В ожидании зимней таинственной ночи, я, сидя неподалеку от потрескивающей поленьями печки и играя с котом, не давал покоя бабушке Аннет расспросами:

- Долго еще? Может, не настанет?

- Настанет, ты не беспокойся, - обнадежила она меня, стуча спицами.

Бабушка скоро цепляла петельку за петелькой, накидывала длинную мохеровую нить, идущую от клубка. Клубок дергался, привлекал внимание кота.

- Что я тебе рассказывала про Бога, распятого на кресте, помнишь? – спросила она, и во мне зажглось необычное чувство радости, ведь я всё знал и помнил!

– Именно в эту ночь он и родился, – сказала она, и отсвет от печного огня заиграл в её седых волосах. – По правилам, мы сейчас должны быть в церкви и зажигать свечи, но ничего, что мы не там. Вот крест, я перед ним зажгу свечу, и научу тебя обращаться к Богу! – И она попросила прочесть «Отче Наш».

 

Я громко завел:

«Отче наш,

Иже еси на небесех!

Да святится имя Твое,

Да приидет Царствие Твое,

Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь.

И остави нам долги наша,

Яко же и мы оставляем должником нашим.

И не введи нас во искушение,

Но избави нас от лукаваго.

Ибо Твоё есть Царство,

И сила и слава во веки.

Аминь».

 

И свечное пламя горело ярко-ярко, колыхалось, потрескивая, вытянутым сердечком огонька перед иконами.

А бабушка опять села у печи и, продолжая вязать, сказала:

– Рождество сегодня, ангелы спускаются на землю и заглядывают ко всем в семьи.

– Интересно, откуда они прилетают?

– С небес!

– А какие они?

– Обычные, – спокойным голосом отвечала она.

– Тогда как же они летают?!

– С благословения Господнего. Прилетят, благословят людей и улетят.

 

Затем бабушка готовила меня ко сну.

Я хотел, чтобы кот спал бы со мной, но старушка все не оставляла его мне.

– Тогда расскажи мне историю о том, что ослы не плачут. Все равно я еще не собираюсь спать, я должен ангелов посмотреть, – говорил я оживленный.

– Вообще, осел очень вынослив. Всю жизнь он трудится неустанно, – начинала она, и так неожиданно я оказывался в таинственном ночном мире, где я ничего не понимал...

 

И вот сейчас, четверть века спустя, я чуть ли не бьюсь об стол головой, стараясь написать все так, как она говорила, но все не выходит. Все же я постараюсь, деваться некуда.

Была спокойная ночь.

Звездное небо наполнялось светящимися сами по себе ангелами, и была тишина, освещенная своей добротой, нежностью любовью.

Только хлев освещался светом. Там рожала красивая женщина, и одни коровы, жующие сено, слышали ее крик.

 

– Какие коровы, бабушка?

– Коровы, которые жевали траву и только на крик той женщины прекращали жевать. Понял? – спрашивала она меня.

– Какие смешные коровы, хи-хи!

– Осел, который приведший сюда эту женщину, стоял и смотрел на роженицу большими грустными глазами, а на лбу у него было белое пятно, как у осла твоего деда.

Было понятно...

– А что же потом, бабушка?

– Хозяин насыпал ослу траву, но тот не ел, а все смотрел на измученную роженицу, будто пытаясь уменьшить ее боль.

Там же крутился и озадаченный муж роженицы, но никак не мог помочь жене...

Потом, когда она родила, тамошние пастухи пришли воздать благодать. Тот добрый человек по просьбе гостей осветил личико новорожденного, и именно в этот момент появились влажные от слез глаза осла, – как-будто он плакал от радости, так показалось одному из пастухов; а на самом же деле, правда, слезы катились из глаз, и мочили внизу примятую траву.

Да, плакал выносливый, трудолюбивый осел. Обливался слезами длинноухий, и все же другой, необычный – странно радовавшийся осел Господа.

 

И ночью я видел светящегося по себе ангела Господа Бога, который сидел на этом плакавшем осле, они летели в мою сторону для благословения, и во сне я слышал мурлыканье моего кота, обычно прокрадывавшегося в мою теплую постель. А утром меня будил возглас бабушки:

– Пошел прочь! – гнавшую кота из моей постели.

Я уже хныкал – опять проспал ангела.

– Был, - говорила она. – Провел тебе по голове рукой и улетел...

 

Этой радости мне хватило на несколько дней, я даже не умывался, не расчесывал свои волнистые волосы, думал, что след, оставленный ангелом этим, исчезнет, и, что скрывать, я даже крутился неподалеку от осла своего деда, хотя боялся подойти близко – меня наставляли:

– Берегись, чтобы копытом не дал тебе!

Все-таки мне было интересно, а прослезился бы и этот осел, если б он тоже увидел рожавшую Святую деву Марию и ее новорожденного, – часто думал я.