Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.

Просмотр произведения в рамках конкурса(проекта):

Конкурс Международного фестиваля "Вся Королевская рать-2020", посвящённого 15-летию Международного Союза писателей "Новый Современник"

Номинация: Малая проза

Все произведения

Произведение
Жанр: Просто о жизниАвтор: Михаил Алексеев
Объем: 21599 [ символов ]
Мой "Рембрандт на вынос в баню"
Мой «Рембрандт на вынос в баню»
 
Я родился очень талантливым мальчиком. Но одновременно, думаю, был сексуально озабочен с ранних лет. Поэтому с с возрастом попытался докопаться до истины, почему до дрожи в ногах стал любителем женского тела.
Моё детство прошло в тридцатипятиметровой комнате в очень населённой коммуналке старинного дома на втором этаже. Две лестницы – парадная и чёрная – выходили во двор-колодец в разных сторонах. Оттуда в исторический центр выводила старинная арка с кованной решёткой огромных ворот. И, пройдя через её небольшую пешеходную дверь, сразу же попадаешь на Невский проспект недалеко от Казанского собора.
Когда я появился на свет, папе удалось добиться внесение в жилищный ордер в исполкоме ничейную кладовку в квартире.
И, как я сообразил потом, эта несчастное помещение восьми квадратных метров, которое не стоило доброго слова, вызывало жуткую зависть многих соседей пятиэтажного дома. Мол, у всех по небольшой комнате в коммуналки, а у еврея-врача к огромным хоромам прибавилась ещё и спаленка.
Там даже не было полноценного окна. Почти под потолком небольшое слуховое окошко с одним стеклом пятьдесят на пятьдесят сантиметров. Да и то его когда-то закрасили белой краской.
Я потом, годам к пяти своей жизни, сообразил, зачем его замазали белой цинковой краской. А до этого это вызывало у меня жуткое раздражение, что мало света проходило внутрь.
Дело в том, что раньше, когда дедушка Ленин был не старше меня, здесь проживал со слов моей молодящейся бабушки Розы богатый мануфактурщик Фома Ильич.
В восьмиметровой комнатке он хранил на больших стеллажных полках рулоны шерстяных тканей.
Фома давно сбежал за границу, когда Владимир Ильич Ленин повзрослел и силой захватил власть в стране, а стеллажи остались нетронутыми с тех пор. Мой папа Роберт Абрамович решил не рушить такое добротное сооружение, хотя оно отнимало значительную часть площади.
Во-первых, на них можно хранить разный хлам. Тем самым освободились лишние квадратные метры в основной комнате, где, кроме меня, проживали папа, элегантная и модная мама Света, музыкальная бабушка Роза и вечно недовольный дедушка Адам.
Во-вторых, папа работал гинекологом в соседней поликлинике. Это тонкая и творческая работа, поэтому он понятия не имел, как обращаться с молотком и ножовкой. Я не помню, чтобы мой отец что-то мастерил в доме. Всё делал по просьбе мамы коренастый сосед по квартире, сантехник Семён, между своими запоями, которые частенько начинались после выполнения её заказа. Он получал в благодарность рубль-другой от женщины на трудовую мозолистую ладонь.
Папа видел какими влюбленными глазами смотрел сантехник на тонкую, как берёзка, маму, но не ревновал к нему. Он больше волновался, что красивая преподаватель литературы в институте Лесгафта целые дни проводила среди бывших спортсменов других кафедр. Он требовал, чтобы мама шла за девочкой на капустное поле.
Ещё мой папа убеждал всех, что жену Свету получил в нагрузку к курортной путёвке в Сочи. Мама там жила недалеко от моря и отлично плавала.
Она вытащила моего папу, когда того накрыла прибрежная волна и потащила горожанина в море. Мужчина и женщина познакомились на берегу. С тех пор не расставались никогда.
Я не понимал таких тонких разговоров.
Итак, папа не вешал картины в квартире сам, но вот женщин принимал частенько на дому. Для этого в углу большой комнаты стоял кожаный топчан с приспособлением для ног, которое легко снималось и хранилось отдельно за шкафом. Я точно знал для чего оно, потому что видел не раз, как пациентки папы забрасывали ноги на такие же в поликлинике по месту его работы. Об этом расскажу позже.
Комнатку со стеллажами папа назвал Кельей. Когда я сильно досаждал семье, неадекватным поведением с их точки зрения, Адам Робертович отправлял меня в Келью.
– Иди, Николя, туда, порисуй и остуди свой юный пыл делом.
Я с удовольствием уходил в заточение.
Дедушка перетащил туда всё свое, как он говорил часто, наследство. Множество новеньких простыней, вафельных полотенец, несколько коробок земляничное мыла и даже упаковку одеколона «Шипр».
Это я потом сообразил – откуда дедушкино наследство. Ведь он всегда мне говорил, что работал в закрытом институте узкого направления.
Потом я узнал, что дедушка отработал пятьдесят лет заведующим общественной бани на правом берегу недалеко от Невского рынка.
У меня открылся талант художника с годовалого возраста. Я ползал по комнате и рисовал цветными карандашами на стенках всё, что видел. У меня, видимо, был хороший глазомер и чувство пространства, поэтому моя мазня вызывала восхищение.
– Видишь, как точно изобразил нашу соседку Риммочку. У неё на щеке такая же родинка, пухлые губки и.., – говорила бабушка и замолкала под укоряющим взглядом глаз стального цвета мужа Адама Робертовича.
Меня интересовало, что верно изобразил я ещё у молодой и разбитной соседки Риммы, но бабуля смолкала и уходила на кухню. Только потом я докопался до девичьих прелестей, о которых не говорили при мне.
Когда мне в руки попал химический карандаш, и я оценил по достоинству его славные качества не смываться и оставаться вечно на импровизированных полотнах, то берёг его для ответственных рисунков, хранил, как важный объект, за семью печатями в особом тайном месте, чтобы не отобрали родители.
Постепенно из своих комнат я перешагнул с возрастом по праву с элементарном набором юного художника в общий коридор, совместную кухню, ванну, оба туалета, и творил каждый день, что-нибудь новенькое.
Меня мама стала одевать, как настоящего художника, в толстовку с бабочкой и надевала беретик на голову.
Никто в квартире не возражал против моей страсти к живописи. Потому что стены не клеились и не красились с дореволюционных времен. Мои рисунки даже оживляли серый интерьер постылой коммуналки.
Второй талант у меня открылся, когда научился говорить более-менее внятно. С тех пор у меня закрывался рот только тогда, когда рисовал.
Моя семья предположила, что помимо художества, стану известным писателем.
– Мировой художник и писатель с большой буквы Николя Блуменколь, – говорил гордо Адам Робертович, и его благородное морщинистое лицо разглаживалось и становилось, как моя попка.
Мне это было пока, как до туалетной лампочки в сорок ватт, не больше, как требовал там вкручивать старший по квартире бывший ювелир Борис М.
Меня больше беспокоило, что топчан для осмотра женщин перекочевал в маленькую комнату. А подножное устройство разместилось на одном из стеллажей. Но моё законное место на полке под окном не заставлялось хламом. Поэтому я не стал особо скандалить. Взрослые знали, что здесь я провожу время в раздумьях часто.
Вскоре я прокопал в густой краске на стекле дырочку с трёхкопеечную монетку. И удивился, что отсюда хорошо просматривался дворик дома. Затем я обратил внимания, что почти сразу за Кельей стена под прямым углом уходит вправо метров на пять и снова продолжалась, как было до этого. То есть образовался выступ с одним большим окном. Мне стало жутко интересно, кто жил за ним. Как оказалось, это была комната соседки Риммы.
Мне видна была лишь её кровать в углу. Ничего интересного больше. Когда девушка ложилась спать, меня загоняли родители ещё раньше в постель. Да мне было безразлично тогда, что происходило с ней. Я ещё не созрел для женщин.
Однажды я забрёл в ванную комнату, где хотел акрилом разрисовать кафель цветочками. В голове созрел оригинальный орнамент из полевых ромашек.
Они напоминали мне мою легкую и воздушную мамочку. По проекту над ухоженной головкой светловолосой женщины среди цветов кружатся белоснежные бабочки.
В ванной оказалась под душем Римма. Она стояла спиной за полупрозрачной занавеской. Я рассматривал контуры молодой женщины и прикидывал, как художник пропорции её фигуры.
У меня получалось, что объём по линии бёдер у неё намного больше линии плеч. Грудь я не видел, но под её блузкой замечал раньше выпуклость, словно там два небольших резиновых мяча. А вчера буквально я изучал фигуру своего папы. У него плечи были намного шире бёдер. Это важное наблюдение для художника.
Я бывал с мамой под душем. Она была гармоничнее и пропорциональное сложена, чем соседка Римма. Хотя были одного возраста.
Я решил внимательнее рассмотреть тело соседки сейчас. Она, очевидно, не ожидала, что дверь не закрыла и к ней нагрянул важный гость.
– Ты, что хотел, Николь? – испуганно спросила девушка, когда я отодвинул штору. Она не поворачивалась ко мне, стояла, как истукан, спиной. На белой попе женщины я рассмотрел на правой половине родинку в виде сердечка.
– Повернись ко мне, – попросил я в творческом порыве. – Я хочу увидеть всю тебя, чтобы нарисовать твой портрет с натуры.
– Я польщена, конечно, но мне нужно помыть Моню. И я бы не хотела, чтобы такой тонкий художник увидел и запечатлел её в мельчайших деталях.
– Хорошо, тётя Римма. Я в следующий раз зайду, – я был вежливый мальчик из интеллигентной семьи, поэтому ушёл из ванны, чтобы Римма могла помыть девочку.
– Буду рада увидеть лет через двадцать, – уловил я её смех в спину.
Возле ванной комнаты не ждала никакая Моня. И я решил, что Римма соврала мне, как часто так делали все взрослые, чтобы побыть одним. Я её прекрасно понимал, сам иногда стремился к покою.
Уже через день я добрался до комнаты Семёна. Невысокий мужчина побывал на войне, как рассказывала мне мама, и там потерял один глаз. Вернее, глаз уцелел после ранения, но ослеп и стал белым. Сантехник всегда ходил в тельняшке и сером пиджаке сверху.
Семён затеял ремонт в комнате. Он не клеил обои, как все, а красил стены масляной краской из своей жилконторы, но впал в запой, когда по просьбе мамы передвинул рояль из комнаты в общий просторный холл рядом с входной дверью.
Семья ждала пополнение и наплыв гостей, как сообщила в тот день мне бабушка со счастливым блеском во взгляде добрых глаз.
Так вот Семён спал на диване пьяный в стельку или сосиску, как говорил часто Адам Робертович. Мне было это, как до того тазика, который висел в коридоре и мешал всем, но никто не признавался чей он. Главное, что малярный инструмент лежал на полу на газете. А это новое познание малярного искусства. Одна стена окрашена была только на половину. И я решил помочь доброму соседу, но красить просто так, стало скучно. Я решил выбрать натуру, но кругом стояли лишь бутылки, ничего подходящего не нашёл для картины. Ну и изобразил винную тару самой маленькой кистью зелёными, синими и коричневыми красками по всей стене от пола в мой рост. Опорожненное Семёном стекло пускало радостные искорки под лучами солнца.
Увлёкшись работой, я не заметил, что сантехник сел на диване и, прицелившись одним зрячим мутным от вина глазом, как в прицел карабина, с понятием рассматривал меня и моё творчество.
Он деликатно кашлянул пару раз, как делали в большом туалете все наши жильцы квартиры, когда кто-то сорвал в спешке крючок на двери, и я живо обернулся.
– Это я вижу каждый день, Коля, а вот нарисуй лучше мне какую-никакую бабенцию на стене, – предложил он. – И я озолочу тебя
– Какую?
– Такую! – сантехник энергично тряхнул обеими руками возле своей узкой груди, сухеньких бёдер и кривых ног, – У-ух, у-ух и это набок!
После этого он облизал влажные губы и трупом рухнул на диван снова. В прокуренной комнате раздался храп.
Мне было непонятно, что он имел ввиду, но я крепко запомнил его просьбу.
Ещё должен рассказать, что бабушка Роза решила обучить меня игре на фортепиано. Она преподавала в музыкальной школе сольфеджио всю жизнь и замечательно играла на этом инструменте.
Чёрное фортепиано стояло в большой комнате. Ещё до моего рождения в семье жила кошка Муся. Последний год от старости бедное животное не могло найти своего лотка. Часто ходило по надобности за рояль. Бабушка, конечно, убирала за ней, мыла с мылом паркет, но запах остался навсегда.
Когда меня посадили за инструмент, то мне бросился в нос этот отвратительный запах. Я с трудом высиживал положенное на урок время. Потом стал специально не попадать мелодию в ноты.
Бабушка к моему удовольствию и своему раздражению забраковала мои музыкальные способности и сказала:
– Не подходи больше к инструменту, Николя. Оно не выдержит такой лажи. Жаль, но ты не в меня получился на этом скудном свете.
Я кивнул, больше не пытался играть никогда, а сольфеджио осталось в памяти и ассоциировалось с мерзким запахом старой немощной Муськи. А все мои в последствии подруги по жизни не были дружны с фортепиано, дули только в дудочки или играли нервах.
Вскоре мама уехала на скорой помощи на капустное поле. Туда аист понёс срочно девочку. Дело было к золотой осени, я вполне поверил этому, ждал свою маму домой.
Папе не дали обещанных и желанных отгулов – в поликлинике была, как всегда, «запарка» с беременными женщинами, а бабушка с дедушкой уехали на три дня хоронить кума в Пскове.
Папа стал таскать меня на работу. У него не было медсестры в кабинете, тоже отправилась на тоже поле, что и моя мамочка, только к другому аисту. Гинеколог согласился заменять медсестру за полставки сам.
Он посадил меня на её место. Оно было закрыто надёжно от пациенток ширмами с двух сторон. На стол были положен альбом для рисования, карандаши и даже акварельные краски со стаканчиком воды.
– Отсюда никуда, сынок! – сказал папа. – Это временно всё. Пока дедушка с бабушкой не вернутся, а там и мама приспеет с сестрёнкой. Хорошо?
– Хорошо, папа, – серьёзно ответил я и сидел за ширмами, как пугливый мышонок. Сначала рисовал много, потом рассматривал лепной потолок. Скучно. Потом стал водить пальцем по раме ширмы и заметил выпирающий сучок. Я надавил на него – не идёт. Тогда подцепил ногтями и потянул. Он, к моему удовольствию, вытянулся и остался в руке. Я испугался сначала, что сломал стенку. Потом заглянул от любопытство в дырочку. Там лежала в кресле женщина, закинув ноги на такие же желобки, которые лежали дома за шкафом. Папа спиной закрывал детали. Я хотел уже оторваться от наблюдения, но вдруг папа на стуле отъехал к какому-то прибору. Мне открылся полный обзор. Я с интересом запоминал все мелочи, чтобы нарисовать потом Семёну. Он же не зря махал обеими руками так энергично на разном уровне своей фигуры.
На папиной работе в перерывах от художественного творчества в альбоме я увидел столько женщин, сколько потом не рассматривал никогда в жизни.
Папа не замечал моей теоретической подготовки. Я успевал вовремя закрыть сучком интересное обозрение.
Это особо не отразилось на моей психики. Мал был, но запомнил всё в деталях, чтобы потом применить на практике.
В семье появилась девочка Люда. Я был рад сестрёнке, но она забрала всё свободное время у мамы.
На ноябрьские праздники приехали гости к нам. Эдуард Адамович пожаловал с молодой женой Валей. Это родной брат папы и, не смотря, что младше его, был в браке третий раз.
– Ходок ещё тот, – с горечью обронила как-то случайно при мне справедливый Адам Робертович.
Я не понял этого осуждающего тона дедушки, и любил своего дядю, как всегда.
И всегда удивлялся, что у младшего брат папы на голове мало волос. Огромная и загорелая лысина со лба и до затылка.
Когда я спросил дядю Эдуарда об этом, то он со смехом сказал, что потерял на чужих подушках.
Я не понял, как это, но кивнул, чем вызвал ещё весёлый дядюшкин смех.
Он работал зубным техником в Москве. Там ему досталась небольшая комната в коммуналке от умершей моей бабушки по линии мамы. Так решила семья, чтобы ему отдать площадь в самой Москве. И от греха подальше отдалить «ходока» от моей красивой мамы.
Так вот с приездом моего живого, как ртутный шарик, дяди в доме поднималась кутерьма и настоящий праздник.
Эдуард любил душевные застолья, народные песни, лихие пляски. Он много шутил и рассказывал множество анекдотов.
В маленькую комнатку поставили раскладушку рядом с топчаном. Папа повёл молодых гостей, чтобы показать место их ночлега. Я ничего не имел против и попёрся за ними вслед.
Эдуард оглядел помещение, затем, кивнув на потертый топчан, лукаво спросил:
– А запчасти, где лежат?
– Здесь! – бросился я на помощь любимому человеку и указал на стеллаж.
– Зачем? – испугалась черноволосая Валя одновременно с моим возгласом.
– Без паники на Титанике, – со смехом успокоил Эдуард жену. – Я к слову брякнул. Если висит ружье на стене, то оно выстрелит непременно. Классика!
Я это запомнил тоже для себя.
Праздник провели взрослые с размахом за столом. На следующий день дядя Эдуард заболел и не пошёл на прогулку в Летний сад. Он лежал на топчане и постанывал вполголоса до обеда.
Я остался с бабулей на кухне, помогал перемывать посуду.
Мама с коляской, папа, дедушка и Валя отправились в город и обещали вернуться к четырём часам.
Ровно через час после их ухода я услышал протяжный и странный стон Риммы. Бабушка схватилась за голову и, качая головой, сказала:
– Иди в Келью, внучок, порисуй там.
– А что это с ней? – спросил я.
– Репетирует она, не обращай внимания.
– Артистка? – мои глаза стали, как блюдца от чайного сервиза «Мадонна».
– Ну вроде того, солирует каждый день возле «Дома офицеров?
И столько скорби было в голосе моей бабушки, что я беспрекословно отправился в маленькую комнату. Дяди не было на топчане.
«В туалете, наверное, он жаловался на живот тоже», – подумал я и забрался к окошку. Мне было любопытно, что репетирует соседка. Почему бабулю стала нервная такая.
Я припал к дыре в краске на стекле. Голая Римма лежала на кровати. Рядом с ней находился без одежды мой дядя Эдуард. Это меня озадачило сильно. Я хотел бежать к бабушке, чтобы рассказать, что увидел, но разум победил над порывом. Ведь я лишусь секретного места для наблюдения за двором.
Когда я заглянул ещё раз в дырочку, то увидел Римму с согнутыми и раскинутыми коленями. На ней лежал Эдуард. Картинка, как у папы на работе женщины на осмотре, только сверху ещё мой дядя. Его надёжно удерживала руками актриса Римма. Я хорошо рассмотрел ракурс этого кусочка спектакля. Он мне особо не понравился, и я сел к столу, стал рисовать легковые машины.
Римма больше не кричала, а дядя вернулся в комнату и стал «умирать» на топчане дальше.
На следующий день я почувствовал какой-то разлад в нашем семействе. Папа резко высказал что-то брату. Тот надулся, как индюк, как бы не понимая, как его вычислили с репетицией у Риммы. Сама соседка уехала из дома куда-то на спектакль. Дедушка ходил мрачнее тучи. Бабушка плакала в беленький платочек незаметно. А Валя всё принимала на свой счёт и просила мужа уехать в Москву. Ей показалось, что она не пришлась по душе родне мужа.
Один я искренне поддерживал своего дядю и пообещал нарисовать ему красивый портрет.
– Какой, – спросил благодарный мужчина.
Я стал перед ним и энергично показал руками, как Семён когда-то: – У-ух, у-ух и это набок!
Все остолбенели сначала. Потом грохнул смех. Бабушка ахнула испуганно, дедушка изумленно крякнул, папа легкомысленно присвистнул, молоденькая Валя непонимающе вытаращила глаза, а огорчённая мама увела меня на кухню и прочла целую лекцию о том, что можно и нельзя говорить детям никогда на свете.
Я охотно заверил, что буду думать впредь прежде, чем говорить чушь.
Дядя махнул рукой на всех, кроме меня, как мне показалось, и отправился по старым связям в город по бывшим друзьям-товарищам.
Он вернулся под утро очень пьяный. Мужчина лёг спать на топчан. Валя ушла из комнаты к бабушке Розе. Потом взрослые принялись завтракать, а я отпросился у папы в Келью, чтобы порисовать немного.
У меня созрел план. Мне пришло в голову изобразить, что просил Семён, чтобы всем понятно было, кто такая Моня и у-ух. Я нагляделся достаточно, чтобы созрел сюжет.
Вытащив химический карандаш, я подошёл к дядюшке и принялся рисовать на его лысине картину. Он проснётся, взглянет в зеркало, вскрикнет:
– У-ух! Это то, племяш, что мне надо!
Когда закончил сюжет, то пожалел, что Римма с растопыренными ногами лежит на спине, обхватив руками мужчину. Ведь с той стороны я видел красивую родинку на попе.
– Ничего страшного, – сказал я себе. – Главное, что она есть.
И пририсовал большое сердечко на лысине рядом с композицией из тел. Затем спрятал карандаш. Ещё раз оценил работу и отправился в большую комнату к своим родным.
К обеду в комнатку зашла бабушка, чтобы проведать сына. Через минуту она выскочила оттуда пулькой и позвала на кухню мужа. Адам Робертович перехватил в коридоре старшего сына.
Втроём отправились к спящему Эдуарду. Там рассматривали картину и думали, что делать теперь с этим. Просто так химический карандаш не отойдёт, а ходить с этим мотивом – курам на смех. Валентину не ставили в известность.
Взрослые так долго рассматривали по очереди картину, что проснулся виновник переполоха. Эдуард поглядел на всех и спросил:
– Ну говорите, что там? Ветрянка или краснуха? А то лысина чешется так, что в туалет хочется.
– Не угадал, брат, – ответил мой папа. – Там всего лишь картина «Рембрандт на вынос в баню».
Все дружно рассмеялись. Эдуард бросился к зеркалу, долго изучал моё творчество.
Потом сказал:
– А он опередил меня! Прыткая пошла молодёжь.
– Кто?
– Племяш, – сквозь слёзы от смеха сказал Эдуард и показал на сердечко. – Что теперь делать, а?
– Я же сказал, что работа сына для бани! Собирайся! – сказал Роберт Адамович.
Дяде повязали платочек. Он стал похож на пирата. Мужчины отправились в баню, где работал дедушка, смывать моё творчество.
Потом папа и мама, когда проводят гостей в Москву, будут долго искоренять из меня высокохудожественные навыки, полученные спонтанно и бесконтрольно. Я с удовольствием отправлюсь в настоящую художественную школу, но и тяга к сочинительству останется на всю жизнь тоже.
Copyright: Михаил Алексеев, 2020
Свидетельство о публикации №389722
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 17.04.2020 14:17

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта