Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: РассказАвтор: Вадим Сазонов
Объем: 29050 [ символов ]
Острова
Острова
 
Острова…!
Эти прекрасные Острова находятся… Нет! Я не буду говорить, где они находятся, я даже не приведу на этих страницах их название. Пусть это все останется в тайне. Хотя я согласен, что тайна эта весьма относительна, потому что каждый из вас, так же, как и я может случайно, а может и неслучайно, отыскать эти чудесные Острова, но все же путь к ним я вам указывать не хочу.
Как нашел их я?
Да очень просто. Наскучило мне сидеть на одном месте, наскучило заниматься изо дня в день одним и тем же, наскучило постоянно думать о том, как прожить день сегодняшний и что принесет мне день завтрашний, бросил я все это и отправился в путь, не планируя маршрута, не определяя цели. Привел меня мой путь на Острова, случайно это произошло или было определено кем-то свыше, я не знаю, но, попав сюда, не смог не начать записывать то, что видел, свидетелем чего становился сам, или о чем удавалось услышать от других.
С тех самых пор, как я нашел Острова, только становится мне туго или грустно, я сразу же отправляюсь туда, находя в этом пути великое для себя облегчение.
Но, впрочем, я отвлекся.
Острова, их восемь, располагаются довольно близко друг к другу, конечно, не настолько, чтобы их можно было соединить мостами, но достаточно, чтобы когда-то, еще очень давно, пустить между ними паром, который и по сей день перекатывает океанскую воду своими огромными, обросшими ракушками и водорослями, деревянными колесами, несмотря на все чудеса современной электроники и энергетики.
Отличаются Острова друг от друга и своей природой, и размером и, что особенно удивительно, даже климатом. Сев на паром, можно за какие-то полчаса-час перенестись из современного города, наполненного выхлопными газами и светом неоновой рекламы, в неторопливый быт и чистоту деревеньки, где автомобиль и тот есть не в каждом доме.
Познакомлю вас с одним из этих Островов.
Часть истории я расскажу, как очевидец, а часть со слов местных жителей, с которыми я довольно быстро подружился.
 
1.
Стояла осень.
Прохладный октябрьский ветерок вечерами напоминал об этом все более настойчиво, а по ночам даже начинал накрапывать дождь. Опустели океанские пляжи, разъехались курортники, с городских улиц исчезли бойкие лоточники, убрав до следующего лета свои полосатые тенты, вот-вот должен был закрыться дополнительный сезонный цех на заводе «Мороженое для всех возрастов».
Остров готовился перевести дух перед следующим приемом гостей, надо было немного прибраться и выспаться.
Но тот день выдался на удивление теплым и солнечным.
Казалось, сама природа предвещала что-то необычное и радостное, все вокруг дышало свежестью и ожиданием.
Хотя Ганн и вылез из постели, как обычно, злой и мрачный – это при его-то любви подрыхнуть и понежиться под теплым одеялом до полудня, каждый день вставать в такую рань, - но и он, поддавшись очарованию яркого дня, улыбался своему отражению в зеркальце, встроенном в приборную доску, насвистывая себе под нос какую-то веселую песенку, ведя автобус по горному серпантину, прислушиваясь к шелесту колес и детской возне за спиной.
Ганн на секунду оглянулся и посмотрел на своего любимчика, маленького Жика, которого прозвали Вертуном. Обычно мальчик с лихвой оправдывал свое прозвище, был самым озорным и подвижным. Говорят, что он успевал, идя по классу к доске, дважды выстрелить из рогатки, трех девочек дернуть за косички, толкнуть трех приятелей и трижды повернуться вокруг своей оси. Но сейчас он сидел молча и угрюмо, уперев сосредоточенный взгляд в спинку переднего сиденья. Соседи громко смеялись, рассказывали ему наперебой разные веселые истории, в основном, из жизни их деревенского пастора, но мальчик даже бровью не вел. Спор есть спор, и его надо выигрывать. Для учителей сегодня, видимо, будет трудный день – после такого долгого вынужденного простоя Вертун на уроках наверстает упущенное.
«Ну и выдержка, - подумал Ганн, - почти как у меня.»
Себя он считал молчуном и «очень сдержанным мужчиной средних лет».
Ганн был достопримечательностью всего Острова, именно не города, а всего Острова. И в этом нет ничего удивительного, его знали везде и все – он же работал водителем маленького, им самим раскрашенного, автобуса, на котором Ганн каждое утро, ни свет, ни заря, объезжал пригородные горные селения, собирая детей, и вез их в низину, на побережье, в городскую школу.
Говорят, когда-то кто-то из ребят пересказал ему всего Фенимора Купера, и с тех пор Ганн носил клетчатую рубашку, косынку на шее, широкополую шляпу и пояс с пустой кобурой. В добавление к этой красочной картине он отпустил бороду, которая росла на его маленьком сморщенном, как моченое яблоко, лице отдельными седыми кустами. С тех пор он объявил себя «молчуном» и «сдержанным мужчиной…», как настоящий житель Дикого Запада.
Когда я приехал на Остров, я некоторое время снимал комнату в домике Ганна и тогда нашел подтверждение истории с пересказом Купера. Дело в том, что у Ганна в большом кованном сундуке вместе со старым тряпьем лежали тома полного собрания сочинений писателя, и неграмотный Ганн признался мне, что давал читать эти книги детям, с условием, что они будут пересказывать ему прочитанное. В некотором смысле из-за Купера мне пришлось переехать от Ганна. Ведь все в жизни должно уравновешиваться, и напускная молчаливость моего хозяина компенсировалась его необузданной разговорчивостью во сне, а если к этому добавить, что стены в его домике были сделаны из фанеры, то становится очевидной оправданность моего переезда уже после первых бессонных ночей.
Если мир держится на трех китах, то у нашего (я долго прожил на Острове и поэтому данное слово считаю законным) города тоже были свои киты – это гостиница, школа и театр, и не потому что они были уж такими шикарными и известными, а потому что в городе больше ничего интересного не было, если не считать целебный, как говорят, источник на площади, оборудованный в виде фонтанчика.
В двух наших «китах» Ганн был завсегдатаем – в школе и в гостинице.
Скрипя тормозами, автобус останавливался у школьного крыльца, дети веселой гурьбой скрывались за дверью, а за ними, не спеша и вразвалочку, следовал Ганн. По гулким школьным коридорам он шествовал в кабинет Директора, чтобы засвидетельствовать свое почтение и сообщить, что все дети живы и здоровы, или, что кто-нибудь не приехал и по какой причине. Затем он отправлялся поздороваться с учителями: м-ром Саэлем и м-с Мердод, остальным учителям он не был представлен и поэтому обходился лишь легким кивком головы.
После этой церемонии, занимавшей не более получаса, он садился в автобус и, объехав фонтанчик с целебной водой на площади, останавливался возле гостиницы, которая находилась как раз напротив школы. Автобус он оставлял, вернее привязывал, к старой, Бог знает, как сохранившейся коновязи, похлопывал его по капоту, словно хороший хозяин свою кобылу, и шел в бар (он называл это заведение исключительно: «Saloon»).
Так как гостиница была единственная, и спутать ее ни с какой другой было невозможно, то она не имела названия, и …
Но постойте, что это?
Как раз в это утро хозяин гостиницы – старый Орэ и его жена прибивали какую-то вывеску над входом. Ганн остановился и, хмыкнув, осмотрел вывеску, гласившую:
«Первая городская гостиница «ЗАТЕРЯВШАЯСЯ В ГОРАХ»»
Ганн сделал вид, что читает, пошевелил губами и снова хмыкнул.
-Что это, Орэ?
- Название, Ганн, - Орэ, тяжело дыша и отплевывая гвозди, слез с лестницы.
- К чему?
- Так положено. Мой сын приехал с Центрального острова, там он был в большом городе, ты же знаешь, он ездил туда учиться, и говорит, что там солидные предприятия имеют названия.
- Но там их много.
- Ну и что? Вдруг у нас построят еще одну, а может две, или даже три гостиницы. Пусть люди знают, что моя была первая. Все, жена, слезай, я уже прибил, - вспомнил Орэ о своей супруге, все еще придерживавшей вывеску.
Отойдя чуть подальше, Орэ, как истинный художник, полюбовался плодами своего труда:
- Совсем другое дело!
- Кто это тебе рисовал? – спросил Ганн, рассматривая искусно изображенные горы и океанское побережье, на вывеске явно не хватало парочки вигвамов.
- Известно кто, калека Мик. Кто еще в городе может такое изобразить?
Мик был сыном режиссера нашего городского театра.
- Проходи, Ганн, - стоя на крыльце, Орэ широко распахнул дверь.
Первый этаж гостиницы занимали холл и бар, дверь в который находилась рядом со стойкой портье. В холле стояли несколько старых кресел и кадки с пальмами, на окнах висели тяжелые портьеры, а пол укрывал старый истертый ковер, когда-то он был большим, но постепенно, по мере того как из него вырезались наиболее протертые куски, он превратился в несколько небольших ковриков, которые постоянно меняли свое место из-за спотыкавшихся об их неровные края постояльцев.
Второй этаж занимали номера.
Хотя гостиница была двухэтажной, Орэ упорно именовал этажи нижним и последним.
Жена Орэ ушла на кухню, а сам хозяин отправился в бар за стойку, оставив дверь в холл открытой на случай, если вдруг забредет к нему какой-нибудь случайный путник.
Ганн со вздохом забрался на высокий табурет у стойки.
- Как обычно? – спросил Орэ, протирая стаканы за стойкой.
Ганн кивнул.
- Эй, Орэ - старина, мне кажется, что с этого «ковбоя» надо взимать дополнительную плату! – раздался веселый голос из угла.
Ганн вздрогнул и съежился.
- За что, Босс? – спросил Орэ, ставя стакан на стойку.
- Его кобыла, - Босс кивнул в сторону приоткрытой двери, за которой был виден привязанный автобус, - съест все твое сено.
Босс и трое парней, сидевших с ним за столиком, громко захохотали.
- Ну-ка, Ганн – дружище, испепели меня своим мужественным взглядом! – не унимался Босс.
Ганн не шевелился, а только затравленным взором вопрошал у Орэ, когда это банда появилась в городе, и почему никто не знал об очередном налете?
Следует отметить, что банда также является достопримечательностью нашего города. Когда и как она появилась в этих местах, сейчас уже никто точно не скажет, некоторые старожилы утверждают, что нынешний Босс получил свой титул по наследству от отца, организовавшего сей доходный бизнес (но я еще однажды слышал, что нынешний Босс является бандитом не второго, а даже третьего поколения, однако, если учесть, что слышал я это в баре поздно вечером, то к данному утверждению следует относиться с определенной долей скептицизма). Хотите, верьте этим рассказам, хотите, нет, но факт остается фактом: банда существовала, и налеты на город, а точнее на гостиницу и ее постояльцев, она совершала регулярно.
Обычно это происходило так: банда врывалась в город на огромном черном лимузине, под звуковое сопровождение квакающего клаксона и скрежета на поворотах и ухабах. В клубах пыли, совершая лихой разворот, лимузин со скрипом останавливался около гостиницы, при этом от него всякий раз отваливалась какая-нибудь, видимо, лишняя деталь и со звоном откатывалась к фонтанчику. И в бар входили пятеро молодых, загорелых, ослепительно улыбающихся парней с револьверами в руках (говорят, что эти револьверы никогда не заряжались, а злые языки утверждают, что это вообще были детские пугачи). Парни, выпив по стаканчику и заказав обед, расходились по гостинице и собирали «налог», так они это называли, затем спускались в бар, где к этому времени поспевал заказанный обед, ели, садились в лимузин, подъезжали к городской управе, давали, полагающуюся по случаю налету, взятку нашему полицейскому Глэбу и уезжали.
Банда была в очень хороших отношениях с жителями города, бандитов частенько приглашали на свадьбы и другие общегородские торжества и праздники.
Как-то, когда в школе, благодаря всё тому же Вертуну, случился пожар, бандиты пожертвовали очередной «налог» на ремонт.
Такие налеты продолжались долгие годы, но вот как-то постепенно количество жертв, облагаемых «налогом» становилось все меньше и меньше. Происходило это потому, что каким-то неведомым образом жители города, а, следовательно, и постояльцы гостиницы начали за день-два до налета узнавать о готовящемся мероприятии. Получая это известие, постояльцы съезжали из гостиницы на частные квартиры и возвращались назад после отъезда банды. Налеты, таким образом, превратились в мирные обеды пяти молодых друзей.
Но однажды в наш город приехал маленький очкарик неопределенного возраста, назвался профессором из университета Центрального острова, целыми днями лазал по горам и собирал каких-то букашек. Его, как полагается, предупредили об очередном налете, но он не поверил, и, оставшись в гостинице, был обложен «налогом», при этом сильно напугав Босса, потому что в самый ответственный момент бросился снимать с его плеча редкий экземпляр местной бабочки.
В следующий раз профессор за два дня до появления банды переехал в соседний дом к старухе Изме, сняв у нее маленькую, светлую комнатку, а в третий раз снова остался в своем номере. На многочисленные расспросы он отвечал, что размер «налога» оказался значительно меньше платы за временное жилье.
С тех пор никто больше не покидал своих номеров, и все покорно платили «налог», считая это оплатой дополнительных услуг.
Опять же те же злые языки распустили в городе слух, что хозяева сдаваемых квартир и комнат вступили в сговор с бандой, и именно через них Босс предупреждал местных жителей о готовящемся налете, за что и получал часть квартирной платы, но этот слух ничем не подтвердился.
Не известно, долго ли продолжались бы насмешки Босса над Ганном, но вот в бар вошел пятый бандит, о чем-то пошептался с товарищами, и они все вместе поднялись по старой винтовой лестнице, которой пользовались лишь они и хозяин гостиницы, на второй этаж в «жилой зал».
Гостиница состояла из двух частей: старой и новой.
Старая имела шикарный фасад с широким крыльцом и колоннами, но была она деревянная, о чем свидетельствовала осыпавшаяся кое-где штукатурка. Фасад был голубой, а навес над крыльцом и рамы окон – белые. Покраска осуществлялась раз в год, в апреле, когда заканчивались бесконечные зимние дожди, и подсыхала грязь на улицах. Первый этаж старой части занимал холл, о котором я уже говорил, и бар – полутемное помещение с одним окошком, с высокой прокопченной стойкой, множеством полок с бутылками, отдельными столиками в зале, центр которого украшала, уже упомянутая, винтовая лестница с резными перилами, как штопор пронизывающая здание от чердака до подвала. На втором этаже, над баром, была квартира хозяев – «жилой зал» и комната несуществующей прислуги, а над холлом два шикарных трехкомнатных номера с ваннами. Они были постоянно за кем-то забронированы, и в них почти никогда никто не жил. Венчала это сооружение плоская красная крыша с башенкой и шпилем.
Новая часть была пристроена к задней стенке старой и являла собой образец современности – минимум удобств, максимум населенности.
Когда сапог последнего из бандитов скрылся из вида, Ганн с облегчением вздохнул и залпом осушил стакан, на глазах его навернулись слезы, он глубоко задышал.
- Свадьба будет, - кивнул вслед ушедшим Орэ.
- Что?
- Свадьба, говорю. Гарик на дочке директора женится.
- Да ну?
- Вот тебе и ну. Сам слышал. Еще стаканчик?
Ганн кивнул.
 
2.
Пятеро мужчин в строгих черных костюмах, белых рубашках с галстуками, широкополых шляпах, не спеша, спустились по лестнице в бар, поскрипывая половицами, провожаемые любопытными взглядами Орэ и Ганна, вышли на крыльцо, спустились на пустынную залитую солнцем площадь и направились к зданию школы. Их, до блеска начищенные, сапоги мгновенно покрылись ровным слоем пыли, поэтому, войдя в тень школьного навеса и остановившись у массивных дверей, они, как по команде, вытащили белоснежные носовые платки и, стряхнув ими пыль с обуви, вошли в школу.
Их шаги гулко разносились по пустынному прохладному коридору, заглушая доносившееся из-за дверей классов гудение голосов, со стен на них смотрели портреты великих деятелей науки.
Около кабинета директора они остановились, и Босс тихо с уважением постучал в дверь.
- Войдите, - раздался густой бас директора Рихтера.
Банда гуськом вошла в кабинет и выстроилась напротив огромного дубового стола, за которым, откинувшись на резную спинку старинного кресла, возвышался Рихтер – высоченный мужчина лет пятидесяти, с длинной курчавой бородой, сверкающими из-под густых бровей глазами и неизменной трубкой в зубах.
- Добрый день, господа, чем могу быть полезен?
- Добрый день, господин директор, - за всех ответил Босс, - Простите, что отвлекаем вас от дел, но пришли обсудить очень важный вопрос.
- Прошу садиться.
Гости расположились на удобных мягких стульях для посетителей, расставленных вдоль высоких стеллажей с книгами, при этом у одного из бандитов из кармана выпал револьвер. Молодой человек густо покраснел, быстро поднял и спрятал оружие, расстроено шмыгнул носом, заметив строгий взгляд Босса. Рихтер сделал вид, что занялся своей трубкой и не заметил происшествия.
- Итак, господа, - наконец сказал директор, - я вас слушаю.
Босс поднялся со своего места и сделал шаг вперед.
- Господин директор, я и все члены моей …, нашей организации с большим уважением относимся к вам и тому большому, общественно важному делу, которому вы себя посвятили.
Рихтер улыбнулся и одобрительно кивнул.
- Поэтому, - продолжал Босс: - Мы бы не посмели занимать ваше время по пустякам. Мы все первоначально взвесили и обсудили, и вот мы пришли к вам просить руки вашей дочери.
- Как? – захохотал Рихтер. - Все вместе?
- Нет, - невозмутимо продолжал Босс, - этой чести добивается один из нас – наиболее достойный член нашей организации.
- Кто же это?
- Гарик.
Гарик смущенно поднялся и потупил глаза, разглядывая паркет, который сам настилал во время ремонта, после пожара в школе. Он был самым молодым в банде – стройный юноша с тонкими чертами лица и нежным взором.
- Что ж, господа, - задумчиво разглядывая Гарика, пробасил Рихтер, - прошу охарактеризовать мне данного кандидата. Прежде всего, на какие доходы собирается он содержать будущую, вернее, возможную семью?
- Мне понятно ваше беспокойство, господин директор, - торжественно продолжал Босс, - естественно, служба в нашей организации несовместима с высоким званием вашего зятя. Но пусть вас этот вопрос не беспокоит. Гарик имеет университетское образование, полученное в одном из лучших зарубежных университетов. Я тоже не принимаю на работу недостойных, - Босс с гордостью посмотрел на Рихтера. - Поэтому после…, после возможной свадьбы Гарик мог бы занять пост учителя в вашей школе.
- У него есть какие-нибудь рекомендации?
- Да, господин директор, - Босс подошел к столу и протянул Рихтеру несколько писем, - прошу ознакомиться, эти рекомендации даны ему с прежнего места службы, где он работал до вступления в нашу…, нашу организацию.
Поджав губы, Рихтер полистал письма и довольно хмыкнул.
- Что ж, рекомендации прекрасные. Но, господа, я человек современный и не хочу принимать решение, пусть это решение примет моя дочь сама.
Он нажал кнопку звонка.
В дверь заглянул одноглазый уборщик Фут.
- Пригласите мою дочь, - распорядился Рихтер.
- Слушаюсь, господин директор.
Через несколько минут на пороге появилась Молли.
Бандиты поднялись и поклонились. Увидев их, девушка вспыхнула и сделала невольный шаг назад, будто собиралась убежать.
- Вот, дочка, эти уважаемые господа пришли ко мне просить твоей руки. Питаешь ли ты к кому-нибудь из них достаточно серьезные чувства, чтобы….
- Да, - от волнения Молли даже не заметила, что перебила отца.
- Кто же твой избранник?
Девушка украдкой взглянула на Гарика и еще ниже опустила голову. Юноша хотел шагнуть к ней, но, заметив предостерегающий взгляд Босса, остался на месте.
- Он, - прошептала Молли.
- Что ж, дочка, ты можешь пока идти.
Девушка быстро выскочила в коридор.
Директор обратился к Боссу:
- Я считаю, что молодые люди могут быть свободны, а нам с вами необходимо обсудить список гостей и некоторые другие детали предстоящего мероприятия.
Бандиты поднялись, откланялись и чинно вышли в коридор. Здесь их степенность как рукой сняло, они шумно бросились поздравлять Гарика, который, насилу вырвавшись из объятий товарищей, убежал разыскивать Молли.
 
3.
Теперь, видимо, пришло время рассказать о третьем «ките» города – театре, а точнее о некоторых его обитателях, а еще точнее об одном обитателе, который, как выяснилось, имел самое непосредственное отношение к событиям тех дней. Я говорю о Мике – сыне режиссера нашего театра.
Мик был очень поздним и потому еще более желанным ребенком в семье режиссера и одной из наиболее талантливых актрис театра. Но матери не удалось долго наслаждаться счастьем – она умерла через неделю после появления малыша на свет, и вся, рассчитанная на двоих, любовь пожилого уже тогда Самуэля выплеснулась на малыша. Но судьба подготовила для отца еще один не менее жестокий удар – мальчик родился калекой. Бедному ребенку никогда не было суждено ходить, и он на всю жизнь оказался прикован к креслу на больших колесах с блестящими спицами, собранному всей дружной труппой театра.
Среди детей актеров у Мика не было ровесников, и, лишенный возможности участвовать в детских забавах за стенами театра, мальчик был обречен на одиночество.
Физический недостаток компенсировался у Мика рано проснувшимся талантом художника. Его картины были великолепны, декорации, которые он рисовал к спектаклям, вызывали бурю оваций благодарных зрителей. Слава о его оформительском таланте долетела до соседних островов. Оттуда стали приезжать заказчики из крупных театров и мюзик-холлов. Кроме декораций, как я уже сказал, Мик писал картины, но их он показывал лишь отцу и нескольким наиболее близким друзьям отца. Картины были прекрасны, но чего-то неуловимого не хватало в них, они были лишь плодом фантазии ребенка, лишенного возможности наблюдать жизнь более, чем позволяло небольшое окно его комнаты. Он черпал сюжеты своих полотен из общения с пропахшими нафталином истлевшими костюмами в театральной костюмерной.
Но сюжетам его картин суждено было измениться, и все это благодаря Молли.
Но давайте все по порядку.
Театр был расположен на окраине города в помещениях старинного замка, мощные стены которого когда-то были призваны отпугивать неприятеля, а теперь использовались как реклама острова для привлечения туристов. В хорошую погоду поросшие мхом камни двора замка, помнившие тяжелую поступь закованных в латы средневековых рыцарей, становились сценой под открытым небом, где зрители, сидевшие на мягких подстилках или скамейках, как бы становились участниками представления. В непогоду спектакли играли в огромном сумрачном зале с высокими сводами – бывшей трапезной. Сколь крепко и надежно не строили в старину, но время властно и над камнем, замок потихоньку осыпался, и статья городского бюджета на его ремонт росла из года в год.
В неизменной целости оставались лишь многочисленные подвалы и бесконечные запутанные подземные ходы замка, тянувшие к себе детей со всего города и даже окрестных селений. Зачитываясь Томом Сойером, они мечтали о приключениях, тайнах и кладах, не спя по ночам, разрабатывали грандиозные планы опаснейших походов, открытия новых закутков, покорения новых замковых глубин.
Этой возрастной болезнью переболели в свое время все поколения обитателей города, и нынешние родители, в очередной раз отправляясь на поиски заблудившихся детей и кляня нынешнее непоседливое поколение, в глубине души улыбались, вспоминая свои собственные приключения и страхи, связанные с сырыми и мрачными подземельями городского замка.
Помню, я как-то попал на официальный прием, устроенный в городской управе в честь приезда знаменитого деятеля. Там я, после окончания официальной части, разговаривал с Мэром и директором Рихтером, в разговоре я упомянул увлечение детей замком. Если бы вы видели, как эти два уважаемых, убеленных сединами, степенных человека начали возбужденно спорить о том, кто из них сорок лет назад первым спустился в нижний зал подземелья, и кто дольше выдержал находиться в темноте подвалов с погашенным факелом. Они даже забыли о приеме и начали спорить так громко, что привлекли общее внимание. Вскоре в спор включились почти все находившиеся в управе горожане.
Я прошу прошения, что отвлекся.
Однажды компания детей, в которой была и Молли, отправилась в очередной раз изучать подземное царство. Девочка отбилась от остальных, долго блуждала в темноте, перепачкав платье, ободрав коленки и локти, и уже отчаялась найти выход, как вдруг заметила светящуюся щелку над головой. Она ловко вскарабкалась по выступам в стене, откинула люк и очутилась в маленькой комнатке лицом к лицу с удивленным Миком, сидевшем в своем кресле у окна.
- Ты кто? – спросила девочка, стряхивая паутину с лица.
- Мик. А ты?
- Молли. А почему я тебя не знаю?
- Я никогда не гуляю…
- И зря, - тут она заметила колеса на кресле. - Что это?
- Каталка. Я не могу ходить.
- Никогда, никогда?
- Никогда.
- И у тебя нет друзей?
- Нет.
- Что ж ты делаешь?
- Читаю, рисую.
- Ладно. Я буду твоим другом, - щедро пообещала добрая девочка. - Что ты рисуешь?
- Вот, - он указал на противоположенную стену, к которой были прислонены его произведения.
- Так много?! И это все ты?
- Я.
- Молодец.
Она подошла и начала перебирать картины, внимательно их рассматривая.
- Здорово нарисовано! – сказала Молли. - Но что-то здесь не так. Что-то не похоже.
- Я же не знаю, как.
- Я тебе расскажу. Хочешь?
- Да.
И она начала свои рассказы. Она поведала Мику о детских играх, о походах в горы, об исследовании подземелий, о школе, о налетах банды, о городских жителях, о других островах, то, что она не знала, то она быстро придумывала, щедро фантазируя по ходу дела. Так завязалась их дружба, тянувшаяся долгие годы.
Не проходило и трех дней, чтобы девочка не забежала к Мику хотя бы на часок, а иногда засиживалась и целый день, рассказывая, что нового произошло в городе и в ее жизни, просматривала его новые картины, сюжеты которых становились все более современными и реалистичными. Молли искренне радовалась его успехам, весело смеялась над тем, с каким юмором Мик изображал горожан, пришедших в его жизнь из ее рассказов.
Раньше Мик каждую ночь бегал во сне или просто ходил по своей комнате, теперь в его снах стали появляться другие дети, с которыми он играл так, как говорила Молли.
Раньше все дни казались Мику одинаково длинными, теперь дни ожидания стали еще длиннее, а дни встреч с Молли, наоборот, пролетали как миг.
Вся жизнь разделилась для Мика на грусть ожидания т радость встреч.
Как-то старый Самуэль, проходя по коридору, услышал смех из комнаты сына. Замерев, он прислушался, никаких сомнений – смеялся Мик. Заглянув в приоткрытую дверь, режиссер увидел, что рядом с его сыном сидит белокурая девочка и что-то рассказывает ему. Это был наиболее счастливый день в жизни Самуэля, он никогда еще не видел такой радости в глазах своего ребенка.
Шли годы.
Мик поймал себя на том, что начал испытывать непонятный трепет при встречах с Молли. Он теперь ощущал неизвестное ранее волнение, когда она касалась его, но девушка ничего не замечала, она была по-прежнему весела и разговорчива, в то время как Мику все труднее и труднее становилось поддерживать с ней беспечные беседы.
Кроме того, он с волнением заметил перемены и в ней, они начали происходить после того, как она рассказала о пожаре в школе и о том, что бандиты помогали им с ремонтом. А в последние дни Мик сделал ужасное открытие – Молли начала исчезать с его картин.
Дело в том, что существовали полотна, которые он никому не показывал, пряча в укромной нише в углу своей комнаты. На этих картинах были изображены он и она – Мик и Молли. И вот сегодня, посмотрев на них, Мик увидел, что он изображен один, а от девушки остался смутный силуэт, который то проступал явственней, то совсем исчезал.
Ночью Мик не мог уснуть и только под утро впал в тяжелое забытье, в котором ему сразу же явилась Молли:
- Прости меня, Мик!
- За что?
- Прости. Я пришла к тебе с просьбой, - в голосе девушки звучали слезы.
- Я слушаю тебя.
- Я выхожу замуж.
Мик вздрогнул и опустил голову.
- Мик, ты мешаешь мне. Ты, не осознавая этого, не отпускаешь меня!
- Ты любишь его?
- О, да! Но, Мик, я не смогу быть счастливой, мое сердце разрывается! Отпусти меня!
Мик проснулся и встал.
Да, да, именно встал, не ощутив при этом никакой радости. Это просто был его долг, и он переборет все. Первые шаги были неуверенные, нетвердые, но, выйдя на свежий предрассветный воздух, он почувствовал себя лучше.
Выйдя за ворота замка, Мик собрал в поле огромный букет цветов и пошел в город. Он никогда не бывал здесь, но дорогу знал прекрасно из ее рассказов. Подойдя к школе, он обошел здание и, найдя открытое окно комнаты Молли, отодвинул занавеску и. положив рядом с рассыпанными по подушке волосами букет, ушел прочь.
 
4.
На следующее утро я зашел в бар гостиницы, у крыльца которой стоял лимузин банды, украшенный лентами и цветами. Орэ был за стойкой, о чем-то беседовал с Ганном. Я подошел к ним.
- Доброе утро.
- Доброе, - ответил Орэ. - Сегодня свадьба, слыхали?
- Да.
- И еще новость.
- Да?
- Калека Мик ушел из города.
- Не может быть!
- Точно. Старый Самуэль ушел тоже, искать сына.
По винтовой лестнице в бар спустились бандиты, как и накануне в строгих черных костюмах.
 
1989 год. Ленинград
Copyright: Вадим Сазонов, 2019
Свидетельство о публикации №386265
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 02.11.2019 15:27

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта