как у...
– Карманника, – подсказала я.– Или домушника.
Подруга поморщилась:
– Ты прямо как Максим – сначала видишь плохое. По-моему, у него легкие больны, похоже на туберкулез, так подозрительно кашляет...
– И вши имеются, так подозрительно чешется. А еще имеется какая-нибудь венерическая хворь...
– Откуда? Кому он такой нужен? Без зубов! Урод! Ты обратила внимание: вверху у него два зуба торчит и внизу три, вразброс, и как же он жует? У него ж, бедняги, зуб на зуб не попадает! Ему срочно нужны протезы!
Я расхохоталась:
– Подари ему свои коронки!
– А курточка? Это же обыкновенная ветровка! В такой мороз, больной и раздетый, мама миа! Ему надо в горздрав идти, пусть направляют в тубдиспансер!
– Может, сразу в министерство здравоохранения? Там прямо мечтают кого-то облагодетельствовать! С таким видом, с такой опухшей мордой его и в поликлинику не пустят.
– Завтра мы его искупаем...
Я чуть печеньем не подавилась:
– Что-о?! И где ты его купать собираешься?
– А в санстанции, или как там это заведение называется – от нас недалеко? Санпропускник? Ему там сделают дезинфекцию... Мы ему белье поменяем, – мечтала Марина под моим саркастическим взглядом, – и вернется он без единого насекомого, чистенький...
– Марина! – заорала я, – да он завтра же отсюда смоется! Бомжи не любят купаться! Окстись, милая! Бомжу пожрать бы и где найти ночлег! А ты – искупаем, трусики чистые наденем, зубки ему вставим, пенсию назначим, легкие с бронхами полечим и на прием к депутату отведем!
– О, это идея, – с добродушной улыбкой сказала Марина. – Давай мужьями поменяемся, а? Вы с Максом будете соревноваться по части юмора, а мы с Юркой твоим просто что-то делать, конкретное... Эх, ты, писатель! А как же быть с «маленьким человеком»?
– Ясно, будем претворять в жизнь теорию малых дел. По господину Чехову. Сначала надо узнать, как он дошел до жизни такой – твой подопечный.
– Ты, кстати, сварила ему два яйца, – напомнила Марина. – Дело это хоть и малое, но...
Я рассмеялась:
– Ну, мне яиц не жалко! Мне жаль твоего времени, нервов. Я прямо так и вижу, как ты не спишь ночью – мечтаешь, чем бы еще осчастливить своего бомжа. А тебе завтра – на работу идти.
– А вот и нет! У меня завтра свободный день!
– Повезло Толику...
 
3
 
Утром Толик исповедовался Марине. Та еще была взбудоражена словесным боем с Максом, обнаружившим под своими дверями странного типа.
– С добрым утром, – приветливо сказал Толик Максиму, полагая, что у доброй Марины супруг непременно будет таким же отзывчивым.
– Ты откуда взялся, приятель? Ты чего тут расселся?
Вид у нашего Максима прямо барский. Толик на его фоне – гриб трухлявый рядом с красавцем-боровиком.
– А ну собирай свои шмотки и вали отсюда! Пока милицию не вызвали! Та-ак, свитерок, вижу, знакомый... И одеяло. Так...
Я не слышала, что бормотал в ответ смущенный Толик, за дверью стояло «бу-бу-бу» в сопровождении усиленного кашля. Марина выскочила спасать своего бомжа первая, я тоже распахнула дверь – спасать Марину, если понадобится.
– Оставь его в покое, Макс! Он болен! Ему нельзя на мороз, у него вчера жар был! Толик, сядьте и не пугайтесь!
– Толик! – Максим даже руками всплеснул совсем по-бабьи.– У этого алкаша даже имя есть! Толик! Вы уже успели друг другу представиться? Рена, я не пойму, кто тут больной, а кто здоровый? У кого вчера была температура? Ты же считаешься трезвым человеком! Объясни, что происходит? Господи, я на работу опаздываю из-за вас!
– Не кричи, люди услышат! – попросила Марина тихо.
– Нет, как я могу уйти, если моя ненормальная жена тут же запустит этого алкаша в мой дом? Мой свитер! И шапка Тараса!
Толик шустро стащил с головы шерстяную детскую шапочку и спрятал ее за спину.
– Стыдись, – возмутилась Марина. – Из шапки твой сын вырос, а свитер ты давно не носишь. Одеяло дырявое, на лоджии валялось сто лет.
– Но это же мой рыбацкий свитер!
– Ты на зимнюю рыбалку ходил в прошлом веке. А у человека бронхит!
– Да ну? Уже и диагноз поставлен? И лекарства прописаны? А чаем вас напоили, господин... Толик, ха-ха-ха? Да? Надеюсь, с ромашкой или медом?
– Мне тетя Марина давала просто чай, с сахаром, – ответил Толик скромно.
– Какая тетя? – не врубился Максим, а когда до него дошло, сложился пополам от смеха. – Тетя! Тетя Марина, ха-ха-ха! Чай с сахаром! Не густо! Могла бы и с малинкой! Жадина! Ха-ха-ха! А еще лучше – с медом! Пожалела для... племянника! Ха-ха-ха!
Толик деликатно пережидал приступ его смеха, а мы переглядывались с Мариной, наблюдая, как он одновременно пытается загнать ногой под газетку предательские остатки вчерашнего ужина в виде яичной скорлупы и колбасных шкурок. Но Максим уже вычислил наше меню...
– А яйца вам всмятку давали или вкрутую, под майонезом?
– Яйца – Ренкины, – уточнила Маринка. – Рен, скажи ему!
– Ты бы лучше своей женой гордился, чем убытки подсчитывать, – сердито отозвалась я. – Человек нуждался в помощи, ему оказали самую малость. Стыдись!
– И стыжусь, и горжусь! – с пафосом сказал Максим. – Горжусь милосердной женой, стыжусь себя! Но этот тип должен смыться к моему возвращению, ясно? От него дерьмом несет. И водярой. На весь дом!
– Не пью водки, – вежливо поправил Толик, отметая оскорбление.
– Значит, коньяк лакаешь. На рожу свою посмотри!
– Он же болен, ему нельзя на мороз, – возмутилась Марина.
Толик старательно покашлял. Молодец, артист!
Максим побежал по лестнице вниз, забыв про лифт. А Толик, труханувший от такого столкновения с мужским бездушием, отвечал на Маринкины вопросы осторожно, словно выбирая из приготовленных легенд о себе самый жалостливый вариант. Соседи, пробираясь мимо нашей троицы к лифту, косились, спрашивая глазами, нужна ли подмога. « Все о'кей», – отвечали мы тем же макаром.
История Толика была до тошноты банальна. Пил, жена ушла, остался с мамой, та умерла, и он в один из запоев «подписал какой-то договор» со своим более трезвым собутыльником. Дали ему некую сумму, которую они и пропили вместе, а потом дали под зад ногой, чтобы не приставал с вопросами. Сунулся к старшей сестре, всю жизнь мечтавшей мамину квартиру разменять и таким образом расшириться. Но разъяренная сестрица не побежала в милицию или суд, а спустила братца с лестницы, следом – такого же рассвирепевшего супруга, чтобы наказал паршивца.
Супруг очень старался, выполняя задание, сломал руку и выбил зубы этой пьяни, оставив на память о последней встрече два зуба сверху и три снизу. Толик, пересидев в больнице месяц по пояс в гипсе, больше к родне не совался, а пошел бродить по чердакам, люкам, подвалам и подъездам. За два года скитания он растерял остатки и без того слабого здоровья, простудив почки, легкие и угробив желудок, который почему-то не переносил объедков из мусорных баков.
– А еще у меня глаукома, – добил он нас с Мариной.– На обоих глазах. Не верите?
– Кто ж тебе такой жуткий диагноз поставил? Ты же должен ослепнуть, если не будешь лечиться! Сознайся – придумал?
– Так я ж почти слепой. Как в тумане вас вижу. У меня и справочка имеется.
Теперь я поняла, что значит этот плавающий взгляд...
А Толик стал рыться в карманах джинсов и наконец выудил перепачканную и мятую бумажку. Протянул ее Марине:
– Вот, читайте. Направление на операцию в глазной Центр.
Направление на имя Бойко Анатолия Петровича было подлинным, с печатями, хоть и затертое. Но выдано в те времена, когда еще операции делали бесплатно.
– Да, наказал тебя Господь по полной программе, – подвела я грустный итог, прекрасно понимая бесполезность бумажки.
Толик горестно развел руками и скроил физиономию кающегося грешника. Это уже был спектакль, но даже если он что-то и приврал, то тяжелое дыхание, кашель и отечные веки подтверждали хотя бы нездоровье.
– На какие деньги ты еду покупаешь?
– Тетя Марина, такое скажете!
Толик выразительно скосил на меня глаза, словно призывал в свидетели, до чего наивна моя подруга.
– Не называй меня тетей! Это смешно, я ровесница тебе, если правду сказал про возраст.
– Так я ж из уважительности!
– Ты не ответил на вопрос. Воруешь или просишь?
– Бутылки собираю и сдаю. Если получится. Все же мусорки бомжи поделили, не подступишься. У каждого бака свой хозяин. Поймают – морду набьют, вещи отберут, – он кивнул на котомку у ног.– Они, гады, все улицы и люки между собой поделили. И подвалы, а там тепло. Некуда сунуться. А бутылки... если бы я быстро бегал, то был бы богатым, как другие. Хвать бутылку – и бежать. А у меня коленки болят, суставы.
– Раньше надо было думать, когда пить начинал, – не выдержала я.
– Когда начинаешь – вперед не смотришь, – философски заметил Толик и потрогал свои осиротевшие десна, напоминая нам, что и так наказан, нечего теперь нотации читать!
Мне надо было уходить в университет, но так не хотелось оставлять Марину наедине с этим несчастным, но подозрительным типом.
– Ты иди, опоздаешь, – спроваживала меня подруга. Я мешала ей претворять в жизнь задуманное вчера.
– Я скоро вернусь, у меня сегодня всего одна лента. Да и Максим, думаю, не задержится на работе.
– Иди, иди, опоздаешь!
 
4
 
К моему возвращению Толика на месте не оказалось. «Постель» его была свернута и лежала под стенкой, на чисто вымытых ступенях стояла такая же чистая посуда, пониже ее лежал половичок, а на перилах красовалась кружевная занавеска, чтобы соседи снизу не подглядывали. «Скромно и со вкусом», – усмехнулась я и позвонила в Маринину дверь. Запах ароматного борща чуть не сшиб меня с ног, когда ее дверь отворилась.
– О, – не выдержала я, – сегодня у нашего Толика на первое фирменный борщ! Что будем есть на второе? А компот?
Марина сияла.
– А вторым ты поделишься. Ты ведь не Макс?
– Но надо признать, что у него в голове много трезвых мыслей.
– Согласна. А в сердце – пусто. Сама говорила, помнишь? Между прочим, я тут с Толиком разговорилась... Он не дурак, нет. Скорее бич, чем бомж, как я и думала.
– И актер. Вон как он разжалобил, почти до слез. Так бездарно потерять работу, семью, друзей, квартиру, родных, а мы его оплакиваем.
– Что было, то в прошлом осталось. Он сейчас не пьет и очень хочет выкарабкаться из этого дерьма. Ему надо помочь.
– Мари-ина! Ему под пятьдесят! Он уже сложился, понимаешь?
– Ты предлагаешь его выгнать? Тебе его не жаль?
– Но мне еще больше жаль детишек, которые по трамваям слоняются, клей в пакетах нюхают, балдеют, а не дядек взрослых, которые сами свою жизнь профукали – добро-воль-но!
– Если бы тут ребенок оказался, я бы и его...
– Ты бы его усыновила, не сомневаюсь! Слава Богу, что не ребенок! Всех не накормишь, не переловишь, чтобы устроить их в рай. Но этот Толик... до чего несимпатичный, противный...
– Вот-вот!– торжествующе крикнула Марина. – Некрасивый! Ты как Максим! У того отношение к человеку диктуется формой носа, губ и других компонентов физиономии, сама знаешь. Право на жалость и любовь имеет только симпатичный или красивый. Естественный отбор! А мне все равно кого пожалеть. Того – кто сейчас в сострадании нуждается! Не могу я всех накормить, одеть и приголубить, ты права. Но мне чихать на его плешь, выбитые зубы и водянистые глазки. Сейчас в моей жалости нуждается именно он, и я сделаю, что смогу, доведу до конца!
– Доведешь ли? Где он, кстати? На промысел пошел?
Мы стояли в прихожей, и я видела, что Марина прислушивается к тому, что делается за дверью.
– Я ему денег дала. Он ушел в санпропускник, мыться и дезинфекцию проходить. Как представила себе, что это по мне ползают эти твари...
– И много денег дала? – простонала я.
– Сколько надо. Он сейчас вернется. Он ушел счастливый.
– И ты думаешь, несчастная ты жертва переразвитого воображения, что счастливый Толик направил стопы под душ, а не к ларьку, где торгуют дешевой водярой?!
– Моется он, моется. Я его сама туда отвела. И ушла, как его в парилку загнали.
– Как это – сама? Под ручку? Представляю эту парочку: шикарная дама в шубе до пят и рядом... оборванец!
Марина улыбнулась:
– Да уж, там удивились, спросили, кто он мне. Этот дурень меня тетей Мариной назвал. Конечно, глаза на нас пялили, но я им потом все объяснила. Когда его увели...
– И поняли тебя?
– А бес его знает. Главное – сделали все положенное. Туда, оказывается, и другие бомжи приходят мыться иногда.
– Но не под конвоем богатых тетенек.
– Ладно тебе, – отмахнулась Марина. – Знаешь, я ему собрала чистое белье, рубашечку нашла байковую, даже пальто Максимово отыскала, у которого моль воротник съела, помнишь? Модное такое, из Прибалтики привезли...
– Модное – это хорошо.
– И ботинки Тараса отдала. У Толика не ноги большие, а туфли, чужие ж они. Газету засунет – и носит, бедняга.
За дверью раздался кашель.
– Он! – крикнула Марина. – А ты говорила, что не вернется! Куда ж ему деваться? Видишь, он честный человек!
Она распахнула дверь, и мы ахнули: на ступеньках, словно на подиуме, красовался некто, отдаленно похожий на нашего бомжа. Чистенький, в модном пальто с клетчатым кашне на шее, с выбритой физиономией, он так гордо взирал на нас с Мариной со своих ступенек, что мы рассмеялись. Теперь это был человек неопределенного возраста и занятий, с гнусной рожей и следами длительного алкогольного отравления организма, но не бомж, нет!
– Бойко Анатолий Петрович! – сказал он совершенно серьезно.
– Орел! – похвалила я.
– Теперь тебе надо срочно в милицию! Пока вид имеешь!
Он так и сел на свои ступеньки.
– Чудак! В паспортный стол! Там подашь завление о потере паспорта...
– А меня р-раз – и в распределитель! – перебил он с испугом.
Пока Марина сроила вслух воздушные замки, приглашая слушателей к сотрудничеству, Толик сидел с видом побитой собаки.
– Глупый, надо все постепенно восстановить: паспорт, прописку, жилье отсудить! Убеждена, что хороший юрист подскажет, как это сделать. А нет – к депутату идти в областную администрацию. Или городскую, надо подумать. Потом – в горздрав, пусть положат в тубдиспансер, подлечат, это же в их интересах! Но нельзя сидеть сложа руки!
Последняя фраза была единственной трезвой, не из области коммунистических мечтаний. Действительно, сколько же можно тут просидеть, дразня соседей и Максима? Да у них у всех руки чешутся в милицию позвонить!
– Ладно, – обреченно вздохнул Толик, – я вот еще завтра полежу... А то у меня голова кружится и ноги дрожат... от голодухи.
– Сейчас борщ вынесу! Слушай, дружок, чем от тебя так... пахнет?
– Не нравится? Так меня ж таким вонючим всего помазали с головы до пят, что никакой душ не помогал, не мог и мылом отмыть. А тут санитарочка пробегала с бутылкой, я ее попросил одеколончиком пшикнуть. Она засмеялась и попшикала.
Да-а, запах освежителя воздуха для туалетных в соединении с дезинфекцией создавал непередаваемый эффект. Вот Максим порадуется!
 
5
 
Толик у нас прижился. Днем он уходил, а возвращался часам к десяти вечера. Зато по утрам он дрыхнул до двенадцати, кашляя, постанывая по-детски, но не просыпаясь даже в ответ на сердитые пинки Максима. Ну не мог тот удержаться, чтобы не пнуть ногой спящего бомжа!
– Вот бездельник!
Спал Толик, натянув на голову одеяло. На одной половине он лежал, другой укрывался, и непонятно было, как он удерживался в своем коконе на ребрах ступеней и не скользил вниз даже когда переворачивался на другой бок?
Питался он два раза в день. Утром Марина выносила ему кашу или вермишель с подливой, иногда – с котлеткой, я тоже подбрасывала кое-что для разнообразия. Вечером он ел горячий суп или борщ, непременно прося еще чаю. Естественно – с малиной или другим вареньем. Хлеб он любил с маслом – если к чаю. Но перепадали ему и булочки, пирожки. Словом, режим нашего Толика упорядочился, выглядел он вполне довольным и меньше кашлял. По вечерам Марина устраивала допрос: куда ходил, чего добился? Толик плел что-то про длинные очереди к депутату и в горздравотдел, про слабость, из-за которой он просидел в чужом подъезде полдня, про необходимость искать бутылки, а то ему хочется кефира, а купить не на что.
– А ты спи поменьше, – не выдерживала Марина.– Перед соседями стыдно! Конечно, если вставать в двенадцать, то ни какой прием к депутату не попадешь. Или мне тебя на руках в больницу самой отнести? Или «скорую» вызвать, чтоб доставили в диспансер, а там пусть разбираются, кто ты?
– Завтра пойду, – пугался Толик. – Вот увидите!
Но завтра он снова храпел на своих ступеньках, не подозревая, сколько приходится Марине выслушивать от супруга вполне справедливых упреков. Такие сцены начинались обычно при мне – как главной сообщнице.
– И долго этот бомжара будет дерьмом вонять на весь подъезд?
– Он уже чистый, не придумывай, – отбивалась подруга.
– Так ты его будешь купать каждую неделю?
Мы помалкивали, отчего Максим еще больше заводился:
– Вчера он мою котлету сожрал, гад.
– Это он мою сожрал, мне не хотелось. А свою ты съел сам, не ври.
– Две бы котлетки дала мужу, если сама не хочешь. Так она скормила этому ленивцу! Рена, ты вроде бы в нормальных бабах числилась. И тебя бомж охмурил? Или это Маринка давит на твои дружеские чувства, а ты не в силах отказать?
– На улице мороз, а человек еще болен. Вот спадет мороз, он уйдет, сам пообещал, – говорила я.
– Так он и уйдет от своей кормушки, ждите! Лерка недавно звонила, маминым здоровьем интересовалась, и я сказал, что у бедняжки крыша поехала – пригрела бомжа и кофе ему в постельку подает.
– Глупо, не подавала я кофе.
– А я своими глазами видел кофейную гущу в его банке. Слушай, ты ему мелешь кофе высшего сорта или второго?
– Кофе я ему давала, – пришлось мне восстановить справедливость.– Некогда было возиться с чаем, и я ему отлила своего кофе. И какое тебе до этого дело?
– Нет, ради Бога! Твои продукты, ты хозяйка... А ряшка у нашего Толика скоро лопнет.
– У него отечное лицо, почки больны, – громко вздыхала Марина. – Ему лечиться надо.
– Ему работать надо! Искать работу! Как он без денег живет? Или вы ему зарплату назначили? Или пенсию по инвалидности? Нет, а правда, где он деньги берет?
– Ты бы лучше ему помог на работу устроиться! Ведь у вас в институте есть столярные мастерские? А он плотник! Тогда его можно было бы и в общежитие определить.
– В какое? Студенческое? Ты спятила? Кто на работу возьмет бомжа без прописки?
– Вот! Что и требовалось доказать! – торжествующе говорила Марина.– А то все умничают, а помощи – никакой! Все либо болтают, либо мимо бегут, словно это не человек, а приблудный пес или кошка! Тех жалеют больше!
Все-таки кое-что долетало до ушей нашего Толика, уж очень звучный голос у нашего Максима. После одного такого разговорчика Маринкин супруг подвел итог уже под самой дверью, перенеся туда свой спектакль:
– Надо все-таки заявить куда следует!
А вечером бомж не вернулся. Одеяло и посуда еще три дня прождали своего хозяина, а потом их вышвырнула дворничиха – прямо под мусорный контейнер, к радости других бомжей...
– Где он ночует – в такой-то мороз? – вздыхала Марина, время от времени вслух вспоминая Толика.
А однажды сказала грустно:
– Ты, Рена, была права: мы ничего не можем довести до конца.
– Ты сделала все, что могла. Будем надеяться, что сестра Толика пожалела его. Все-таки женщина...
 
6
 
Прошел февраль, уже кончался март, когда однажды Толик позвонил у дверей – почему-то моих. Я открыла и не узнала его, хотела захлопнуть дверь. Жалкий оборванец с грязной щетиной на отекшем лице не походил даже на того Толика, что пришел к нам два месяца назад. Не говоря уже об ушедшем.
– Не узнали? – остановил он мой порыв не видеть и не слышать.
– Го-осподи, Толик! Что с тобой? Ты откуда... такой?
– Хлебца дадите? Три дня не ел.
И он опустился на ступеньки, что когда-то ему служили домом.
– Погоди, сейчас вынесу поесть!
Я кинулась в дом, чувствуя стыд, что не могу пригласить его к себе, как пригласила бы другого... Что бы мы ни говорили о человеколюбии, мы не можем переступить через привычку делить людей на приличных и не очень... Никто меня не осудит, никому в голову не придет стыдиться при подобной ситуации, но я-то по профессии кто? Не просто добрая тетя, способная сопереживать, я – писатель и призвана не только жалеть, но и уважать того самого пресловутого «маленького человека», о котором пеклись русские гении! А мой «маленький человек» сидит сейчас на грязных ступенях и униженно ждет подачки. Мало того! Я дала ему поесть, а потом сказала:
– Ты уходи, Толик. Вряд ли Марина может второй раз тебе помочь. Муж не позволит. Я вижу – ты пьешь, а это меняет дело. Но сначала расскажи, где ты пропадал.
Я не хотела, чтобы Марина застала его здесь. Она, конечно, снова пойдет на жертвы, пусть маленькие, но такие... неудобные для всех окружающих. Толик пьет, а с алкоголиками возиться бесполезно, тем более – бездомными.
– Ну, говори, что случилось. Только быстрее. Вот тебе деньги, пригодятся.
– Уйду, уйду. В общем, встретил я кореша. Он и сказал, что на работу меня устроит. Дом строить. Кормят там три раза. Обманул, сволочь, паскуда. Привел к цыгану, тот ему деньги за меня дал, я сам видел. Продал меня в рабство, короче.
– Какое рабство?
Толик вздохнул и продолжал таким тусклым голосом, что я поняла: он ко всему потерял интерес и говорит по инерции: обещал рассказать – на тебе, можешь не верить, мне все равно...
– Спали в конюшне, много нас. Моча лошадиная и дерьмо так воняют, я спать не мог, так и не привык... Жратва два раза в день, жрать хотелось...Жлобом цыган оказался, а сам, сволочь, толстый, аж лоснится. На обед, а он в семь часов был вечера, вместе с ужином, два стакана водки полагалось, чтоб спалось крепче. Самопальной. Я просил деньгами мне давать – вот сколько стоят два стакана? Я, говорю, алкоголик, мне пить нельзя. Нет, не положено! А деньги получишь, когда стройка закончится. А ей конца нет, домина – дворец! И много нас, бомжей недобитых. И водку все лакают с удовольствием. Потом спиваются, исчезают куда-то... Может, и убивают их, как говорили... Менты у них свои, прикормленные, кто ж будет бомжа искать? Новых находили тут же... А я, дурак, старался работать, думал – за деньги... Понял, что или сам пропаду, или меня тут убьют, когда сопьюсь. Не выдержал я, стал для веселья пить, как все, но побег задумал. А куда? Как? Собаки там – вроде волков голодных, забор высокий, из кирпича, и цыган этих самых полный двор, и цыганчат, под ногами вертятся... А потом пришел к хозяину молодой цыган, просит плотника на два дня. Меня позвали, пальто с меня сняли, чтоб не удрал. Вышли мы за ворота, а цыган вдруг вспомнил, что инструмент какой-то не взял, говорит: стой и не рыпайся, я сейчас вернусь.... Бо-о-же, как я драпал! В жизни не думал, что так умею бегать! До магазинчика добежал, к тетке продавщице в ноги упал и как заору: «Спасите!» плакал даже с перепугу! Она меня, спасибо ей, в кладовке закрыла, сидел я там до ночи, рассказал ей все про наши мученья. Жрать дала, денег на автобус, шапку подарила, пиджак мужнин...
– И куда ж ты теперь?
– К Маше, сестре пойду. Я три дня возле их двора хожу, встретить ее хочу. Муж-то ее помер, соседи сказали. А вдруг пустит? Если сын разрешит, мой племяш... Ему стукнуло двадцать лет, помнит дядьку своего, я так думаю...
– Протрезвись сначала, – посоветовала я.– Деньги я тебе дам, немного, на еду. Держи.
– А тетя Марина как? Живет тут еще?
– А куда ж она денется?
– Привет ей передавайте, может, еще помнит про меня?
– Да уж, тебя забудешь. Я рада, что она не увидит, как даром пропали ее труды. Пусть лучше думает, что ты устроился. Не передам я привета, не буду ее огорчать. Иди уж.
– Ладно, – махнул он рукой и поплелся по лестнице вниз, едва переставляя ноги. И вся его поникшая фигура была воплощением скорби и усталости, не оставляя места для оптимизма.
И все же, все же... На что намекала Судьба, посылая нам эту человеческую развалину, а потом убирая ее с пути? И кому этот намек сделан? Мне? Марине? Или главную роль играл сам Толик? Но какую? Он – просто бомж – или не просто?
 
Аннотация
 
Рассказ «Бомж для Марины» представляет собой социальную зарисовку одной из сторон нашей реальности. В нем есть характер, вернее – типаж, как главного героя, так и персонажей, которых столкнула судьба на одной лестничной площадке. Есть также мысль об ответственности каждого за судьбу другого человека. Это не просто сюжет о человеческом падении, это все-таки одна из многих судеб, зависящих от общей социальной беды.
 
Волкова Людмила Евсеевна, год рождения 1936, педагог по профессии, автор сборника рассказов «Приобщение» ( издательство «Проминь», 1988 г.) и сборника поветей «Пируэты судьбы» ( изд-во ИМА- пресс, 2008г.) г. Днепропетровск.
Copyright: Людмила Волкова, 2009
Свидетельство о публикации №204226
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 25.03.2009 22:06

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.

Рецензии
Васильев Петр Александрович[ 30.03.2009 ]
   Мне очень понравился этот рассказ, Людмила Евсеевна! Заставляет задуматься о нашем отношении к падшим. Трогательно и правдоподобно с элементами самоиронии. Только с диалогами я бы еще поработал, сделав их менее литературными...
Васильев Петр Александрович[ 30.03.2009 ]
   Прочитал с большим интересом. Задумался над тем, что и сам часто проходу мимо таких толиков, стараясь не замечать чужого горя. У Леонида Андреева есть рассказ с похожей идеей, когда на пасху на маленького человека обращают винимание. Только с диалогами я бы еще поработал, местами они кажутся слишком литературными...
Антон Кастальский (ANtoxa)[ 25.04.2009 ]
   История актуальна без сомнения. Написана на высоком уровне, читается с интересом, язык легкий и образный. Четко прописаны портреты, как Толика, так и Марины, ее мужа и подруги. Ситуация достаточно утопична на мой взгляд. Я знаю, что есть люди, которые посвятили свои жизни вытягиванием данного контингента из «болота», в которое их затянула жизнь. Но что бы вот так спонтанно, на мой взгляд, это практически невозможно. И вообще я считаю, что данная проблема должна решаться правительством и масштабно, а не отдельно взятыми гражданами. Если вообще должна решаться, у любого человека всегда при желании может получиться все, что он захочет, а паразитировать на теле общества, ссылаясь на "обстоятельства­"­ не более, чем лень и слабость. На мой взгляд наиболее необходимым и нужным брать ответственность за брошенных детей или детей инвалидов, вот кто по независящим от него или ее обстоятельствам попала в малоприятные для жизни условия в дет.домах и т.д. А взрослые люди ставшие бомжами сами в этом виноваты, и брать ответственность за глупость и слабость взрослого человека не совсем правильно. Впрочем, это не более чем мнение. Из того объема, что я написал можно сделать вывод, что рассказ удался
   С уважением
СЕРГЕЙ МАГАЛЕЦКИЙ[ 30.04.2009 ]
   Понравился рассказ. Жизненно. Спасибо.
Елена Кириченко[ 12.08.2009 ]
   Людмила Евсеевна, потрясена, по-человечески больно. Спасибо Вам за социальную тематику. Конечно, легче писать о красотах жизни и "петь соловьем". Но Вы нашли в себе силы находить правду, тяжелую правду. И как же тонка грань между нами - кому упасть, кому подняться.
    С глубоким уважением.
Вениамин Обухов[ 30.11.2016 ]
   Да-а. Судьба и человек, который её строит. Как писали товарищи ранее -
   есть над чем мозгами "пошурупить&quo­t;.­ У меня тоже есть рассказ на эту тему.
   Называется "Это страшное слово бомж". Приглашаю в гости. хотелось бы
   знать ваше мнение о моём творчестве. С уважением Вениамин.

Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта