(Из цикла «Охотничьи страсти») Охотничий сезон был в самом разгаре, приближались выходные – и значит, очередной выезд на "природу" накатывал неотвратимо... Всё необходимое снаряжение, аккуратно зачехлённое, и одежда, тщательно выстиранная после предыдущих приключений, были готовы для очередного безжалостного использования в полевых условиях... Вечером в пятницу, уплетая за обе щеки ужин, Дик радостно-возбуждённо доложил: «Филипыч звонил. Завтра выезжаем пораньше – охота предстоит сложная. Пойдём на кабана... А там угодья среди болот да перепаханного поля. Сапоги надо одеть резиновые, те, которые повыше – грязно и мокро будет – это точно...» Я, помня всякие устрашающие рассказы того же Филипыча об охоте на кабана – зверя сильного и свирепого, застрелить которого не так-то просто - слегка забеспокоилась. Бывалый охотник однажды весьма красочно живописал, помогая себе выразительными жестами рук, как кто-то из его друзей, выстрелив в искомое животное чуть ли не в упор и попав ему прямо в лоб (на что кабан вообще не обратил никакого внимания, потому что от лобной кости - невероятной прочности - дробь попросту отскочила, как горох от стенки; но зато очень рассердился на нахального человека, осмелившегося побеспокоить хозяина поля), был атакован этим самым кабаном, который в ярости очень опасен. И слава Богу, что на звук сбежались остальные - и добили хвостатого агрессора многочисленными выстрелами со всех сторон... «Застрелить кабана наверняка, - говорил Филипыч, - можно только, попав ему точно в глаз с первого же выстрела – тогда пуля (а на кабана ходят именно с ружьём, заряженным пулями - дробь ему - нипочём) проникает прямо в мозг – и зверь уже обречён... Дробь - это так, по случаю - не для того готовилась..." Я очень живо представила себе картину: Дик, поднявший ружьё – и кабан, стремительно и неотвратимо, как паровоз, на всех парах несущийся ему навстречу... Почему-то не очень верилось, что новоиспечённый охотник так вот и попадёт в такой ситуации кабану прямо в глаз – да ещё и с первого выстрела... Тем более, что пуль у него как раз вот и не было - только дробь... Стало как-то неуютно... - Послушай, – мягко и ласково промурлыкала я, наливая в чашки дымящийся чёрный кофе, - да ну её, охоту эту кабанью... Давай завтра просто отоспимся, отдохнём, сходим к друзьям в гости - со всех сторон вон зовут, а у нас всё времени не находится – даже неудобно как-то, честное слово... - Нет, ну что ты , - сурово ответствовал Дик, - я уже настроился... И, кроме того, это ж интересно как! - Но это и достаточно опасно... - Ерунда! – отмахнулся беспечно муж мой, - я же не один там буду – ребята все свои вокруг... Короче – в субботу в 5 утра Дик, одетый в чистые плотные брюки и защитного цвета тёплую куртку, обутый в высокие – значительно выше колен – охотничьи сапоги, с зачехлённым ружьём за спиной и объёмистой сумкой с провиантом в руке садился в машину, приехавшую за ним. Он улыбнулся и приветливо помахал мне рукой – а у меня отчего-то заломило зубы, как от глотка ледяной воды... День прошёл в ожидании, нервном и томительном. К тому же, часов в 6 вечера пошёл дождь, мелкий, надоедливый и холодный... А в 7 часов - значительно раньше привычного срока возвращения с охоты, раздался звонок в дверь. Я открыла – и обомлела: за дверью стоял Дик... Но!.. В совершенно чужом пятнистом комбинезоне, который был на пару размеров меньше того минимума, который подошёл бы ему; в незнакомой рубашке, в стоптанных чужих ботинках - и с... зайцем - здоровенным, светло-серым – в руке... Пахло от них обоих странно - илом и сыростью, с лёгкой примесью метана... - Вот, - сказал, еле ворочая языком, Дик, – самолично угрохал... И - ванну мне, срочно... Пожалуйста... Отмокая в ванне, он отмахивался от моих расспросов: потом, мол, потом... Устал зверски, спать хочу... - А где же одежда твоя, где сапоги, где куртка? - Тю-тю... Нету больше... - Ну ладно, ладно... Расскажешь всё потом... Но помоги мне хотя бы зверя этого твоего разделать – я же в жизни никогда зайца не свежевала... - Что, СВЕЖЕВАТЬ? – вскричал истерично Дик и, побледнев, ушёл с головой под воду... Кое- как соскребя с него липкую, жирную и серую какую-то грязь, я поддерживала мужа, героически пытающегося доползти до кровати. Дик рухнул в неё, как подкошенный – и через минуту уже мирно сопел – спал, аки младенец безгрешный... А на полу в кухне лежал крупный и тоже весьма грязный заяц, с которым нужно же было что-то такое сделать... При мысли о том, ЧТО ИМЕННО нужно с ним сделать, меня явственно замутило... Чуть не плача, я позвонила старшему сыну и коротко обрисовала создавшуюся ситуацию. - Ты прибеги - хоть голову ему отпилить... я просто не сумею... не смогу... Шкуру я уже потом как-нибудь сама с него сдеру... - Спокойно, мать – степенно ответил старшОй, - сейчас разберёмся... Через полчаса мы с ним вдвоём, под звонкий храп Дика, сцепив зубы, разделывали длинноухого... Все подробности этого ДЕЙСТВА я, естественно, опускаю – сцена не для слабонервных... Это потом уж друзья-охотники, уяснив, что вся грязная работа по разделке дичи падает на мои несчастные плечи и руки, быстро и доходчиво объяснили мне, как легко, просто и весьма эстетично можно, использовав только 4 разреза, освежевать зайца... И как вкусно суметь его приготовить... Кстати, этого «первопроходца», замаринованного в белом вине, нашпигованного салом и чесноком и запечённого в духовке, мы всей семьёй, да ещё и с друзьями, с превеликим удовольствием съели за праздничным столом на Новый Год. Что поделаешь - хищники мы... Единственная просьба у меня ко всем, сидевшим за столом, была – кушать зайца осторожно, откусывать, не торопясь, ибо он, кроме всех специй, изрядно был нашпигован и мелкой дробью - Дик саданул в него от души... Но что же всё-таки произошло на этой кабаньей охоте, с которой Дик, одетый в совершенно чужие обноски, принёс зайца - своего ПЕРВОГО зайца? Далее - РАССКАЗ ФИЛИПЫЧА. Документальный. Можно сказать, «из первых рук». Передаю практически дословно, опуская некоторые непечатные выражения: -Не, ну всё же было сделано, блин, чётко... Мы, «направившие глаз»* прилично, хорошо уже разогретые, вышли-таки на кабанчика этого. Загнали его на островок в болотце. Подбираемся поближе, чтоб, значит, наверняка... Перепрыгиваем осторожненько так с кочки на кочку. Колян и Вовчик в лоб ему двигают, я с Кузьмичом и Витьком сзади, а мужик твой - а за ним, чуть позади, Серёга да Сашок – сбоку заходят. И всё хорошо, и всё ладком – тока внимательно, едрёна шкура, надо - по болоту же идём... И вдруг перед Диком, прямо на соседней кочке, вырисовался заяц этот здоровенный, блин... Откуда прыганул? А хрен его знает – то ли мы его напугали, то ли кабан этот – вот и сиганул ушастый в панике прямиком на кочку - из зарослей, уже не разбирая, кто там перед ним... Мужик твой, надо сказать, отреагировал очень быстро и прямо-таки геройски – поднял ружьё и одним выстрелом зайца этого ухандокал... Но этим же выстрелом спугнул и кабанчика нашего... А дальше, мать твою нехай, картинка была такая: Кабан, подпрыгнувший от близкого выстрела просто вертикально вверх, и решивший, что терять ему, по всей видимости, уже всё равно нечего, с квадратными глазами и вываленными наружу клыками, несётся прямиком на Дика... А этот, прости Господи, охотничек, позабыв и думать о кабане, протягивая руку к завоёванному своему трофею, делает шаг вперёд – и ухает всем своим полноценным центнером живого веса по самую шею в болото... Именно в эту секунду кабан пролетает над его торчащей из жижи головой и, нарвавшись на двойной встречный Коляна и Вовчика, ухает уже своим – тоже совсем немалым - весом между двумя соседними кочками... На секунду мы, поверишь ли, замираем в замешательстве - кого доставать раньше, туды т-твою... Потом, прости за грубое слово – здоров будь твой мужик и все его предки до четвёртого поколения включительно - быстренько перекидываем с кочки на кочку ружья, накрываем куртками, чтоб опора была какая-никакая - и вытаскиваем совершенно спокойного и очень молчаливого Дика из болота – а заодно и из сапог его – хорошо, великоваты были, легко сошли... Дотащили его до твёрдой почвы, раздели догола... Представляешь себе кино – 100 кг твоего голого мужа, с которого стекает ещё 100 кг липкой и вонючей болотной жижы... То ли плакать, то ли смеяться – фиг поймёшь... Шмотки его, конечно, выкинули – ни на что они больше не пригодны после такого-то купания. Закутали охотничка нашего в куртки, влили в него спиртяры чистого... А уж потом, добравшись до машин, одели, во что нашли - у кого-то комбинезон завалялся, у кого-то – рубашка, у кого-то ботинки старые в багажнике обнаружились... Пока мы с Диком возились – кабана уж было не достать – глубоко ушёл... Хорош был пацан. Килогроммов 60, не меньше... А вот заяц этот, сволочь мелкая, спокойненько себе, как ни в чём не бывало, лежал на большой кочке – Витёк допрыгал, забрал... Ну, как было не отдать его мужику твоему новорождённому, герою дня, блин?.. На обратном пути мы, правда, ещё нескольких завалили - разволновались они, видать, бедолаги ушастые, от этого беспокойного происшествия - сами под выстрелы лезли – хоть голыми руками их бери... Так что без трофеев мы с охоты не вернулись... Хотя кабанчик наш так и канул в болото... Филипыч улыбнулся лучезарно, ласково приобнял меня, пригорюнившуюся, за плечи, и сказал негромко: «Честно говоря, заячье мясо всё-таки вкуснее...А главное, Дика вытащили – даже не простудился, мать его нехай...» * «Направить глаз» - специфическое охотничье действие, подробно описанное во втором рассказе цикла «Первый фазан» |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
