Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Разбор произведений поэзии в проекте критики "Платон мне друг..."
Автор:Галина Пиастро 
Тема:Сергей Постылый, "Павиан обыкновенный", прозаОтветить
   Жанр: Фантастика и приключения
   Автор: Сергей Постылый
   Объем: 23375 [ символов ]
   --------------------­--------------------­--------------------­------------­
   Павиан обыкновенный
   
   Павиан обыкновенный.
   Проблемы разведения и перспективы развития.
   
   В бесконечности покорённой человечеством Вселенной затерялось, среди всех прочих, особенное созвездие - Близнецы. Почему оно особенное, вы сразу поймёте, если вам случится задержать на нём свой взгляд. Наверняка, вы увидите крохотную звёздочку под названием Хинтанна. Словно в колыбели, безмятежно рдеет она в заботливо расправленной правой ладони одного из близнецов.
   
   Это не просто звезда: ей есть для кого светить и о ком заботится. Вокруг Хинтанны крапом золота, цветущим сказочным садом скользит в диковинном танце живая планета. Единственная из всех известных, на которой человек чувствует себя так же комфортно, как на старушке Земле. Поверхность её покрыта Великим океаном, из которого то тут, то там выпирают живописные острова. И на одном из них расположился питомник животных с планеты Земля. На его территории, в наблюдательном павильоне, под углом примыкающем к научному комплексу, упёрся в стену тот самый стол, на который, очерчивая неправильный эллипс, бросала свет электрическая настольная лампа. Там подтачивал кончик простого карандаша седобородый старик по фамилии Покровский Дмитрий Николаевич.
   
   Он был довольно странным и слегка старомодным человеком, недолюбливал электронику, не имел мобильного телефона, зато всегда при нём был простой карандаш и блокнот без линий. Как только представлялся удобный случай, он тот час вынимал их из кармана, и принимался то ли записывать, то ли зарисовывать что-то.
   
   «Да уж — ситуация!» - произнёс Покровский, отточив карандаш. И не спеша отлистал чистый лист в блокноте. Карандаш неторопливо зашуршал по бумаге. Этот звук слышался Покровскому музыкой. Он помогал ему сосредоточится на своих мыслях, которые становились в такие моменты неторопливыми и чёткими, как штрихи карандаша на желтоватой бумаге.
   
   «Итак, - в задумчивости свёл брови он. - В питомнике снова беда. Павианы не размножаются. И это плохо.» Осознание этого момента было чрезвычайно важно для его дальнейших рассуждений. Поскольку в сравнительно недавно к нему обращались с другой бедой: павианы тогда размножались, причём размножались сверх меры. «Тогда я был в командировке на Берхене, и проблемой занялся этот мерзавец Морквин. Проклятый бездарь и плагиатор! Ворюга!.. Так Стоп! - и Покровский жирной линией перечеркнул весь лист, а потом и вовсе аккуратно вырвал страницу. - Таким вещам не место в моём блокноте.»
   
   Вот уже почти сутки он кропотливо искал выход из опасного положения, в котором оказалась популяция павианов. И выход этот существовал, Покровский был уверен.
   «Каждая проблема в себе самой заключает до девяноста процентов собственного разрешения. Критическая ситуация не возникла сама по себе, можно сказать, что она сложилась исторически. Ведь ей предшествовали многочисленные события. Нужно разделить всё это на этапы, вычленить ключевые моменты. - Покровский вздохнул. - Нужно попробовать ещё раз, с самого начала.»
   
   Он перелистнул несколько пустых страниц, оставляя себе возможность мысленно вернуться в прошлое, если вдруг в его памяти всплывёт какая-нибудь важная деталь, и прислонил отточенный карандаш к бумаге.
   - Ш-ши-к! - лёг на бумагу первый штрих:
   
   Первоначально павианы содержались в питомнике, так сказать, для наличия. Будучи животными неприхотливыми и чрезвычайно покладистыми, павианы кроме того имели склонность к дрессировке. И вскоре за символическое лакомство они начали выполнять кое-какую работу обслуживающего персонала. Научились убирать за собой фекалии в мусорные баки, а особо смышлёные даже приловчились подстригать кустарник у себя на территории.
   
   Как и следовало ожидать, скоро о способностях павианов стало известно директору питомника. И он буквально пришёл в бешенство, поскольку лакомство за выполненную работу давалось сверх нормы рациона павианов. Конечно, стоимость выполняемых павианами работ с лихвой покрывала стоимость бонусного леденца. Но сам факт того, что вкусняшка эта давался сверх тщательно выверенной нормы, не давал спокойно заснуть директору. Перерасход ресурсов — на лицо. Соответствующая директива не заставила себя ждать: «Привлекать павианов к труду, без использования прибавки к сбалансированной ежедневной норме. При возникновении сложностей рекомендовано обращаться к академику Покровскому.» И приписка: «Младший обслуживающий персонал питомника уволить в виду служебного несоответствия».
   
   «В тот раз меня вызвали прямо из института...» - вздохнул Покровский. Оторвал карандаш от бумаги и оглядел напоминавший смазанную кляксу «шедевр».
   Для Покровского не имело значения, как будет выглядеть его рисунок со стороны, и обычно у него выходили такие же странные фигуры неправильной формы, состоявшие из хитросплетений штрихов и линий.
   
   Удовлетворённо кивнув, Покровский отложил блокнот и взялся за нож, чтоб поправить грифель. В затруднительной ситуации вызвали именно его не потому, что он был самым матёрым экспертом павианьих дел, а потому, что директор питомника имел с Дмитрием Николаевичем добрые, почти дружеские отношения. В своё время Покровский очень помог будущему директору с организацией этого питомника. За что теперь имел небольшой, но вполне стабильный доход. К тому же Покровский заслужил себе славу человека, способного найти выход из любой сложной ситуации. На практике, конечно, доказать этот факт было не просто. Ведь физически человек не может побывать в каждой потенциально любой из всех сложных ситуаций. Однако и опровергнуть слухи о способностях академика Покровского до сих пор не удавалось.
   
   «Да, - выдохнул старик, потрогав пальцем кончик карандаша. - Я кажется припоминаю тот день!» И он снова взял в руки свой блокнот, немного полистал его в задумчивости и, видимо найдя нужную страницу, ткнул в неё пальцем. «Вот!» А, что именно «Вот» не смог бы объяснить никто, поскольку на странице была такая же бессмысленная, похожая на рисунок малыша, мазня. Но для Покровского это было вовсе не мазня, это была своего рода графическая запись его мыслительного процесса. И сейчас, скользя взглядом по замалёванной странице блокнота, мысль за мыслью, он восстанавливал всё, что проносилось тогда в его голове касательно этой темы.
   
   В прошлый раз всё оказалось проще простого, эксперимент показал, что любую новую территорию, где отсутствуют крупные животные, павианы начинают считать своей собственной. Наивные, они, возможно, считали, что весь мир принадлежит им, и стремились отнестись к нему по-хозяйски. Со свойственной павианам чистоплотностью они приводили в порядок свои новые владения. И павианы уже не требовали леденцы. Они готовы были работать безо всякой награды, поскольку искренне верили в то, что трудятся для самих себя и в то, что завтра смогут перетащить на эти новые просторы всё своё имущество: свою кормушку, свой бак для фекалий и, конечно же, своё потомство.
   С завидным рвением и полной самоотдачей павианы чистили очередной загон, пока его обитатели развлекали на манеже зевающих посетителей. А на следующий день павианов отправляли на новый участок, где они вновь самозабвенно трудились всеми четырьмя руками, помогая хвостом. Их ограниченность всякий раз играла с ними злую шутку, но против собственной природы павианы пойти не могли.
   Обезьянки справлялись со своей задачей настолько блестяще, что директор питомника велел демонтировать некоторые автоматические установки по сбору мусора, поскольку труд павианов оказался дешевле и эффективней.
   
   И, право слово, сердце таяло в груди, от вида умильной возни приматов. Особенно приятно наблюдать за ними становилось под вечер, когда семьи павианов собирались вместе. Они садились на лужайке, и в лучах заходящего солнца выбирали друг-другу блох, восторженно мечтая о грядущем дне большого переезда. Разумеется, блох у павианов не имелось, в питомнике за этим тщательно следили, но сам процесс ловли вшей, видно, был у них в крови, и павианы продолжали выискивать паразитов в густой шерсти друг-друга.
   
   Урегулировав проблемы питомника, я вернулся к научной работе. И, наверно, жизнь павианов в питомнике текла бы в заданном ритме и по сей день. Только как-то один начинающий блогер отстал от экскурсии и, блуждая по территории, случайно увидел павианов за их вечерним ритуалом. Он сделал тогда всего пару фотографий. А на следующий день он пришёл снова уже с чёткой целью: сделать обзор быта павианов — и понеслось…
   
   Скоро, с лёгкой руки удачливого блогера, о милашках-павиашках стало известно всем. Посетители питомника не хотели больше смотреть ни на слонов, ни на тигров, непримечательные прежде павианы теперь оказались гвоздём экскурсионных программ. Деньги текли в питомник рекой, а посетители приходили снова и снова. Все они стремились в большой павильон, свесившийся с уступа скалы над сектором павианов. Оттуда открывался лучший вид.
   
   Работали павианы, кормились ли, резвились ли со своими детьми — всё было зевакам в новинку, всё казалось интересным.
   
   Весть о «Супер реалити-шоу» из края в край носилась по галактике, а скоро просочилась и в соседние регионы. Территорию обитания павианов расширили почти на пол острова, построили ещё три развлекательных павильона для зевак. Только, в выходной день всё равно ступить было негде от обилия посетителей, среди которых, к слову, добрая половина была инопланетных, иногаллактических.
   
   Идиллии, казалось, не будет конца. Довольный делами директор ликовал. А заведующий отделом приматов, понимая собственную значимость для питомника, вальяжно ходил по территории, так высоко задрав нос, что не видел земли под ногами. И как-то позволил себе глянуть сверху вниз на самого директора питомника. И тот призадумался. «Уж не слишком-ли много развелось нынче павианов? Теснят они всё прочее зверьё! Да что там зверьё, того и гляди меня самого потеснят. Надо с этими приматами что-то делать!» - решил он. «Хорошо бы подрезать павианам крылья!»
   
   Начать было решено с престарелых павианов.
   
   «Ах, да! - воскликнул Покровский, в своих мыслях будто рассказывавший историю невидимому слушателю. - Совсем забыл важную деталь!» И он добавил жирный штрих в своём бесконечном рисунке на маленьком листке.
   
   Пусть не счастье, а только иллюзия его неминуемого наступления в завтрашнем дне, творила чудеса с павианами. Повысилась не только их плодовитость и работоспособность, как не странно увеличился и срок их жизни. Правда, престарелые павианы уже не годились для работы, зато они здорово присматривали за детёнышами, передавали им своеобразный опыт поколений. А потребляемая старыми павианами дневная пайка, по большому счёту была дюжину раз оправдана работой в молодые годы. Только этого оказалось мало.
   
   «Старую обезьяну дешевле усыпить, чем прокормить!» - таков был новый девиз питомника. Стариков ликвидировали, а молодняк распределили по дрессировочным корпусам.
   Там из них растили иное племя не миролюбивых трудяг, а циничных фриков - новых героев нескучного шоу.
   
   Выйдя во взрослый вольер такие павианы только и думали как бы отхватить ближнему пальцы или заломить хвост. Усилиями выдрессированного в нужном духе поколения численность павианов постепенно сокращалась. Но присутствовал и негативный момент. Дело в том, что при этом всём портилась шкура павиана. А по местным правилам шкура павиана, с момента его рождения, принадлежит питомнику, а в конечном счёте, директору.
   Порча личного имущества — на лицо. Появилась корректива - сокращение численности должно происходить без повреждений шкуры.
   
   «Эх, взялся б тогда за дело я… - Покровский нервно почесал бороду. - Плачевного исхода можно было избежать. Но я уже был заявлен в научную экспедицию от своего института. Я вынужденно отказался, и задание питомника перехватил этот выскочка Морквин. Только его извращённый ум мог придумать эти микролезвия… Знай я заранее! Да, я бы лучше не отправлялся в экспедицию! Еслиб я только мог представить, чем обернётся вмешательство Морквина для цивилизации павианов. Стоп!» - И Покровский хлопнул себя по лбу.
   Отложив блокнот он выключил настольную лампу и включил общее освещение. «Это всего лишь обезьяны, - сказал он своему отражению в моноблоке компьютера.
   
   «О-безь-я-ны! Какая к бесу у них может быть цивилизация! Это просто моя усталость. Да, я слишком много думаю о павианах. Я и сам уже стал похож павиана. Когда я последний раз был дома? Когда последний раз виделся с внуками? Больше месяца назад, да и то я общался лишь с их голограммой… Так-так!..»
   
   Покровский взялся за виски, ему казалось, что некая очень важная мысль хотела прийти в его голову. «Так-так!» - повторил он. Но мысль так и не решилась. Покровский ещё раз глянул на экран и тот от взгляда старика будто попятился, словно живой. Хотя моноблок и так чудом держался на столе, в попытке освободить как можно больше полезного пространства для Покровского, он уцепился коротенькой ножкой за самый край и балансировал между жизнью и смертью.
   
   «Ладно, - отвернулся от своего отражения Покровский. - Вернёмся к нашим баранам, то есть павианам.» И карандаш снова заскрипел.
   
   Морквин - учёный с сомнительной репутацией. Для решения проблемы использовал микролезвия. Он установил пневматические пушки заряженные ими в местах наиболее частого появления павианов - у кормушек. Как только павианы приближались пушка беззвучно выстреливала микролезвиями. Они попадали в дыхательные пути, оттуда в кровь. По кровеносным сосудам микролезвия достигали мозга и там, используя энергию турбулентных завихрений красных кровяных телец, разгонялись до сверхскоростей и пробивая стенки капилляров впивались в мозг. Наступал летальный исход. Павианы не могли понять что происходит. От боли они хватались за голову, катались в муках по земле. Агония павианов напоминала отчаянные попытки снять с головы невидимый венок. Их гибель превратили в новое шоу.
   
   Смотреть на то, как «Венок» косит стаю павианов съезжалась тьма народа.
   Директор не мог нарадоваться тому, как ловко он поставил на место заведующего отделом приматов (его уволили за халатность приведшую к падёжу поголовья), ещё и наварил при этом не мало денег. Морквин тоже потирал руки, предвкушая барыши за поставку очередной партии микролезвий. Но директор живо смекнул в чём тут подвох и потребовал от Морквина соблюдения первоначальных условий контракта, в котором было сказано, что необходим контроль преимущественно за приростом павианов, а не за их общей численностью.
   
   Тогда-то, в истерике Морквин и позвонил Покровскому прям среди ночи в другую галактику, где тот находился в составе научной экспедиции.
   
   «Я не знал какую кашу здесь заварили и дал хороший, как мне казалось, совет. Устройство, известное теперь как коврик Морквина — моя идея! Только этот ворюга, и не обмолвился нигде, о моей причастности к возникновению этого приспособления.
   
   Принцип действия устройства прост. Он основан на природной слабости павиана к процессу выбирания блох из его шерсти. На коврике имеются выпуклости, которые имитируют движения пальцев павиана во время ритуальной ловли блох.
   
   Коврик Морквина настолько пришёлся по вкусу павианам, что они предпочли его реальной процедуре. Коварное устройство превратило общество, тьфу ты… стаю! Стаю павианов, в сборище одиночек. Какое там продолжение рода, увалившись на ковриках Морквина павианы целыми днями неотрывно смотрели в одну точку.
   Директор ходил чернее тучи, от работы павианы отказывались, поток туристов иссяк. Ещё бы, смотреть на то как павиан лежит брюхом к небу было не намного интересней, чем наблюдать за ростом тростника.
   
   «Хм, пожалуй даже хорошо, что Морквин ни где не упомянул моё имя рядом с сомнительным изобретением. Пусть сам теперь и расхлёбывает горе-славу, так ему и надо, ворюге проклятому!» Правда этот псевдогений и тут исхитрился - внёс предложение чипировать павианов. Только после злополучных ковриков директор питомника с настороженностью отнёсся к идеи Морквина, и на всякий случай вызвал Покровского, для окончательного решения. Теперь только от его слова зависела судьба колонии павианов.
   
   Покровский взял со стола образец чипа. Ничего особенного, маленькая штуковинка с двумя проводками. Стимулирует кровоснабжение отдельных участков мозга. Кровь можно сравнить с топливом живого существа, и если поддать газку — организм начинает функционировать интенсивнее. Вот и весь принцип действия. Улучшаем кровоснабжение того или иного участка мозга и получаем желаемый результат: павиану вдруг, будто само-собой, хочется трудится, или спариваться, в интересах питомника.
   
   А управляется всё это специальной программой, а можно отдавать команды вручную из главного компьютера питомника. Штуковина по-большому счёту интересная и даже незаменимая... Только это не решение проблемы павианов. Это создание кибер павианов.
   Нет, выход должен быть другим и он есть, я чувствую это… Нужно идти только естественным путём. Естественность всегда богаче, она непредсказуема и потому всегда превосходит самые смелые ожидания. Но каков этот естественный путь?..
   
   Беда в том, что сама концепция питомника исключает естественное развитие ситуации. Покровский чувствовал, что озарение близко и с усилием елозил карандашом по бумаге. Только нужная мысль по прежнему витала в недосягаемости. «Ну, давай же, давай!» - торопил её Покровский всё сильнее прижимая карандаш к бумаге. И тут… грифель продавил бумагу и сломался!!!
   
   «Чёрт вас всех дери, хвостатые твари! Вы - обречённые обезьяны! Вы!.. Вам конец — крах!» - от обиды и злости на самого себя Покровский взревел диким зверем. И полуночные волки притихли за окном. «Понимайте вы это или нет, вам всё одно - крах! - вскочив из-за стола Покровский швырнул свои письменные принадлежности на пол и пнул их ногой. В бешенстве он опрокинул стул и дальше принялся крушить всё, что ни попадало под руку. Со стола слетела настольная лампа, следом покорно отправился моноблок, казалось он смирился со своей участью ещё до падения, но рухнув чудом остался цел, будто предначертанное ему ещё не было исполнено. Вдребезги разлетелся горшок с цветами, опрокинулась магнитная доска… Датчик включения света каким-то чудом уловил в разноголосом шуме разрушения звук искомой частоты и погасил освещение.
   
   Покровский замер. Взгляд случайно брошенный в окно упал на павиана стоявшего перед наблюдательным павильоном во весь рост. Это была взрослая самка, она делала несвойственные для павианов жесты передними конечностями и плакала.
   
   «Но ведь павианы не способны плакать, как люди… - обронил Покровский и всё же, он готов был поклясться, что видел её слёзы. - Неужели я настолько жалок, что вызываю слёзы даже у павиана. Постой-ка, ведь я в темноте, а аллея ярко освещена. Она не может меня видеть. Да-да, она видит только то, что отражается сейчас в окне… Будь я проклят, - и Покровский осел на пол. - Провались я на месте, да она же видит то же самое, что вижу я! Всё, что вижу я. Они понимают, догадываются, что с ними происходит! Потому-то она и не может сдержать слёз!»
   
   Внезапно Покровский ощутил, что этот павиан посылает ему мысленный сигнал, который он без труда мог понять.
   
   «Выходит, они всё знали заранее!» - прошептал он после секундной паузы. Старик нащупал выключатель сброшенной на пол лампы и включил её. Подсвечивая ею словно фонариком он отыскал свой блокнот. И принялся дрожащими руками пререлистывать страницы. И на каждой он находил только подтверждения своим догадкам.
   
   «Они же говорили нам: «Это наш Мир! Всеобщий! Всех вместе и каждого из нас в отдельности. Они говорили, но никто, никто не понимал их! Вот же — вот! - Пораненный в горячке палец красил кровью серый рисунок на желтоватой бумаге. - А вот — они показывали нам как самозабвенно нужно трудиться, как выбирать друг у друга блох! Выбирать, не смотря ни на что, даже если их нет! И искренне верить в близость своего счастья, не терять этой веры, даже когда день за днём тебя постигают неудачи! Ой-йой-ой!.. Какой же я дурак, какой же дурак… К счастью ещё есть время всё исправить!»
   
   Покровский глянул на двери. «Охрана, верно, уже мчится сюда. Нужно запереться, так я выиграю пару минут. Но эти пару минут в тысячу раз длиннее и больше тех суток, которые я провёл здесь.»…
   
   Дальше всё было словно во сне, двери оказались разбиты внутри откуда-то появились двое парней с лицами точь-в-точь как у павианов. Они засунули Покровского в смирительную рубашку и поволокли в какую-то машину. Он сопротивлялся и клялся в том, что не состоит в сговоре с обезьянами, и даже не знает их языка, только врачи почему-то не поверили ему.
   Позже Покровского заперли в комнате без окон. Но разве это могло его остановить?
   
   Он бил кулаками по мягкой обивке. Силы в руках заканчивались, но Покровский знал — он найдёт выход из любой самой сложной ситуации. Как следует разбежавшись он ударил в стену головой. Только она не проломилась, вместо этого хрустнули шейные позвонки.
   
   Теперь у него шина на шее. Зато ему вернули блокнот с карандашом и он снова получил возможность размышлять.
   
   «Ш-ши-к, ш-ши-к, - звучал в тишине карандаш. - Здесь не так уж и плохо, спокойно и никто больше не докучает мне, а самое главное никому не приходит в голову подозревать меня в чём-либо. Ш-ши-к, ш-ши-к. Мои родные регулярно навещают меня, смешно сказать, теперь мы видимся чаще, чем прежде. А павианам я благодарен, я не зря потратил на них столько своего времени. Взамен они подарили мне нечто большее. Они подарили мне вечность!
   Покровский оглядел получившийся рисунок, удовлетворённо кивнул, и перелистнул страницу.
   «Ш-ши-к! Чуть не забыл самое главное. Недавно ко мне снова приходил директор питомника. Хорошо, что я успел моргнуть ему, когда меня заталкивали в машину. Он сразу смекнул, этот прохвост всё ловит налету. Так вот, он принёс мне кучу самозатачивающихся карандашей и свежие вести о моих павиашках. Их всё-таки чипировали. Но так даже лучше. Хорошо, что я успел внедрить в программу Морквина вирус. Этот болван наверняка от меня такого не ожидал. Они все думают, будто я не люблю электронику от того, что не разбираюсь в ней. Хы-гы-гы! Балбесы! Да она мне просто не симпатична! Ну, и бог с ними. От идиотов я избавился навсегда. Уж здесь-то их тупость не будет докучать мне.
   
   А мой вирус тем временем искромсал программу Морквина так, что павианы получили возможность управлять своими чипами. И теперь они способны усилием воли регулировать деятельность собственного мозга. Так что чип пришёлся к стати. Директор довольно потирает руки — ещё бы, теперь он стал видным политиком. Ведь организация объединённых наций, тьфу ты чёрт… Организация Объединённых Подвидов Гуманоидов уже признала чипированных павианов разумным видом. Им даже готовы предоставить для жизни не такую уж и крохотную планету — Берхену. Ту самую, на которой я был в составе экспедиции. Правда, при условии, что они приведут её в надлежащий порядок.
   
   Неприятность в том, что обитавшая там прежде цивилизация погибла от экологической катастрофы, а та, возглавляемая мной, экспедиция пришла к выводу, что жизнь на Берхене не возможна. Но это не повод для печали. Все мы знаем насколько трудолюбивы павианы. Кроме того, они научили меня верить. И я верю, что пройдёт год, быть может два и павианы избавят Берхену от нечистот. И обязательно перевезут на новую территорию все свои кормушки, и все свои контейнеры для фекалий, и, конечно же, всех своих детёнышей.
   
   А пока… пока вы можете просто посмотреть на их будущую планету. Точно не знаю получится ли у вас разглядеть её с вашего-то угла обзора… Одно могу сказать наверняка: искать планету павианов нужно чуть ниже хвоста созвездия Большой Медведицы.
Галина Пиастро[19.02.2020 12:31:19]
   Альберт Петровский
   
   РЕЦЕНЗИЯ
   на рассказ «Павиан обыкновенный». Автор: Сергей Постылый
   http://www.litkonkurs.com/?dr=45&tid=388353&pid=0
   
    Павиан обыкновенный
   
   Как-то сразу у меня не наладилось доброе восприятие рассказа «Павиан обыкновенный».
   Нет проблемы разведения и перспективы развития звёздочек даже для авторов сетевой абсолютно ненаучной фантастики.
    Болтастика болтастикой, но во Вселенной одно созвездие Близнецов. Если, конечно, человек с простым блокнотиком не изобразил по безграмотности других однояйцевых братьев.
   
   Звёзды не павианы
    Но вернёмся в действительность, то есть к настоящим звёздным Близнецам. Там нет места звёздочке под названием Хинтанна даже для размножения. Звёзды не павианы. Близнецы считаются очень агрессивными мальчиками. Ни один из них не потерпит в своей «заботливо расправленной ладони» неизвестную звезду. Та, которая поистине «рдеет», как девичьи щёчки, относится к голове одного из Близнецов.
    Правую руку символизирует звезда К (брат Поллукс).
   
   Дремучий такой
    Электрическая настольная лампа уважаемого Дмитрия Николаевича удивила явным приземлением. Наверное, и громоотвод имеется на фантастической живой планете.
    «Он был довольно странным и слегка старомодным человеком, недолюбливал электронику, не имел мобильного телефона, зато всегда при нём был простой карандаш и блокнот без линий. Как только представлялся удобный случай, он тот час вынимал их из кармана, и принимался то ли записывать, то ли зарисовывать что-то».
    Интересно, взяли его зачем туда, дремучего такого? И чем занимался седобородый старик, когда не «шуршал» остро «отточенным карандашом» по желтоватой бумаге?
    Уж очень похож персонаж на одного нашего общего знакомого. Помните? “Брови чёрные, густые, речи тёмные, пустые. Нет колготок, нет конфет, зачем нужен этот дед?”
    И я хотел поставить крест на работе.
    “Но уж больно тема благодатная”, – пришёл я к выводу и достал большую лупу, чтобы рассмотреть повнимательней творение: манипуляции с простыми павианами.
   
    Действующие лица
    Причина переселения этих животных на другую планету не раскрыта. Других обитателей питомника не берём в расчёт – не вышли мордами.
    “Итак, – в задумчивости свёл я брови, как Покровский. – Действующие лица”:
   1. Покровский Дмитрий Николаевич – эксперт по делам павианов, старомодный старик. Образ слегка описан, непонятен его научный статус, и кто поручил ему заботу об павианах. Большой друг директора питомника. Хотя речь шла сначала о зоопарке. «Покровский заслужил себе славу человека, способного найти выход из любой сложной ситуации» – аксиома автора.
   2. Морквин – образ неизвестен, статус непонятен, со слов Покровского – плохой человек, вор, бездарь и т.д. Всё сказано им, как говорится, «за глаза».
   3. Директор – без образа и характера. Картонный персонаж, хотя по должности должен обладать качествами руководителя.
   4. Заведующий делами павианов. Загадочная личность без образа, запаха и места проживания.
   5. Младший персонал питомника – непонятная куча людей уволена картонным директором без имени.
   6. Удачливый блогер – без образа и имени.
   
   Краткий сюжет
    Краткий сюжет, чтобы понять к чему всё велось, потому что в этом многословии по любому пустяку можно утонуть:
    На неизвестной живой планете из созвездия Близнецов (полностью открытие автора) поселили животный мир со старушки Земли. Знать бы ещё причину катастрофы, вызвавшей великое переселение!
    Большей частью животного мира, а именно, павианами, занимался Дмитрий Николаевич. Он присматривал за их популяцией, то есть сдерживал вначале внеплановое размножение. Чем и как – “тайна о семи печатях”. Нам остаётся верить на слово.
    И вот, когда почтенный учёный – лично моё предположение о его учёности – находился в командировке, мерзкий Морквин перенял обязанности Покровского на время его отсутствия.
    Это привело к катастрофической ситуации – павианы перестали размножаться. И этой проблемой стал заниматься Дмитрий Николаевич, очевидно, когда вернулся по чьей-то просьбе на танцующую планету.
    «Вот уже почти сутки он кропотливо искал выход из опасного положения, в котором оказалась популяция павианов. И выход этот существовал, Покровский был уверен».
   ««Каждая проблема в себе самой заключает до девяноста процентов собственного разрешения». (!!!) Вот какие мы красноречивые!
   «Критическая ситуация не возникла сама по себе, можно сказать, что она сложилась исторически». (!!!) Тогда зачем клеймит Морквина, если исторически?
   «Ведь ей предшествовали многочисленные события»».
   
    Из «многочисленных» событий отмечу:
   1. Павианов, прикармливая леденцами, приучили убирать за собой нечистоты. Затем персонал питомника раскусил прелесть такой дрессировки. Они потихоньку научили животных стричь кустарник, убирать мусор в других местах.
   2. Затем павианы собирались вечером на отдых и чистили уже друг друга. Причём, это занятие умиляло персонал.
   3. Директор, эксплуатируя труд животных, стал экономить на уборке питомника. Он убрал частично мусороуборочные машины. Деньги, отпущенные на это, клал в карман. Без коррупции не обошлось на неизвестной нам звёздочке. Можно сделать вывод, что она неистребима даже в фантазиях.
   4. Вскоре павианы привыкли к труду и выполняли работу без вознаграждения.
   
   Продолжение краткого сюжета
   Всё так бы и бежало своим чередом дальше, но откуда-то появился блогер (о переселении человечества на новую планету читателю не говорили), увидел павианов и раструбил по интернету всем об их работе и быте.
   
   Сразу же повалили в питомник посетители. Доход от питомника возрос. Появилось «Супер реалити-шоу». Опять же всё голословно. Кто организовал, кто регулировал посещение?
   
    Теперь из молодых павианов «растили иное племя не миролюбивых трудяг, а циничных фриков – новых героев нескучного шоу». А стариков просто убивали.
   
    Тут же появилось новое шоу – процесс убийства приматов.
   
    При этом при ликвидации старых павианов, чтобы не портить шкуры, применяли лезвия, которые… Я не хочу рассказывать о подобном бреде воспалённого болтовнёй мозга Покровского. Очень сложный путь уничтожения лишних ртов. Не легче ли было взять электрическую лампу, откидывающую эллипс на столешницу, обесточить и выдрать с мясом провода. Их концы запихивать в нос павиана и включать свет. И дёшево, и сердито! Дарю идею!
   
    И опять всё было бы ля-ля. Но сгубил плагиат на изобретение Покровского. Морквин присвоил идею коврика для имитации ловли блох. Павианам понравился он так, что перестали не только трудиться, но и размножаться.
    И тогда решили в питомнике применить чипы. Чтобы с их помощью руководить процессом размножения и трудовой деятельности.
    Но Покровский не согласился с таким подходом к проблеме павианов. До него дошло, что нужно оставить процесс развития приматов естественным путём.
    Борис Николаевич, словно чувствовал необходимость раньше, заложил вирус в программы Морквина. Это сработало в нужный момент. Павианы освободились от бездельного сидения на месте.
    Теперь ему предстояло придумать, чем заменить пресловутые чипы на естественное развитие цивилизации.
    И мозг Покровского не выдержал нагрузки, когда заметил, что один павиан со слезами пытается передать учёному мысль, что племя приматов устраивает их жизнь. Они хотят трудиться и в свободное время ловить блох.
    Старый человек пошёл в разнос. Он сошёл с ума почти, когда сообразил, что нужно было оставить живой мир в покое.
    Покровский решил всё исправить у приматов, сделать, как было заложено природой. Но не успел. Его схватили и посадили в жёлтый дом.
    Но вирус сработал и здесь, стал перестраивать чипы на новые программы, чтобы приматы могли управлять своей жизнедеятельностью.
    Самым лучшим выходом из создавшегося конфликта для животных оказалось очередное переселение на другую звезду, находящуюся чуть пониже хвоста созвездия Большой медведицы.
   
    Финиш
    Итак, делаю выводы. Слишком многословно и витиевато для фантастического рассказа. Уже во второй половине текста пропадает интерес к работе. И нужно отметить, что фантастического в произведение очень мало.
    Здесь заложена социальная драма человечества. Можно сказать, что это сатира на жизнь и поведение людей в мире.
   
    PS
   Несколько очевидных грамматических ошибок.
    «…как не странно увеличился» – как ни странно увеличился.
    «ещё и наварил при этом не мало денег» – немало.
   «Еслиб я только мог представить» – Если б…
   «Порча личного имущества — на лицо» – налицо.
    «он тот час вынимал их из кармана» – тотчас.
   «Штуковина по-большому счёту интересная» – по большому счёту.
   «Так что чип пришёлся к стати» – пришёлся кстати.
   …..
   …..
   
   Желаю автору успехов.
   
   С уважением,
   Альберт Петровский,
   / Рецензент-инкогнито проекта «Платон мне друг…»/
Сергей Постылый[19.02.2020 21:53:26]
   Постыл Сергеев
   Рецка на бочку: «Павиан обыкновенный». Автор: Сергей Постылый
   http://www.litkonkurs.com/?pc=forum&m=3&vid=568138&project=694&seek=568139#568139
   
   
   Ну, вот, вы говорите: «звезда», но это точно не она. Известно ли вам, что у каждой звезды пять концов, то есть, коньев, в смысле, лучей, а? Это широко известный факт, уж поверьте моему опыту, звёзд-то я повидал на своём веку. И на погонах, и на бутылках коньяка. И нет, это не звезда. И, всё ж, наберёмся сил, поскольку у нас фантастика, допустим, что может быть и такая звезда, но места-то для неё нет! ЗвездЫ чаще всего три, нет, бывает конечно и пять, но автор явно выше третьей не добирался, впрочем мы не об авторе. Мы о фантастике, хотя нет, это не фантастика, поскольку звёзды не соответствуют научным знаниям. Значит это правда! ПРАВДА! Это финишь! Злая усмешка судьбы, словно упали в бокал последние капли, и он остался пуст… Драма! И, казалось бы, — ФИНАЛ. Только в холодильнике стоят ещё два по пять звёзд.
   
   с уважением,
   Постыл Сергеев,
   по личной просьбе Сергея Постылого.
Сергей Постылый[26.02.2020 23:23:48]
   Признаюсь, что сначала посчитал вашу рецензию несколько поверхностной. Прошу прощения. Стоило мне вчитаться внимательнее, как первое обманчивое впечатление улетучилось. Спасибо Вам большое, за время, уделённое моей работе и дельные замечания. Отдельное спасибо за идею насчёт электрической лампы))) (как-нибудь обязательно воспользуюсь)
   Согласен, сто рассказ требует серьёзной доработки. Оставить его в прежнем виде - значит совершить преступление, даже большее, чем я уже совершил, приступив к его написанию)))
   Ещё раз спасибо!
Галина Пиастро[20.02.2020 05:37:14]
   Евгения Валиева
   
   РЕЦЕНЗИЯ
   на рассказ «Павиан обыкновенный». Автор: Сергей Постылый
   http://www.litkonkurs.com/?dr=45&tid=388353&pid=0
   
    Павиан обыкновенный
   
    Сегодня нам предложили к рассмотрению фантастическую историю. Поначалу она кажется незатейливой: на некой планете в некоем питомнике живут простодушные павианы, и проблемами этой небольшой (в масштабах Вселенной) популяции занимаются несколько ответственных (по должности) человек.
    Эти несколько заняты важным делом: увеличением дохода от питомника. И они придумывают способ за способом, но сталкиваются с проблемами, которые снежным комом нарастают с каждым новым решением, постепенно превращая несчастных павианов из милых первозданных существ в нечто отвратительное и всё менее отвечающее корыстным интересам компании «опекунов» с их неуёмным желанием обогащаться за счёт питомцев.
    Сама по себе идея интересна и в чём-то актуальна применительно к реальности. Но, похоже, в своём замысле автор пошёл гораздо дальше истории про бедных обезьянок, банальную меркантильность начальства и переживания слегка совестливого профессора. По мере чтения (у меня) проводилась чёткая параллель с процессом «развития» человеческой цивилизации. Первая финальная (почти финальная) дилемма, вставшая перед героем – тот еще вопросик: так чипировать или нет? И второй вопрос, во весь свой глобальный рост представший перед читателем – своеобразное современное «что делать?» Нащупан некий приблизительный почти утопический вектор (естественность существования и всё такое), но вопрос так и остался, по своему литературному обыкновению, без конкретного ответа.
    Не вдаваясь в тонкости науки, фантастики и пр., сразу принципиально делаю все необходимые допущения любых придуманных автором деталей (пусть с ними разбираются знатоки созвездий, галактик, биологии и т.д.), чтобы всё внимание уделить аспекту, единственно меня заинтересовавшему: как автор станет разрешать заявленный трудный глобальный конфликт. (А иначе – зачем мне фантастика?)
    Герои. Они здесь – ключевое звено, всё остальное выстраивается в абсолютной зависимости от их поведения. Поэтому говорить о проблематике произведения можно, рассматривая характеры и действия героев. Итак, перед нами для занимательнейшего анализа: павианы, профессор Покровский, директор питомника, Морквин и толпа зевак, которая платит за зрелище. Остальные (блогер, какие-то сотрудники) – не такие важные для моего понимания означенной проблемы звенья в сюжете, их не рассматриваю.
    Начнём с главнейших героев. Посмотрим, как они описаны, чем заняты и что нам всё это даёт для понимания некой глобальной идеи, на которую, судя по всему, замахнулся автор.
   
   Павианы
   
   «Наивные, они, возможно, считали, что весь мир принадлежит им, и стремились отнестись к нему по-хозяйски» .
   Справедливо и даже щемяще. И важно для наглядности их первоначального поведения. Молодцы наивные павианы: для них «по-хозяйски» – это заботливо, с любовью, с пользой для себя и потомства.
   Наивность и простодушие бедолаг автор приравнивает к ограниченности:
   
    «Их ограниченность всякий раз играла с ними злую шутку, но против собственной природы павианы пойти не могли» .
   На примере этой буквальной ограниченности не так сложно достроить самые разные модели ограниченного поведения, идущего на поводу у собственной природы... И хотя автор, вероятно, совсем не об этом, но мне больше нравится видеть здесь намёк на бесконечность спирали. Впрочем, к моменту финального преображения особей наличие такой спирали говорит само за себя. А главное – всё как у людей.
   
   То они размножаются « сверх меры», и это «беда», то «не размножаются. И это плохо», это «опасное положение».
   И снова очень даже напоминает вечные демографические проблемы у нас, человеков, которые где – так, где – эдак. А верхи вечно что-то придумывают, чтобы всё это скорректировать. Но придумывают, скорее, в неестественных, извращенных формах, пусть (пока) и не до такой степени, как описано... Хотя – как посмотреть. Но то, что в основу фабулы легла одна из наиглобальнейших, ключевых проблем любого вида, размножение, – это правильно, это претензия на вскрытие главных нарывов нынешнего положения вещей. Посмотрим, каким образом и насколько глубоко эти нарывы будут вскрыты.
   
    «готовы были работать безо всякой награды, поскольку искренне верили в то, что трудятся для самих себя»
   Для себя работа всегда спорится у всех, за исключением отпетых лодырей. А наших павианов лодырями никак нельзя считать (пока).
   
    «...Будучи животными неприхотливыми и чрезвычайно покладистыми, павианы кроме того имели склонность к дрессировке», поэтому «за символическое лакомство они начали выполнять кое-какую работу обслуживающего персонала» .
   Кто же не согласится немного поработать за оплату? Вероятно, когда-то именно так всё и начиналось... Впрочем, не будем смешивать разные проблематики. Важно, что на заре своей жизни герои вели себя естественно, неприхотливо и предсказуемо. Идиллия, по сути. И в подтверждение читаем:
   
    «в лучах заходящего солнца выбирали друг-другу блох, восторженно мечтая о грядущем дне большого переезда»
   Всё в этом мире взаимосвязано. Счастливые не искусственно, по-настоящему, они и трудятся, и размножаются по-настоящему: из любви к жизни и к ближнему.
   
   «самозабвенно трудились всеми четырьмя руками, помогая хвостом»
   Фраза очень говорящая, замечательно характеризует степень. Трудолюбивый и покладистый характер павианов вызывает умиление. Но всё-таки у павианов скорее лапы или конечности, чем руки.
   
    «труд павианов оказался дешевле и эффективней»
   Не то слово... Автор всё ближе, всё более явно о некоторых нас, горемычных?
   
   «престарелые павианы уже не годились для работы, зато они здорово присматривали за детёнышами, передавали им своеобразный опыт поколений»
   Абсолютная истина для любых разумных и не очень, существ, оспаривать и нарушать которую придёт в голову разве только сильно озабоченным материальной выгодой владельцам питомника.
   
   Увы, начались неизбежные перемены в жизни обезьян. На первый взгляд, всё неплохо:
    «Пусть не счастье, а только иллюзия его неминуемого наступления в завтрашнем дне, творила чудеса с павианами. Повысилась не только их плодовитость и работоспособность, как не странно увеличился и срок их жизни»
   На этом бы и остановиться «сильным мира», но их жажда наживы с возрастающей прогрессией продолжала вносить коррективы в жизнь бедных зверушек:
   
   «Старую обезьяну дешевле усыпить, чем прокормить!» - таков был новый девиз питомника. Стариков ликвидировали, а молодняк распределили по дрессировочным корпусам. Там из них растили иное племя не миролюбивых трудяг, а циничных фриков - новых героев нескучного шоу» .
   Переход к циничным фрикам вышел резковатым и где-то гротескным, однако абсолютно узнаваемым. А ещё, конечно же, вспомнилась пенсионная реформа в РФ и в целом отношение к пенсионерам.
   
    «Выйдя во взрослый вольер такие павианы только и думали как бы отхватить ближнему пальцы или заломить хвост. Усилиями выдрессированного в нужном духе поколения численность павианов постепенно сокращалась» .
   Иными словами, о любви к ближнему и об ощущении счастья речь больше не идет.
   То есть, они стали сокращать свою численность, калеча друг друга? Исходя из написанного – только калеча, не убивая. А почему тогда сокращалась численность? И интересно, они стали такими злобными и агрессивными все, тотально? Какой мрачный гротеск, какой сильный контраст с прежними павианами... С другой стороны, если подумать, у фантаста есть все основания предложить читателю для размышлений этот гротеск, который не такой уж и гротеск...
   
   «при этом всём портилась шкура павиана»
   Тут я слегка зависла. Во-первых, не очень понятно, почему портилась. От заломленных хвостов? Или они там друг друга раздирали на части? Во-вторых, если отталкиваться от нашей (хорошо, моей) параллели – что имеется в виду под шкурой? Заложен еще какой-то смысл, в дополнение к буквальному? Не улавливается. А в-третьих, для чего эта упомянутая «собственность питомника» нужна была начальству? На продажу? Для чего-то еще? Об этом не сказано. Деталь, может, и незначительная, а у меня что-то расфокусировалось. Понимаю так, что это лишь необходимый сюжетный виражик для логичности «новой коррективы»: «сокращение численности должно происходить без повреждений шкуры», чтобы была очевидная причина для придумывания микролезвий. Причина показалась мне малоубедительной.
   
    «Коврик Морквина настолько пришёлся по вкусу павианам, что они предпочли его реальной процедуре. Коварное устройство превратило общество, тьфу ты… стаю! Стаю павианов, в сборище одиночек. Какое там продолжение рода, увалившись на ковриках Морквина павианы целыми днями неотрывно смотрели в одну точку» .
   Вот и он, «венец развития».
   А ведь в нашей жизни хватает суррогатов любви и общения, превращающих общество в «сборище одиночек».
   
    «от работы павианы отказывались, поток туристов иссяк. Ещё бы, смотреть на то как павиан лежит брюхом к небу было не намного интересней, чем наблюдать за ростом тростника» .
   Что же, по сути, перед нами завершающий «эволюцию» печальный итог: из радостных трудяг, оставляющих обильное потомство, павианы превратились в «тростник», лежащий брюхом кверху. Эти плоды развития цивилизации павианов чем-то перекликаются с нынешними земными: придумано такое количество «благ», что у современного человека множество причин быть подобным тростнику. Имитация рулит. Дело за малым: вставить чипы и управлять – желаниями, действиями, размножением... Хотя пока это всё предлагается под «благовидным» предлогом несомненного удобства при оплатах, оформлениях и проч. И ведь уже, пишут, есть добровольные желающие... О перспективе тотального контроля и соответственно абсолютной зависимости тростнику думать, понятно, лень. И за него подумают, кому надо... Но мы слегка отвлеклись.
   
    «Только это не решение проблемы павианов. Это создание кибер павианов» .
   Вот и оно, авторское резюме и авторское отношение к происходящему. А для меня вполне цельно раскрыты как образ павианов, так (с его помощью) и идейный смысл рассказа. За исключением незначительной детали этого образа – шкуры павианов.
   
   
   Профессор Покровский
   
    Это второй центральный образ, с его помощью автор ищет выход из тупиковой ситуации, а заодно предлагает читателю загадку века: как не довести нормальных плодящихся и трудящихся особей до превращения в киборгов. И второй, вытекающий вопрос – как, да и можно ли, вернуть жителям планеты естественность существования, данную изначальной природой вещей. Профессор задался этим непростым вопросом, как видно, спохватившись (по просьбе начальства) и схватившись (не сильно) за голову от содеянного. Постепенно, в процессе поиска причин происходящего с павианами, Покровский осознаёт (ну, или приближается к осознанию), что это всё произошло не без его участия. Хотя последнее, по-моему, больше как-то в классическом стиле «виновен не я, а все прочие». Особых угрызений мы, по сути, не наблюдаем. Но всё-таки он переживает и даже весьма эмоционально. Как для кого, а для меня, если уж говорить о совершённых ошибках и чудовищном результате, то в первую очередь это значит говорить о том, что происходит в душе у героя. Автор как-то почти обошёл стороной эту важную для литературы неотъемлемую составляющую тесной связки «люди-поступки-резул­ьтаты».­ Нет, я не права, не совсем обошёл, профессор действительно хватается за голову, осознав происходящее. Наверное, меня просто смутили переживания, которые базируются преимущественно на нелестных оценках в адрес «выскочки» и «болвана» Морквина, а также прочих докучающих ему «балбесов». Почему-то всё это запоминается больше переживаний за судьбу «павиашек».
   
    Итак, что в рассказе делает профессор Покровский? В отличие от героя другого фантастического рассказа, всеми любимого профессора Преображенского, тоже увлеченного наукой и из любви к науке поставившего невероятный эксперимент, этот профессор, Покровский, всего лишь выполняет заказы директора питомника, сильно проигрывая неповторимому и самодостаточному булгаковскому коллеге по многим параметрам (включая авторскую подачу образа). Зачем вообще я их сравниваю?! Несправедливо, они ведь заняты разными (разве?) задачами. Но сравнение так и просится, так уж пусть – чисто в плане научного эксперимента. А задачи-то у них, по большому счету, схожи.
    Однако один из них – признанный народный любимец, воплотивший в себе уникальные черты уцелевшей после революции русской интеллигенции. Движимый исключительно собственным научным интересом, он осуществил невиданный эксперимент, ужаснулся, признал ошибку, вернул всё «как было» и поставил крест на продолжении подобных опытов вмешательства в природу, наступив на горло собственному любопытству. Второй на его фоне – довольно безликий учёный, исполняющий чьи-то заказы. Вместо того чтобы естественным для человека образом анализировать очевидную хронологию событий, он ищет какие-нибудь скрытые причины происходящего в линиях собственных каракулей, а потом прячется (от кого, чего и зачем?) в психушке и продолжает «протоколировать» свои мысли, радуясь, что «От идиотов я избавился навсегда».
   Видимо, я зря сравнивала этих профессоров.
   
    «Он был довольно странным и слегка старомодным человеком, недолюбливал электронику, не имел мобильного телефона, зато всегда при нём был простой карандаш и блокнот без линий. Как только представлялся удобный случай, он тот час вынимал их из кармана, и принимался то ли записывать, то ли зарисовывать что-то» .
   Странность, стало быть, в нелюбви к электронике (тяга к естественности?) и навязчивом зуде что-то записывать-зарисовыв­ать­ на бумаге без линий. Как становится ясно, этот зуд – потребность мыслить, а мыслительный процесс профессора почему-то невозможен без работы заточенным карандашом. Линии на бумаге, разумеется, должны отсутствовать, чтобы не вмешиваться в ход профессорских мыслей. Интересно, странность профессора – его естественная странность, живущая в нем без постороннего вмешательства? Этот вопрос возник не сразу, только к финалу, в связи с рядом обстоятельств. Однако ответа на вопрос я не нашла, увы. Померещилось. Жаль.
   В принципе, забавная привычка Покровского елозить карандашом по бумаге, помогая работе мысли, узнаваема. Однако не до такой степени, чтобы далее из абсолютной мазни что-то восстанавливать.
   
    «...на странице была такая же бессмысленная, похожая на рисунок малыша, мазня. Но для Покровского это было вовсе не мазня, это была своего рода графическая запись его мыслительного процесса. И сейчас, скользя взглядом по замалёванной странице блокнота, мысль за мыслью, он восстанавливал всё, что проносилось тогда в его голове касательно этой темы» .
   Всё-таки что-то здесь кроется – неординарное или неестественное? Скорее даже неестественное. Однако разгадать этот замысел автора, кажется, так и не удастся. Не оставляет ощущение: что-то в причинно-следственно­й­ цепочке, порождающей эти «хитросплетения штрихов и линий», упущено – то ли мной, то ли автором. Проще говоря, банальное «не верю» просится на язык. И, похоже, не потому, что само явление удивляет, а потому, что подано оно как некий секрет с изюминкой, разгадка которого так и не случилась.
   
    «Проклятый бездарь и плагиатор! Ворюга!.. Так Стоп! - и Покровский жирной линией перечеркнул весь лист, а потом и вовсе аккуратно вырвал страницу. - Таким вещам не место в моём блокноте» .
   Интересно, каким – таким? Профессор застыдился нехороших мыслей в адрес коллеги? Или в блокноте не место мыслям, не относящимся к поиску проблемы? Хорошо бы это понять для дальнейшего понимания образа. Не получается, мало вводных данных.
   
    «директор питомника имел с Дмитрием Николаевичем добрые, почти дружеские отношения»
   На чем, интересно, базировались дружеские отношения настолько разных, казалось бы, людей? Ага, вот в чем дело:
    «В своё время Покровский очень помог будущему директору с организацией этого питомника. За что теперь имел небольшой, но вполне стабильный доход».
   Ну, обычное «ты мне – я тебе», дружба ни при чем. Не такие уж они и разные...
   
    «заслужил себе славу человека, способного найти выход из любой сложной ситуации».
   Это говорит о неплохих способностях профессора. К сожалению, всё, других выдающихся профессорских качеств, способных заинтересовать меня как читателя или рецензента, как-то долго не видно, лишь в финале еще какая-то малость. Мне жаль, ведь образ в центре, он ведет нас и по сюжету, и по идее.
   
    «Теперь только от его слова зависела судьба колонии павианов»
   Итак, именно ему досталась ответственность решить главный вопрос: чипировать ли павианов. Что с чем борется в Покровском? «Штуковина по большому счёту интересная и даже незаменимая... » с «Только это не решение проблемы павианов» и «Нужно идти только естественным путём». Автор предоставил своему профессору право сделать серьёзнейший выбор.
   
    «Это всего лишь обезьяны, - сказал он своему отражению в моноблоке компьютера» .
   Да не особенно он за них переживал и прежде. Хотя нет, ошибаюсь, есть переживания:
    «Знай я заранее! Да, я бы лучше не отправлялся в экспедицию! Если б я только мог представить, чем обернётся вмешательство Морквина для цивилизации павианов»
   Отчего же мне так слабо верится в его заботу о бедных животных? А вот такой сложился почему-то образ.
   
   Но он будто спорит со своим иным ощущением, которое всё-таки живёт в нем. И спорит эмоционально, а значит – оно живёт глубоко:
    «О-безь-я-ны! Какая к бесу у них может быть цивилизация! Это просто моя усталость. Да, я слишком много думаю о павианах»
   
    «Я и сам уже стал похож павиана. Когда я последний раз был дома? Когда последний раз виделся с внуками? Больше месяца назад, да и то я общался лишь с их голограммой… Так-так!..»
   Из этого мы видим: профессор нормальный человек, со своими слабостями и привязанностями. Но чем же он стал «похож на павиана»? Они-то как раз живут вместе, в стае. Может быть, он имеет в виду разделение стариков и молодёжи? Или он сравнил жизнь, ограниченную питомником, со своей, ограниченной проблемами одного этого питомника? Может, он просто перестал чувствовать себя нормальным человеком из-за постоянной работы? Не сложилось понимание, сравнение какое-то проходное. Но возможно, автор просто хотел намекнуть на главную аналогию своего произведения и сделал это не очень убедительно.
   
   А вот перед нами ход мыслей профессора, когда что-то пошло не так:
    «Хм, пожалуй даже хорошо, что Морквин ни где не упомянул моё имя рядом с сомнительным изобретением. Пусть сам теперь и расхлёбывает горе-славу, так ему и надо, ворюге проклятому!»
   Симпатию такая изворотливая внутренняя позиция определенно не вызывает.
   
   Пока герой предстает неглупым, вполне работящим и в меру (в пределах нормы) противоречивым. Противоречия дают о себе знать ближе к финалу, когда профессор начинает нервничать и метаться, понимая, что в тупике, и в нем что-то с чем-то борется, какие-то невнятные сигналы не то совести, не то инстинкта самосохранения.
   
    «Нет, выход должен быть другим и он есть, я чувствую это… Нужно идти только естественным путём. Естественность всегда богаче, она непредсказуема и потому всегда превосходит самые смелые ожидания. Но каков этот естественный путь?..»
   Вот. Вот он, проблеск в сознании увлёкшегося хитроизобретениями профессора. Но что, какой выход автор предлагает?
   Предлагает!
   Предлагает не конкретные действия, разумеется, а направление. Не вполне конкретное. И вопрос задаёт: а это где, мол? Но для читателя ведь что главное – пища для ума, повод поискать, поразмыслить, голос души и зов сердца подключить...
   И снова невольное сравнение с профессором Преображенским, который вовремя и конкретно решил, что не стоит спорить с природой, и вернул собачку в её естественное, данное природой состояние. И в нашем рассказе это обязательно произойдёт, уже где-то рядом проблески гуманизма. Он почти здесь, этот выход, этот способ вырваться из замкнутого круга... Итак, кульминация!..
   
   Упс.
    «...сама концепция питомника исключает естественное развитие ситуации»
   Как?! Совсем исключает?... Еще, ещё думай, профессор! Ты же мозг! Вот у тебя и «озарение близко»...
    «Только нужная мысль по-прежнему витала в недосягаемости. «Ну, давай же, давай!» - торопил её Покровский всё сильнее прижимая карандаш к бумаге. И тут… грифель продавил бумагу и сломался!!!»
   Какая досада.
    «Чёрт вас всех дери, хвостатые твари! Вы - обречённые обезьяны! Вы!.. Вам конец — крах!»
    А все потому, что сломался карандаш. И уже неважно, что «от обиды и злости на самого себя Покровский взревел диким зверем», ведь гуманный выход не найден. Таки тупик. А переживания у профессора нешуточные и это говорит сейчас в его пользу: значит, помочь обезьянкам он действительно хотел, и даже очень, судя по эмоциям. Или его интересовал лишь научный поиск? А неизвестно, потому что выводы делать как-то не из чего. Нет признаков большой профессорской эмпатии в тексте. Но и признаков большой научной увлеченности тоже нет как-то. Зачем ему все это вообще...
   Что же тогда за буря случилась в душе Покровского? Отчего он принялся в исступлении пинать и рушить всё подряд? За себя или за павианов испугался? И тут мне, странное дело, не к месту залетело ещё одно сравнение: вспомнился полковник из «Ржавчины» Брэдбери, который вот так же гневно разразился проклятиями в своём кабинете, обезоруженный. Но там-то мы про полковника всё понимаем, он человек военный, не допускающий иного течения привычного распорядка своих и чужих мыслей, и война для него – любимая работа, поэтому и пацифичный поворот событий вызвал у него безоговорочный протест, никак не допускающий вариативности в его полковничьей философии. А что наш профессор Покровский? Ведь и для него павианы – работа? В отличие от полковника Покровский готов пойти (немного) дальше, глубже: он задумывается о чём-то вечном и гуманном. Казалось бы, к чему тут вообще полковник? Разные ведь проблемы. Однако одинаково глобальные и одинаково важные проблемы нашей загадочной цивилизации. И оба героя пытаются найти выход из тупика, профессор (на то он и профессор) действительно пытается, а вышколенный полковник (на то она и армия) не особо напрягает извилины, а всего лишь беснуется (да простят меня все полковники).
   Только вот станет ли Покровский бороться за «вечное и доброе» с жёсткой реальностью? Придумает ли, подобно Преображенскому, «обратный ход»?
   Но уже то прорыв, что профессор умудрился догадаться: павианы всё понимают, чувствуют и даже плачут! Настоящее открытие, достойное лучших традиций гуманизма и справедливости:
    «Это наш Мир! Всеобщий! Всех вместе и каждого из нас в отдельности...»
   
   
    «Ой-йой-ой!.. Какой же я дурак, какой же дурак… К счастью ещё есть время всё исправить!»
   Неужели придумал?
   Очевидно, что профессор понял ценность веры в близость счастья. Очевидно, что он в чем-то раскаивается. Но в чем именно? И что, как он собирается исправлять? А вдруг оказывается, он «успел внедрить в программу Морквина вирус». Как, когда же? Очевидно, вот здесь: «Нужно запереться, так я выиграю пару минут. Но эти пару минут в тысячу раз длиннее и больше тех суток, которые я провёл здесь» .
   
   И вдруг – новый поворот.
   
    «...появились двое парней с лицами точь-в-точь как у павианов. Они засунули Покровского в смирительную рубашку и поволокли в какую-то машину. Он сопротивлялся и клялся в том, что не состоит в сговоре с обезьянами, и даже не знает их языка, только врачи почему-то не поверили ему» .
   Честное слово, не понимаю.
   Что за светопреставление началось? Почему мчится охрана? Почему с лицами павианов? Кто и почему решил, что Покровский в сговоре? В каком именно сговоре, разве павианы как-то сопротивлялись, готовили заговор? Что такого могло быть в мыслях Покровского, чтобы – смирительную рубашку? Ага, он размышлял, как помочь павианам. А разве в нём был чип, считывающий мысли? Кто вообще за ним следил?!
   Какой-то секрет в блокноте с карандашом? Чего это карандаш сломался в самый кульминационный момент, когда некая догадка-разгадка была так близка? Чего это профессор перемигивался с директором? Что это вообще за способ искать решение, записывая ход мыслей таким странным образом? Может, это продиктовано некой встроенной в профессора программой?..
   Нет, так нельзя. Все мои домыслы – это лишь домыслы, а прямых намёков на причины происходящего в тексте не нахожу. Поэтому в том месте, где парни хватают профессора, лично у меня случилось выпадение значительного смыслового звена.
   
   Ну... а в целом-то Покровский молодец, нашёл компромисс. Чипы без внешнего управления, на автономной работе сидящего в них вируса – круто. Еще круче то, что павианы могут сами ими управлять «и теперь они способны усилием воли регулировать деятельность собственного мозга». Случился таки прекрасный инсайт у профессора, которого он ждал. И случился добрый сказочный финал у рассказа. ))
   
   
   Герои, более мелкие и менее значительные, но тоже важные для понимания концепции рассказа.
   
   Директор питомника
   
   Первое знакомство сразу не располагает к персонажу, переводя того в разряд отрицательных:
    «пришёл в бешенство, поскольку лакомство за выполненную работу давалось сверх нормы рациона павианов»
   Эффект от знакомства тут же усилен автором, чтобы у читателя не оставалось сомнений в модели директорского мировосприятия:
    «стоимость выполняемых павианами работ с лихвой покрывала стоимость бонусного леденца. Но сам факт того, что вкусняшка эта давался сверх тщательно выверенной нормы, не давал спокойно заснуть директору»
   Итак, что же нам даёт этот безымянный, безликий, но определенно корыстный и пронырливый персонаж? Вероятно, оно дает понимание, чьими и какими руками вершатся судьбы популяций или даже цивилизаций (Хотя «Какая к бесу у них может быть цивилизация» ).
   
    «Этот прохвост всё ловит налету»
   А иначе он вряд ли усидел бы в директорском кресле. Да и не произошло бы дальнейшего:
    «Директор довольно потирает руки — ещё бы, теперь он стал видным политиком»
   Что тут ещё сказать – в точку попал автор этим персонажем. И не нужно ему ни имени, ни внешности – какая разница, если они все – примерно такие? Хотя бывают, наверное, и среди «видных политиков» исключения. Но о таком, возможно, будет отдельный рассказ, и у такого будет имя и другие человеческие качества, помимо представленных здесь. А нашему персонажу – достаточно.
   
   
   Морквин
   
   Еще один безликий, при этом весьма несимпатичный герой-участник из компании вершителей судьбы павианов. О нем мы узнаём лишь из мыслей Покровского, а мысли эти все как одна нелестные:
   
    «этот мерзавец Морквин. Проклятый бездарь и плагиатор! Ворюга!»
   
    «задание питомника перехватил этот выскочка Морквин. Только его извращённый ум мог придумать эти микролезвия…»
   
   «учёный с сомнительной репутацией»

   
   предсмертные муки павианов «превратили в новое шоу» , а Морквин же
    «потирал руки, предвкушая барыши за поставку очередной партии микролезвий»
   
   «в истерике Морквин и позвонил Покровскому прям среди ночи в другую галактику»
   
   «Устройство, известное теперь как коврик Морквина — моя идея! Только этот ворюга, и не обмолвился нигде, о моей причастности к возникновению этого приспособления»
   
   «этот псевдогений и тут исхитрился - внёс предложение чипировать павианов»
   
   «Болван»
   
    «Если б я только мог представить, чем обернётся вмешательство Морквина для цивилизации павианов»
   
   «исхитрился - внёс предложение чипировать павианов»

   
   То есть, судьба цивилизации, считает автор, вполне может зависеть от действий какой-нибудь случайной бездушной выскочки, имеющей склонность к воровству и истерикам.
   
   
   Ещё мне кажется важным сказать о герое, упомянутом буквально два-три раза и вскользь: толпа зевак.
   
    «зевающих посетителей»
   «всё было зевакам в новинку, всё казалось интересным».
   «ступить было негде от обилия посетителей, среди которых, к слову, добрая половина была инопланетных, иногаллактических».
   «Смотреть на то, как «Венок» косит стаю павианов съезжалась тьма народа».
   «от работы павианы отказывались, поток туристов иссяк»

   Как видно, этому герою рассказа отведена очень конкретная роль, ведь с его помощью показано: всем плевать на артистов, лишь бы шоу оставалось интересным. А буквально сказано следующее: «Люди, на вас всем – плевать, заботьтесь о себе сами и не ждите, что какие-нибудь инопланетные зеваки станут вам помогать! Они с удовольствием посмотрят «реалити-шоу» с вашей гибелью, но не кинутся решать ваши проблемы».
   
   
   Резюме
   
   Мне любопытно разгадывать загадки, если они содержат некую идею. Идея в нашем рассказе есть, вне всякого сомнения, и она точно не скучная. Однако... Охотно допускаю, что поняла что-то совершенно не так, как задумывал автор. Но читатель или рецензент имеет на это безусловное право, а вот чья в неверном истолковании вина – автора или читателя – это решать автору.
   
   Итак, в рассказе автор поднимает острую и актуальную проблему сообщества землян. Проблема настолько глобальна, что даже немного пугает этой своей глобальностью. Насколько же полно и достоверно раскрывается в рассказе эта проблема? Собственно, во всей красе и без прикрас, если убрать сцену с хватанием и заточением профессора. Её я просто не поняла, прошу простить.
   
   Насколько раскрытие всколыхнуло в читателе возмущение и побудило желание вскочить и побежать решать эту проблему, неся в мир гармонию и справедливость? Хм, пожалуй, есть немного. Какой же выход предлагает сам автор? Что делать, к каким идеалам стремиться после прочтения?
   
    «А павианам я благодарен, я не зря потратил на них столько своего времени. Взамен они подарили мне нечто большее. Они подарили мне вечность!»
   Не очень поняла, какую именно вечность имеет в виду автор. Но абзац патетично красивый и слегка интригующий. ))
   
   Прозвучало сразу несколько значимых финальных аккордов, сложенных из разнотональных и разнозвучащих ноток всей этой невероятной истории.
   
   Первый аккорд. Так каков же «этот естественный путь» и можно ли к нему вернуться? Судя по всему, однажды грубо вмешавшись в природный процесс, вряд ли получится обойтись без специального хитровыдуманного вируса. После прочтения рассказа мы должны бы задуматься и о том, что... не надо было вмешиваться?
   
   Второй аккорд. « Провались я на месте, да она же видит то же самое, что вижу я! Всё, что вижу я. Они понимают, догадываются, что с ними происходит! Потому-то она и не может сдержать слёз!»
   Здесь, возможно, автор уже напрямую, не скрывая намерений, обращается к читателю:
   Люди, а вы – понимаете, что с вами происходит? Почему же не плачете?
   
   Третий аккорд. Похоже, планета, на которую предлагается посмотреть в финале – наша родная Земля. Отчего же автор сомневается, что всем удастся её рассмотреть? «Точно не знаю получится ли у вас разглядеть её с вашего-то угла обзора…» А потому, что всё зависит от «угла обзора». Значит, вот оно, то самое, к чему склоняет нас автор своим рассказом: посмотрите же на свою планету под правильным углом, обитатели! Во-первых, увидьте же, наконец, что происходит! Во-вторых, «чуть ниже хвоста созвездия Большой Медведицы» – это, конечно, о том, что смотреть надо не только у себя под носом, а разглядывать лучше в масштабах большой Вселенной, тогда и «угол обзора», возможно, поменяется.
   По-моему, финал что надо. Обобщающий, намекающий, предостерегающий.
   
   
   Есть несколько сюжетных моментов, оставшихся для меня мутными:
   
   Кто и почему подозревал профессора в сговоре с обезьянами. Просто абсолютный провал в сюжетной линии.
   
    «Покровский ещё раз глянул на экран и тот от взгляда старика будто попятился, словно живой. Хотя моноблок и так чудом держался на столе, в попытке освободить как можно больше полезного пространства для Покровского, он уцепился коротенькой ножкой за самый край и балансировал между жизнью и смертью» .
   Показалось странным, что моноблок балансирует «между жизнью и смертью», а Покровский спокойно продолжает размышления, а не бросается спасать моноблок. Но – фантастика так уж фантастика, мало ли, какие у них там моноблоки и что они вообще такое...
   
   «От идиотов я избавился навсегда. Уж здесь-то их тупость не будет докучать мне» .
   Это о Морквине и директоре питомника? Но директор не идиот, он ведь «сразу смекнул, этот прохвост всё ловит налету», еще и «принёс мне кучу самозатачивающихся карандашей и свежие вести о моих павиашках». От каких идиотов профессор избавился, неясно.
   
   Так блох или вшей выбирали друг у друга павианы? Зачем упомянуты оба варианта паразитов?
   
   Показалось интересным: нации приравнялись к подвидам гуманоидов ( «организация объединённых наций, тьфу ты чёрт… Организация Объединённых Подвидов Гуманоидов» ).
   
   
   Немножко о технической стороне вопроса
   
   Экспозиция являет собой попытку более художественного исполнения, а далее – преимущественно сухой протокольный язык, констатирующий. Вероятно, так и задумано, об этом нам говорит и название, прямо намекающее на научное описание вида. Автор не очень-то старался придерживаться одного стиля и заявленной в названии научной нотки. (Однако сама идея преподнести главных героев как представителей биологического вида показалась интересной).
   
   Текст не слишком богат живыми деталями или ёмкими языковыми удачами.
   Главное ощущение от авторской речи – не везде хватает динамики. Иногда лаконичности.
   Нельзя сказать, что язык совсем плох или слог коряв. Однако всё-таки встречаются тяжеловатые и неуклюжие фразы.
   
    «Почему оно особенное, вы сразу поймёте, если вам случится задержать на нём свой взгляд. Наверняка, вы...» – фраза утонула в местоимениях.
   
   «...в наблюдательном павильоне, под углом примыкающем к научному комплексу, упёрся в стену тот самый стол...» – не смогла представить.
   
   «всё, что проносилось тогда в его голове касательно этой темы» – шаблонные выражения.
   
    «В прошлый раз всё оказалось проще простого, эксперимент показал, что» - нагромождение авторских нестройных мыслей.
   
    «На практике, конечно, доказать этот факт было не просто. Ведь физически человек не может побывать в каждой потенциально любой из всех сложных ситуаций. Однако и опровергнуть слухи о способностях академика Покровского до сих пор не удавалось» .
   Мне, читателю, что делать с этой информацией, как применить к идее рассказа – не знаю.
   
   «...похожая на рисунок малыша, мазня. Но для Покровского это было вовсе не мазня, это была своего рода графическая запись его мыслительного процесса». – Без выделенной части ничего не изменится. Такие «лишние» фразы встречаются.
   
   И, конечно, говоря об исполнении, невозможно не отметить большое (фантастическое) количество грамматических, орфографических и пунктуационных ошибок. Но это уже совсем другая история...
   
    Евгения Валиева,
    /член Когорты Критиков проекта «Платон мне друг…»/
Сергей Постылый[20.02.2020 23:42:27]
   Потрясающе! Признаюсь честно, я не ожидал такого детального разбора. Я поражён и пытаюсь вновь обрести дар речи.
   Спасибо Евгения, вы вложили мне в руки слиток чистого золота!
   
   По некотором замечаниям:
   
   Покровский.
   В какой-то момент мне хотелось дополнить образ дополнительными деталями. Например, сказать о том, что окружающие видели в нём не живого человека, а неистощимый источник оригинальных идей. Однако весь спрос на его гениальность ограничивался узким кругом меркантильных интересов отдельных личностей и относительно примитивными потребностями общества. Но я (может и напрасно) отказался от этих деталей, опасаясь излишне отяжелить образ, сместить акцент рассказа.
   
   Шкура павиана.
   Не имеющая ценности, но в то же время числящаяся на балансе, была призвана показать, что с момента рождения всякий павиан «с потрохами» принадлежал конкретному питомнику и обязан был беречь свою шкуру, как вверенное ему имущество.
   
   Смирительная рубашка
   Это из-за погрома и воплей(от них ещё волки хвосты поджали)…
   
   Ещё раз спасибо. Вы указали мне на действительно слабые и провальные места.
   Ваша рецензия бесценна!
Евгения Валиева[21.02.2020 10:50:37]
   Сергей, спасибо за отклик!
   Очень рада, если не зря.
   
   А у них волки - что-то вроде срабатывающей сигнализации? :) Ну, если с воплями как-то понятно, то что с "клялся в том, что не состоит в сговоре" - это он по своей инициативе клялся или его кто-то обвинял? И что вообще за преступление такое - пошумел у себя в кабинете немного? Так уж сразу в психушку, обвинения всякие... Да ведь он и с директором в дружбе, что ж тот не вступился? Перемигивались... Как-то не идет ситуация.
   
   Ага, про шкуру стало понятно, отличная попытка намекнуть на принадлежность и зависимость. Но что-то не прочиталось у меня это, увы.
   
   Про отяжеление образа Покровского - на мой взгляд, он вышел невнятным. Возможно, какие-то существенные детали сделали бы его ярче, понятнее, чтобы не расплывался. Цельность образа ведь складывается из деталей не в последнюю очередь. Важно понять, какие лишние, утяжеляют и ничего не дают главной идее, не работают на нее, а какие наоборот. Ну, кому я рассказываю. ))
Сергей Постылый[26.02.2020 23:28:29]
   Вы правы! Покровский выглядит каким-то недоумником))) и с этим нужно бороться. Спасибо детальнейший разбор и массу полезных советов!
Ян Кауфман[20.02.2020 11:19:35]
   Заслуга автора рассказа уже в том, что он мастерски сумел заморочить головы не только самому себе, своим героям и своим читателям, но и критикам Платона.
   В восхищении от всех!
Сергей Постылый[20.02.2020 23:47:39]
   Спасибо, Ян! Да, критики выше всяких похвал!
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта