1

 

Жил на свете мальчик Костя. Он был сыном очень богатого господина. Его папа был одновременно бизнесмен и депутат государственной Думы. Этот папа, когда разбогател, чего только не накупил себе: и самолет, и вертолет, и небольшое шато, и квартиру в Париже, и квартиру в Риме, а также яхту и другие не менее приятные и нужные вещи. Короче говоря, он был владельцем много чего. Но речь не о папе, а о Косте. Костя был его единственный сын, и папа в нем души не чаял. Поэтому папа решил, что у сына должно быть не хорошее, а отличнейшее образование. И он отдал Костю в очень дорогую школу в Англии. Мальчик там великолепно учился и проявлял всяческие способности. Несмотря на то, что он больше времени проводил в Англии, чем в России, он был страстным патриотом. И чем старше становился, тем больше интересовался историей Родины и тем сильнее любил свою страну – но на отдалении. Он даже дрался с теми, кто, как ему казалось, хоть намеком оскорбил его Родину. Он и слово это – «родина» – всегда с большой буквы писал.

Костя вырос и пошел учиться в Кембридж. Он там специализировался на менеджменте. Когда он окончил этот престижный университет, папа предложил ему принять участие в семейном деле – управлении огромным градообразующим предприятием. Оно давало работу трети жителей одного города. Но Костя сначала хотел окончить исторический факультет, однако планами этими с отцом не поделился. Отец думал, что Костя собирается годик отдохнуть после Кембриджа – именно так объяснил ему Костя свой временный отказ. А он взял да и поступил в МГУ, причем сам, без протекции: отец-то ни о чем не догадывался! На истфаке МГУ молодой человек специализировался на истории России. Везде он был отличником, а люди его круга очень удивлялись, что ему библиотеки и однокурсники не менее интересны, чем светские рауты с участием крупных политиков, богачей и разнообразных звезд, а также их детей. Костя даже не курил, пил умеренно и наркотиками ни в каком виде не увлекался. Конечно, он общался с нужными людьми, но все же ими не ограничивался. При этом в МГУ он не афишировал свое близкое родство с господином такого масштаба, как его отец, тем более что у того была хотя и известная, но очень распространенная фамилия. Костя и деньгами не особенно разбрасывался, и одевался средне – короче говоря, был своим, а не инопланетянином из созвездия Плутос. У его папы, кроме прочего, была шестикомнатная квартира в центре Москвы, которую он хотел было отдать в полное распоряжение сыну. Костя от этого отказался: квартира была на взгляд папы и его друзей хорошо обставлена, но если б её увидели Костины университетские друзья и приятели, они посчитали бы это жилище слишком уж огромным и шикарным – царским прямо. И тогда молодой человек раскрыл бы свое инкогнито. А ещё он опасался из-за этого потерять и свою девушку, и университетских друзей. В папиной квартире один только кухонный стул стоил столько, сколько составляла годовая стипендия отличника за несколько лет.

Кстати, папа Кости, пока тот учился в МГУ, перерос депутатство, стал крупным чиновником и уже входил в правительство.

Своя квартира у Кости все же была – папа уступил просьбе и купил на Соколе обыкновенную двухкомнатную в старом доме. Костя поклеил – сам! – там «средние» обои и оставил ту мебель, какая была. А была там советская. В общем, жилище у Кости – никакого шика, никакого там евроремонта.

У нашего принца, при всех его положительных качествах, был пунктик: он любил чистоту и порядок, причем не только в пределах своей квартиры. Так, когда он жил на Соколе, его аристократический взгляд оскорбляли надписи в подъезде и лифте, в нос бил запах мочи и фекалий, а обшарпанные стены напоминали сломанные гнилые зубы. Не нравилось ему и такая мелочь, как прокуренный лифт. Стал Константин ходить по соседям, предлагал домофон поставить, чтобы тем замкнуть подъезд и не пускать в него вандалов. Но соглашалась на это чуть больше половины жильцов, которые не хотели платить двойную цену за тех, кто отказался. Поначалу хотел было Костя на папины деньги поставить железную дверь и ключи всем заказать, да не решился. Но меры против грязи он принял: за свой счет – инкогнито, конечно – отремонтировал косметически подъезд. Стены там покрасили, потолки побелили и даже от побелки вымыли лестницы, чего при обычном ремонте подъездов не делается: ведь жильцы ногами со временем побелку растаскают, так чего и мыть? Словом, две недели любовался наш принц на чистоту. А потом – глядь, и снова запах мочи в подъезде, и надписи начали возрождаться, и красивую каллиграфическую надпись о правилах пользования лифтом стали с алюминиевого щитка соскабливать, а затем и сам щиток от стены отодрали да и разрезали. И сделал из этого Константин кое-какие выводы, но о них до поры никому не рассказывал.

Словом, у молодого человека была двойная жизнь, будто у принца, переодетого ремесленником. Трудно сказать, почему Костя, который учился в элитарной школе, был из элитарной семьи, вдруг имел такие странные увлечения. Это фантастично, но не невозможно. Да ведь и сказка сказывается, а не реальная жизнь описывается.

 

Окончил он МГУ и тогда уж поехал в тот город, где находилось папино предприятие. Но сначала Костя женился. Из-за этой женитьбы впервые Костя поругался с отцом. Во-первых, папе не понравилось, что сын за себе берёт «голозадую», «никого»! Сыну бы жениться на дочке какого-нибудь магната, теле- или поп-звезде, а не искать пару среди непонятного кого! Ну как он мог найти невесту среди россиян, у которых в месяц заработок такого размера, какой Костин отец за день в ресторане оставляет? Но папе пришлось уступить. Вторая сложность была в том, как познакомить родителей друг с другом. Костя справедливо полагал, что родители его будущей жены в обморок надолго упадут, увидев, с кем породнились. Да и где встречу устроить, чтобы и папе, и им было удобно? В конце концов решили, что папа будет беседовать по телефону. Устроено было два независимых друг от друга торжества: одно для родителей невесты и университетских друзей, а второе уж по чину, с присутствием тех персон, которых простой россиянин может увидеть лишь по телевизору.

Переехав с женой в другой город, поселился Константин, понятное дело, в таком доме, где соседями его были всевозможные крупные чиновники, в том числе и мэр города. У них кроме квартир были и особняки в живописном месте пригорода. Само собой, в дорогих этих домах и квартирах, а также рядом с ними царила чистота: ни тебе мусора на улицах, ни разбитых грязных дорог, ни исписанных обшарпанных стен подъездов, ни полутёмных лифтов. В общем, Костя занял место, какое ему и полагалось занимать, влился в местный «бомонд». Но при этом он жизнь в городе видел не только из окна личного автомобиля, управляемого водителем. Молодой баловень судьбы, воротивший огромными (с точки зрения человека со средним достатком) деньгами на собственном заводе (отец купил, чтобы Костя приучался сам хозяйствовать), приобрел себе недорогой (всего в пределах 12 тысяч рублей, то есть за 400 долларов) велосипед и ездил на нем кататься. Поэтому он видел не только глянцевые проспекты города, но и изнанку его. Очень оскорбляли глаза богача и обилие мусора и грязи, и разбитые стекла нарядных некогда остановок. Его коробила даже грубость людей друг к другу. Видит он, как мать маленького ребёнка дёргает и ругает ни за что – и неприятно ему становится. Заметит, что кто-нибудь мусор мимо урны кидает – и это ему не нравится. Увидит, как кто-нибудь бутылку на асфальте разобьёт – и опять же возмущается. Услышит, как один на другого непечатно загнул – и снова ему неприятно.

«Что, – думает, – за чёрт! Что за люди вокруг!» И точно: стены только покрасят в подъезде – тут же их изрисуют или до шпатлевки расковыряют. В лифте только новенькие красивенькие кнопочки сделают – и глядь, уж кто-то их зажигалкой попалил. Только лампы новые яркие в фонарях появятся – и вот уже кто-то из забавы их из рогатки да пневматического ружья расстреливает. Только урны поставят, дворы уберут – и уж вот навалена тут на земле разбитая банка капусты, там бутылки, здесь пакеты, а деревья превращаются в подобие вешалок для всей той дряни, которую люди с балконов бросают. Только детские городки яркие из пластмассы построят – уж и часть домиков-горок раскурочена, часть повалена. Только заработает новый фонтан в городе – и уж набросано в нём видимо-невидимо пакетов да бутылок.

И вот стал Константин раздумывать, как бы с этим справиться. Дела его на собственном заводе тем временем шли в гору.

Казалось бы, жить да радоваться господину с молодой женой в богатстве и здравии, а не о ерунде не по сану задумываться! Однако ж его всё не оставляли мысли о том, почему же в России такая грязь повсюду, почему ж так худо живут люди. Ответ он пытался найти, читая книги. Но ни одна не объясняла, ни одна не советовала. Наконец Константин сам понял причину: русский человек не имеет истинного самоуважения, не боится потерять лицо. Недаром и поговорки создал русский народ: «ему хоть плюй в глаза – все божья роса», «стыд глаз не выест». Русский человек – увы! – самоуважение понимает только в смысле «мы лучше этих инородцев, потому что мы самые-самые», «да мы их шапками закидаем». И потому русскому человеку проще устроить погром, чем вычистить свой собственный двор. Константин, ужиная с женой, делился своими открытиями, чтобы выслушать противоположную точку зрения и отточить свои мысли:

-Я понял наконец. Русскому человеку свойственно свинство.

-Ну и слова ты выбираешь! Ты не уважаешь свой народ.

-Кто искренне может любить людей, тот может их и ненавидеть. – Отвечал Константин конфуцианским высказыванием. – Смотри. Человек прекрасно знает, что живет он в этом районе, на этой улице, в этом доме – и тем не менее гадит там, где живет. Значит, он настолько мало себя уважает, что спокойно может жить в грязи.

-Мы с тобой об этом уже говорили. Ничего не поделаешь.

-Главное – культура в быту. Надо людей приучить ради самоуважения жить в чистоте. Чтобы и на улице люди видели чистоту, и в отношениях чистоту соблюдали.

-Этого, Ци, тебе никогда не добиться. – Отвечала образованная жена словами Конфуция.

-Культуру в массы нужно нести двумя путями: палкой и пряником. А начинать надо с детского садика. Чтобы маленький сын или дочка папе или маме замечания делали, если те мусорят. А взрослых за свинство наказывать надо. И к дисциплине нужно приучать.

-Я с тобой согласна. Но как этого добиться?

-Пока не знаю. Есть, правда, кое-какие намётки. Надо в политику идти.

-Да зачем же тебе эта политическая мерзость?

-Молчи, женщина!

-Не надо тебе политики, Костя. И так все хорошо, лучше некуда.

-Мне за Родину обидно!

-Всем обидно.

-Но надо же действовать!

-Костя, да ведь народ ты не можешь изменить.

-Смогу.

-Это утопия.

-Посмотрим!

Скоро сказка сказывается, да дело не скоро делается…

Константин упорно трудился как предприниматель и как политик. Он вошел в партию власти, потом – в областные депутаты пробился. И нацелился Константин ни много ни мало как главой области стать, а главой города своего человека протолкнуть…

 

2

 

Прошло двенадцать лет. У Константина было уже трое детей, а сам он на двенадцатый год стал губернатором – самым молодым такого ранга чиновником в России. Градоначальником же продвинул человека умного, культурного и – главное – своего единомышленника.

В течение этих 12 лет Константин постепенно создавал огромный штат помощников – и всё это с дальней целью. Про Константина шутили, что у него одного помощников 20, да у каждого помощника их тридцать, да у каждого из тридцати еще по десяти. На деле, конечно, их меньше было. Поначалу он их самолично отбирал из большого количества желающих. Принцип отбора держался в секрете – чтобы лишние человечишки не присосались. Критерий этот был – культурность и порядочность. И вот как Константин это проверял. Например, объявляли всем сотрудникам офиса, что состоится корпоративная поездка на природу. Конечно, с собой везли много еды и напитков. В лесу устраивали вечеринку. Много людей сразу расходится по компаниям. И вот Константин ходит, за людьми наблюдает. Бросил сотрудник бутылку в кусты, вместо того чтобы ее с собой забрать и в урну выкинуть – и ему потом когда-нибудь объясняют, что он не прошел испытательного срока. Или вот выкинула компания из окна мешок мусора – и всю компанию уже исключают. Или же вот остаются сотрудники в офисе, а там оборудования – море, и колонки компьютеров, и «мыши» компьютерные дорогие, и разнообразная мелкая техника (вентиляторы карманные, наушники, плейеры) и после одного сотрудника что-то исчезает, а после другого – нет; или же кто-то с техникой дурно обращается – и вот он тоже не подходит. Или же слух какой-то мерзкий вдруг запустят по указке начальника, и смотрит Константин, кто как на то откликается. Или же по его указки «ронял» кто-нибудь крупную купюру в офисе, на лестнице или улице, и смотрел, кто как с купюрой этой поступит. Культурный уровень сотрудников обязательно выявляли. Так вот и отбирал он единомышленников. Словом, набрались вокруг него люди честные и культурные. Но он не только через офисы людей отыскивал, но и на улице – в буквальном смысле. Как уже было сказано, Константин любил кататься по городу на велосипеде. Чтобы его не узнавали, он поступал просто: ездил в велосипедной амуниции. Благодаря шлему и очкам с темными стеклами его не так-то просто было идентифицировать с губернатором. Тем более что катался он с молодежью, каковая не особенно хорошо знает политиков в лицо. Если же кто-то ему говорил, что он похож на губернатора, Константин соглашался. И вот он за людьми наблюдал, а наиболее интересных потом поручал своим помощникам изучить и на испытательный срок пригласить.

Когда Константин смог сосредоточить в своих руках власть, он и взялся за осуществление своей мечты. А мечта была – население окультурить при помощи кнута и пряника. Помогали ему в том те люди, которых из толпы отобрали как наиболее культурных. Еще не будучи губернатором, создал он частную фирму по охране правопорядка, куда отобранные вошли как сотрудники. Фирма называлась «Культуртрегер», а сотрудники её – «культуртрегеры». Слово это означает: «носитель культуры». В фирме было сначала три отдела – «Правопорядок», «Чистота» и «Вежливость», а затем четвертый появился – «Культура». Каждый из них занимался соответствующим делом, причём сотрудники могли одну неделю работать в одном отделе, вторую – во втором, а третью – в третьем. Что касается отдела «Культура», то там работали только люди с высшим образованием, обязанностью которых было отсматривать кинофильмы, читать книжные новинки и посещать выставки; затем они составляли рекомендации по изученному материалу. Об этом отделе речь впереди будет.

Культуртрегеры были одеты в красивую строгую зелено-синюю форму вроде военной (не разболтанный камуфляж, в коем сейчас почти все военные на людях появляются, а именно форму с кителями и брюками в стрелочку), а на голове у них были фуражки. На фуражках – маленькая камера, которая на пульт наблюдения передавала по голосовому сигналу запись. Губернатор издал подзаконный акт, по которому в отряд из трех культуртрегеров должен был входить милиционер; в этом случае культуртрегеры имели право брать штрафы и осуществлять «действенный контроль за правопорядком». Это означало, что в случае неповиновения культуртрегеры могли применить силу, для чего имели резиновые дубинки и электрошокеры. И вот эти отряды стали патрулировать улицы круглосуточно. Члены их имели безукоризненно вежливую речь и обходительные манеры; психологи обучали их методам правильного корректного общения. Они патрулировали не только улицы, но и транспорт, а также разнообразные места увеселения.

Едут, например, в автобусе подростки, матерятся в полный голос. Подходит к ним культуртрегер и говорит:

-Здравствуйте! Меня зовут Александр, я культуртрегер. Будьте так любезны, прекратите сквернословить. Иначе мне придется вас оштрафовать за каждое сказанное вами матерное слово. Вы их уже сказали 34 штуки, каждое штрафуется 10-ю рублями. Штраф уже составляет 340 рублей. Если вы еще хоть одно грубое слово скажете, я эти деньги с вас возьму. Желаете ли вы выплатить эту сумму?

-Да ты чё, мужик, офуел? Пошел ты, пля! – Ребят-то четверо, а блюститель порядка один.

-С вас 360 рублей штрафа на всех.

-Нет у нас денег, мудак! А чё ты нам сделаешь?

-Вы решительно отказываетесь от выплаты штрафа?

-Да пошел ты на фуй!

-За неповиновение властям вы будете наказаны не только деньгами, но и телесно. – И пока обнаглевшие юнцы не сообразили, что значит «телесно», культуртрегер мгновенно достает «электрошокер» и наказывает им ближе всех сидящего парня. На остальных это производит сильное впечатление, тем более что им тоже достается часть заряда. Затем культуртрегер берет с них штраф и спокойно отходит. Если же такого количества денег у них нет, культуртрегер забирает у юнцов документы, какие есть. Родителям юнцов выносится порицание. Юнцы попадают в картотеку. Их вызывают для беседы в милицию, где рассказывают, что будет, если они себя станут худо вести. А будет вот что: постоянно растущие штрафы со всей их семьи.

Культуртрегеры действовали совместно с милицией, но были от нее независимы. Была выработана градация наказаний. Если человек один раз нарушил общественный порядок и по первому же внушению культуртрегера добровольно устранил нанесенный ущерб, то никакого штрафа с него не брали. Если внушения было недостаточно, и человек стал сопротивляться властям, то с него брали штраф, а также заставляли устранить ущерб с переплатой. Сопротивлением считалась как ругань, так и жесты. В последнем случае культуртрегеры могли применить силу при условии, что никого не покалечат. Однако драчунов и злостных хулиганов, если все прочие средства не помогли, культуртрегерам дозволялось «жестко призывать к порядку». Например, начали хулиганы драку, культуртрегеры свистят в свистки-сирены, а драка не прекращается – и вот драчуну можно сломать руку или ногу, благо у культуртрегера дубинка есть. С покалеченного еще и штраф сдирают, а если он моложе 21 года, то штрафуют и родителей.

Или же вот сидят в парке на скамейке молодые мамаши компанией, пиво пьют, курят, шелуху от орешков, семечек или сухой рыбы рядом с урнами бросают, а дети их тем временем сами собой заняты, если ходить умеют, или же в колясках друг рядом с другом составлены. Культуртрегеры подходят, замечание делают:

-Здравствуйте, сударыни! Я – Андрей, а это – Марина. Во-первых, вы вышли гулять с детьми. Зачем же вы их заставляете дышать сигаретным дымом и слушать мат? Перестаньте сквернословить и детьми займитесь. Если у вас нет с собой игрушек, можете пройти на детскую площадку и взять там. Если же вам не хочется сейчас заниматься детьми, то вы можете поручить их воспитателю в детском городке. Он находится в двухстах метров отсюда.

-Чё раскомандовались? Наши дети, чё хотим, то с ними и делаем! Не ваше дело!

-Мы не командуем. Мы наблюдаем за порядком. Подумайте только, что вырастет из ваших малышей, когда они на прогулке видят пьющих и курящих мам, а ушами впитывают матерные слова? Вы подаете им дурной пример не только в этом. Вы еще и мусорите. Будьте любезны, подберите, что набросали.

Тут молодым матерям приходится всю грязь, которую они развели, убрать под бдительным оком культуртрегеров. Те стоят, дожидаются. Наконец мусор убран.

-А сейчас Марина покажет вам, как можно занять и себя, и малышей. – И культуртрегерша действительно приглашает и детишек, и мам поиграть. Хочешь не хочешь, приходится мамам втянуться в игру, выбросив сигареты и допив пиво. А культуртрегерша, специалистом обученная, так старается занять подопечных, чтобы было им друг с другом интересно.

Конечно, вложения в эту кампанию были огромны. Но начала она и прибыль приносить штрафами, тем более что в отличие от государственных органов, для которых самая большая сложность – добиться выполнения законов, распоряжений и требований из-за слабости механизма исполнения, культуртрегеры все дела разрешали или на месте, или же в течение недели. Если уж они выписывали штраф, то его всегда взимали. И дешевле было выплатить штраф сразу, чем увеличивать проценты на него из-за задержки. Чтобы культуртрегеры не стали мздоимцами, как кое-кто из государственных служащих, за ними осуществлялся контроль. Этому помогали камеры на фуражках блюстителей порядка. Камеры нескольких культуртрегеров объединяли, и за пультом сидел контролер. Кто в данный момент является контролером и за какими отрядами, предугадать было нельзя: дело решалось жеребьёвкой.

 

Одновременно начал Константин кампании «Чистота» и «Вежливость». Он прекрасно понимал, какая трудная перед ним стоит задача. Издал он подзаконные акты, каковые за ругань и разбрасывание мусора вводили крупный штраф, а вежливость и наведение чистоты поощряли. Озаботился губернатор и тем, чтобы заработали в полную силу заводы по переработке отходов. Людей стали приучать мусор сортировать. Культуртрегеры ходили по квартирам и учреждениям и вели разъяснительную работу. Они даже раздавали специально для того изготовленные мусорные ведра с тремя отделениями и мешками в них. В одно отделение следовало бросать объедки, в другое – пластик и металл, а в третье – бумагу и тряпки. Мусорщикам же поручено было следить, чтобы жильцы домов этих правил не нарушали. Найдет мусорщик хоть один пакет со смешанным мусором и штрафует весь подъезд, а потом культуртрегеры ходят и деньга с жильцов взимают, а то и проверяют мусорные мешки. Чем больше мешков с несортированным мусором люди набросали, тем больший и штраф раскладывается на жильцов. Те, которые про себя знали, что уж они-то зря штраф такой платят, сильно досадовали на дураков-соседей, каковые всему подъезду свинью подкладывают. И сами жильцы стали следить, чтобы нарушителей не было. Смешная мера? А зато была она действенная.

 

И правилами дорожного движения озаботились культуртрегеры. Известно: львиная доля нарушений – это сознательные действия водителей. Очень любят они проезжать на красный свет, добавляя при том скорости. И вот появились в городе вдоль дорог щиты с надписью: «Водитель! Проезжая на красный свет, ты рискуешь потерять шины!» А в полутора метрах от пешеходных дорожек появились белые полосы словно бы из резины, рифлёной треугольниками. Полетел водитель на красный свет – и вдруг ощущает, что с машиной беда какая-то случилась: она ехать толком не может. Он выходит – и глядь, белая-то полоса ощетинилась зубцами, каковые и разодрали шины в клочья. И вовсе она не резиновая, а что ни на есть железная. Тут и милиция подъезжает, и берут с нарушителя штраф, да ещё он в наказание должен резину покупать с наценкой. Если же «скорой помощи» или милиции с мигалкой надо промчаться, то ультразвуковой сенсор срабатывает, и зубцы на необходимом для проезда машины расстоянии опускаются. А ещё водители в мокрую погоду стремятся пешеходов обязательно из лужи окатить. Обрызгал водитель пешехода, посмеяться не успел – уже машина его подбита брошенным стикером. Эти стикеры в специальной сумке выглядят, как снежки, но при соприкосновении с поверхностью растекаются в большое пятно с надписью: «Езжу, как хочу». Машину с таким стикером останавливают и с водителя штраф берут. Наклейки же эти таковы, что никак их не сдерёшь без специального состава, каковой только у инспекторов ГАИ водится.

 

И вот стало в городе и области чище, благоустроеннее и спокойнее. Нельзя сказать, что все шло очень уж удачно и легко, и что у главы области и его сторонников врагов не было. Были! Во-первых, не нравилось некоторым предпринимателям, что их обязывают дороги в городе мостить и урны ставить, и газоны содержать в порядке. То они от налогов всеми хитростями уклонялись и доход получали гораздо больший, а то им хотя налоги и понизили в счет благоустройства, но зато и отвертеться от них нельзя стало.

И еще бывало по первоначалу, что на культуртрегеров в суд подавали: мол, незаконно они силу против нарушителей порядка применяют, грабят людей штрафами! Однако ни один такой судебный процесс выигран не был: культуртрегеры представляли свидетелей, которые подтверждали, что иначе действовать и нельзя было. А бывало, и сам градоначальник или даже губернатор в процесс вмешивался и нажимал на судей. Один из судей раз, переживая за законность, градоначальнику даже высказал во время встречи того с представителями органов юстиции:

-Вы сами нарушаете закон, покрывая преступников, которых зовете культуртрегерами!

-Наша задача – обеспечить городу процветание и порядок! – Тот заявил. – И мы не позволим, чтобы вы в судах оправдывали хулиганов и нарушителей! Ведь чище же стало и спокойнее благодаря нашим действиям!

-Ваши действия незаконны!

-А пусть и иной раз нарушаем закон, да ведь ради справедливости же!

Так и не доказал ничего судья. Но зато он на себя внимание градоначальника обратил, и тот его пригласил для беседы. В результате судья получил заманчивое предложение, от которого не смог отказаться, а также стал сторонником культуртрегеров – всё благодаря умению градоначальника в людях разбираться и ораторскому дару.

 

3

 

Задача культуртрегеров была не только чистоту и порядок навести и за соблюдением оной следить, но еще и нести людям культуру. На это и существовал одноименный отдел. Сотрудники этого отдела, как уже было сказано, следили за новинками культуры – кино, музыки, книг, выставок и прочего. Учтено было и то, что культура нынче не всякому человеку и по карману. И потому заработала такая система, при которой часть денег за билеты (на концерты, в кино, в театр, на выставку) и за книги выплачивал людям городской бюджет, а также обязанные к тому предприниматели. Программа эта была нацелена преимущественно на молодежь.

Вышел, например, в прокат фильм «Остров», и вот идёт культуртрегер в заданное ПТУ, где объявляет об этом фильме и набирает группу желающих на фильм сходить вечером, да не за 150 рублей, а за 70 (а малоимущим и вовсе бесплатно), причем бесплатно же обещает безалкогольные напитки. Другой вариант – «разъездные кинотеатры», когда уже не люди должны идти в кино, а кино к ним само приезжает. И показывали там не только новинки, но и замечательные картины разных лет, как советские, так и иностранные.

И с книгами приблизительно также поступали культуртрегеры – новинки предлагалось купить не за 200 – 400 рублей, а за 100 – 200. Книжные магазины обязаны были раз в месяц делать выездную распродажу – то есть предлагать книги в учебных заведениях, да по сниженной цене, то есть без той чудовищной наценки, которую они с трудящихся имеют.

На местном радио и телевидении стали выходить научно-популярные программы, где рассказывалось о новостях культуры и науки. Это же были обязаны делать и негосударственные радиостанции.

По учебным заведениям и предприятиям стали ездить концертные бригады (благо, что в городе было 2 музыкальных профессиональных учебных заведения, не считая обычных музыкальных школ и музыкального факультета университета) – они играли людям классическую музыку и пели. При том программа выступлений этих была адаптированной – чтобы непривычные к хорошей музыке люди смогли ее переварить и чтобы устать это этого не успели.

Одновременно стартовал и проект «Здоровье». Он был направлен против повального курения и пьянства. Стали жёстко следить за соблюдением закона, запрещающего продавать спиртное и курево людям, которым нет 21 года. За проданную не в те руки бутылку пива или пачку сигарет штраф взимали, умножив стоимость проданного товара на 50. И отвертеться от этого штрафа было никак невозможно. В каждом районе построили спортивные площадки с хорошим покрытием и множеством спортивных снарядов. Снизили цены на различные спортивные услуги – секции, бассейны, тренажёрные залы.

И вот через пять лет такой работы город и жители преобразились: чисто, спокойно, красиво и уютно стало.

 

4

 

Однако были у Константина и сильные недоброжелатели. Во-первых, правозащитники всё время доказывали, что культуртрегерство противоречит Конституции и вообще попирает права людей. Хочет человек курить – и пусть курит, где ему вздумается, нечего его свободу давить. Хочет человек публично выражать свои чувства – пусть выражает, незачем душить его штрафами! Подумаешь, проехал человек на красный свет – так что же, лишать его шин, в расходы большие вводить его из-за такой мелочи? Во-вторых, возмущены были господа-властители. Им действия Константина поперёк горла стали: зачем он своё состояние на фигню какую-то, на общество, тратит? Зачем на раутах его жена и он сам скромнее всех выглядят, хотя по деньгам могут себе позволить всё, что угодно? Зачем три квартиры в самой Москве он взял да и продал задёшево (не по 45 тысяч за квадратный метр, а по 10!)? Зачем машин у него всего две, и те для господина такого масштаба скромные? Зачем взял да и подарил трем молодым необеспеченным семьям по квартире? Зачем он из-за всех своих действий всё популярнее и популярнее становится? А тут ведь выборы президентские на носу! А ну как Константин себя на них выставит? Тем более что и папаша его, будь он неладен, поддерживает?

Стали все они ему мешать. И в конце концов провели через Конституционный суд решение: культуртрегерство запретить, а само предприятие закрыть на веки вечные.

А затем Константина из губернаторов разжаловали, да от его ставленника градоначальника тоже избавились. И дело его стало постепенно хиреть. Как только надзор за порядком уменьшен был, так и порядок исчезать стал. И стало через несколько лет в том городе так же, как и раньше: грязь, грубость, бескультурье.

Тут и сказочке конец.