Это было мощно! Вот честно. Положив на сердце орден... Ему предложили писать, как...

Как кто? Не важно! Важно, что эталон был найден. И пошло-поехало...

Сначала он писал о народе, о руководящей направляющей, о страданиях гуронов в далеких северных вигвамах. Потом о перезарядке общественных механизмов. Все соответствовало строгим канонам и духу времени. Он стал по очереди главным страдальцем за "новояз", за создание крайне правого крыла в "торчковой" среде по утилю литературного наследия, за мечту Парагвая и ее истребление, за ГКЧП, за расстрел в газетных столбцах парламента, за новую и старую политику мальчиков в кедах...

Став корифеем, он облегченно вздохнул и сказал:

- Блин, придите ко мне все страждущие и обремененные лишними "бабками", и я успокою вас!

Для потехи задумчивому поколению "пепси" на митинге общими трезвыми усилиями создали новое перспективное направление - "убей в себе жалость к бездушности!", и сказали - вот пример, вызывающий необходимое умиление! Берите без стеснения! Пишите, как он!

Он скромно ел крендель, намекая на свое пролетарское происхождение и ловко скрытое от всех, кроме домашних, равнодушие к горячительным напиткам. Его лицо удачно освещала лампа-бра, делая из него изображение Бога Солнца, как в ограбленной меркантильными людьми усыпальнице фараона.

Тем временем, пока все литературно зависимые члены бежали искать здоровое зерно в крайне неудобном для ног пути за куском хлеба и правды, в убогой комнатушке на втором этаже "общаги", прячущейся от законного возмездия за неуплату несговорчивым приставам, страдающим от вечного народного непонимания роли государства в общественных отношениях, на столе с открытой банкой килек в томате и разливным пивом скромно, с достоинством, бил длинными скрюченными пальцами по облезлым "клавам" старого доходяги-ноутбука никому не известный Филя Гойцман.

Жил он весьма замкнуто и, вот абсолютно так, внутри, раскручивая по цитатам удивительно странный мир, приходящий к нему по ночам в гости, как к себе домой. Он бесконечно в него верил, смеялся над ним и плакал - очень часто одновременно. Его расширяющаяся вселенная была уже готова вылиться на весь остальной мир, чтобы стать его доминирующей частью...

Потом Филю тоже попытаются купить, запугать, заставить работать за идею, но...

Помните Перельмана из Питера, отказавшегося от всего и вся?..

В литературе нет эталонов. В ней есть только те, кто от Бога и те, кто от дьявола.