«У Вас красивая блузка, я бы сказала, говорящая!» – разглядывая меня с нескрываемым любопытством, проронила моя собеседница. Не доживаясь моей реакции, она продолжила: «Наверное, Вы долго обдумывали форму своей одежды, желая выглядеть солидно, но в последний момент передумали или просто торопились и надели то, к чему рука сама потянулась. А потянулась она к этому полосатому разноцветью. Вы вошли в мой дом радугой, а кому же она не нравится! Будь Вы обыкновенной навязчивой журналисткой, я бы отказалась от интервью или сделала его официально-формальным. Но Вы импульсивны, не боитесь оставаться самой собой и равнодушны к мнению окружающих. Это подкупает, деточка! Вы как осенний лес, который даже без солнца остаётся ярким . А я люблю осень и рыжие, как Ваши волосы, листья».

«Вот уж, действительно, по одёжке встречают", - подумала я, заправив за уши растрепавшиеся кудри, которые вырвались из стянутого резинкой хвоста.

- Вы читали мои книги? - строго, как мне показалось, спросила Ангелина Юрьевна, и я почувствовала напряжение в её голосе.

- У меня есть все Ваши книги, - заверила я её, пытаясь уйти от ответа.

- Я же спросила не об этом! Не увиливайте.

- Нет, - созналась я со вздохом, - но я пыталась, честно! Я много раз пыталась!

- Ну и?! – нетерпеливо переспросила она.

- Ваши книги, как бы это сказать, не в моём вкусе. Они похожи на ..., - замялась я, не решаясь произнести то, что мне пришло в голову.

- Продолжайте. Я слушаю, я очень внимательно слушаю...

- На зефир, - решилась я наконец и с облегчением вздохнула, увидев улыбку на лице писательницы, - а я его терпеть не могу. Слишком сладко и пышно!

- Вы не перестаёте меня удивлять, дорогая! Не боитесь быть бестактной?

- Возможно, это бестактность – говорить то, что думаешь, - пожала я плечами, - но какой смысл расхваливать то, что мне не по душе, всё равно где-то прорвётся правда.

- Вы всегда говорите людям в глаза то, что думаете?

- Нет, конечно! Трудно себе представить, что было бы, если бы я начала всем говорить то, что думаю. Работу я потеряла бы сразу, а мне бы этого не хотелось.

- Вы не читали и не собираетесь читать мои книги! Так почему же Вы пришли ко мне? Не могу понять!

- Во-первых, это задание редактора, во-вторых, я просто любопытна и тщеславна.

Ангелина Юрьевна вопросительно посмотрела на меня:

- Будете хвастаться знакомством со мной?!

- Почему бы и нет?! - рассмеялась я, - многие мне позавидуют.

Мне не терпелось начать своё первое в жизни интервью, но я никак не могла взять инициативу в свои руки, постоянно чувствуя, что ведёт беседу именно Ангелина Юрьевна. Она как будто изучает меня, словно проверяя, можно ли мне доверять и стоит ли вообще иметь со мной дело. Она, как я слышала, не очень-то любит журналистов и крайне редко с ними встречается. Именно поэтому я практически ничего о ней не знала. Да, собственно, и не хотела знать. После нескольких отрывков из её книг, прочитанных мною, у меня сложилось своё мнение о ней: сентиментальная дама в возрасте, живущая в придуманном мире и не желающая из него хотя бы выглянуть, не то что выйти. Страницы, с которых капали слёзы, вовсе не привлекали меня, потому что я давно перестала верить в чудеса, даже в детстве сказкам я предпочитала приключения и детективы.

- А вы давно в журналистике? – услышала я вопрос.

- Давно! – подтвердила я и задумалась, отсчитывая время. - Почти три месяца. Да, точно, три месяца без пяти дней.

- Большой срок, однако!- с иронией сказала писательница, - хотя это даёт возможность надеяться на то, что Вы напишете обо мне нестандартную статью.

- Конечно! – подтвердила я без тени смущения. Я всё делаю нестандартно.

- А чем Вы раньше занимались, если не секрет!

- У меня было брачное агенство.

В глазах Ангелины Юрьевны промелькнуло недоумение.

- Однако... И что же? Не получилось?

- Почему не получилось?! Всё шло прекрасно! Просто надоело! Жизнь слишком длинна, чтобы заниматься одним и тем же! Вокруг столько интересного! Хочу попробовать себя в разных профессиях.

- А по-моему, жизнь слишком коротка, чтобы так размениваться: сегодня одно, завтра – другое! Надо иметь что-то своё!

- Так я ищу это «своё». А как же его найти, если ничего не попробовать. А вы что, с детства мечтали писать любовные романы?

- Не совсем так. Я всегда мечтала стать знаменитой.

- Зачем?

- Хотела доказать, что я чего-то стою в этой жизни. Себе доказать. И всем остальным, наверное, тоже.

- А я просто живу и никому ничего не доказываю. Может это неправильно? – усомнилась я.

- Если бы мы знали, что правильно, а что нет...- вздохнула моя собеседница.

Она откинулась на спинку кресла и затихла.

Мне было как-то неудобно прерывать её молчание, но я украдкой посматривала на часы и начала нервничать, потому что не могла себе позволить вот так попусту терять время. Ангелина Юрьевна продолжала молчать, хотя по её легкой улыбке я поняла, что мой осторожный взгляд на часы не остался незамеченным.

- Спешите? – спросила она.

- Как сказать? Я привыкла каждую минуту наполнять смыслом.., - заметила я.

- Так в чём же дело? В эти спокойные минуты вы могли бы рассмотреть меня, о моей внешности вы тоже, наверняка,будете писать!

- Наверное,- неуверенно согласилась я.

- Конечно, конечно! Вы можете начать так: передо мной сидела величественная седая дама неопределенного возраста.

- Почему же неопределенного? – удивилась я.

- Опять бестактность! Не хотите ли вы сказать, что с первого взгляда определили, сколько мне лет?

- Конечно! Вам больше пятидесяти, наверняка.

- Спасибо за комплимент, девочка, мне больше, чем шестьдесят. И вы это прекрасно знаете!

- Но это же неприлично – говорить женщине о её возрасте.

- То есть «больше пятидесяти» – это прилично, а дальше начинается запретная зона?

Да я совсем не собиралась писать о вашем возрасте. Я начну, пожалуй, с вашей внешности или с описания комнаты, где мы с вами сидим.

- Деточка, мне самой столько раз приходилось описывать внешность и обстановку, что было бы весьма интересно послушать, как это делают другие. Расскажите, что вам в первую очередь бросилось в глаза?

- Вы имеете в виду, комнату или вашу внешность?

- И то, и другое, пожалуй!

- Ну что ж! Я попытаюсь! Хотя не судите строго, это только наброски, рисунок появится несколько позже.

- У вас красивый прямой нос!- сказала я и победно взглянула на Ангелину Юрьевну.

- Хорошее начало, однако! Я-то всегда обращала внимание своих читателей прежде всего на глаза! А тут так неожиданно!

- Пожалуйста, не сбивайте меня, а то я запутаюсь, - попросила я и продолжила, - нос – это очень важная часть лица.

Я задумалась, пытаясь сформулировать свою мысль, но слова на ум приходили какие-то неправильные, незначительные.

- Представьте себе, что у вас был бы курносый нос или ещё того хуже – «картошкой»,- невольно дотронулась я до своего собственного.

- Ну и...?

- Вы бы страдали...

- Что? Нос картошкой дышит не так? Почему я должна была страдать?

- Потому что все женщины от чего-то страдают и всегда считают себя недостаточно красивыми. Вот я, например, ненавидела свой нос с детства. Хотела, чтобы он был более тонким, изящным. И я с этим боролась! Я зажимала его бельевой прищепкой! Правда, должна признать, что это мало помогло! Но я же не просто страдала, я делала всё возможное, чтобы исправить ситуацию!

- И сколько же лет вам было тогда?

- Ах, не помню,- махнула я рукой, - лет десять, по-моему.

- Это говорит о том, что вы уже тогда были сильной личностью, умели бороться с трудностями, - еле сдерживая смех, похвалила меня писательница.

- Это правда! Но продолжим... Ваш нос говорит о том, что вы не так просты и сентиментальны, как может это показаться после прочтения ваших книг. Вы горды, упрямы, знаете себе цену и никогда не бываете снисходительны к чужим слабостям. Вы принимаете или отрицаете, любите или ненавидите, у вас сильная воля и если вы говорите «нет» - значит «нет» навсегда. Не каждая женщина способна на это.Только я никак не могу понять, почему вы всё-таки выбрали такой жанр, как любовный роман. Можно было бы заняться хотя бы детективами, это тоже могло принести славу и признание! В общем, пока ваша душа для меня – потёмки. Кстати, ваши глаза говорят о том же.Только в глазах отражается жизнь, а нос – это то, что нам дано от рождения, он не меняется, он никогда не лжёт в отличие от глаз и, кстати, он указывает на происхождение. Это всё, конечно, сумбур, может даже глупость, но это первое, что мне пришло на ум, когда я увидела вас,- перевела я дух.

- Всё, что вы мне тут наговорили, очень интересно. Никогда не задумывалась и не зацикливалась на форме своего носа. Я полагаю, что ваша теория утверждает, что нос «картошкой» можно унаследовать только от крестьян, а вот такой, как у меня... Это да! Только должна я вам заметить, дорогая, что мои родители были весьма обычными людьми, и папин нос, который мне, кстати, очень нравился, был замечателен тем, что был таким большим и весёлым, что иногда напоминал мне нос Буратино. Я в детстве думала, что папа из-за своего носа такой любопытный, всегда что-то выспрашивал, вынюхивал: как дела в школе, какие отметки в дневнике, почему чулки порваны, а ногти слишком длинные. Такой он был... Немного занудный. Мне почему-то не очень нравилось отвечать на его бесконечные вопросы. Другое дело – мама.Она никогда и ни о чём меня не спрашивала, а если иногда вдруг у неё все-таки какой-то вопрос ко мне возникал, ответ она не слушала. Она всегда куда-то торопилась, суетливая была слишком. И смешливая. Ничего близко к сердцу не принимала, даже над книгами никогда не плакала, говорила, что живёт по принципу: всё пройдёт.

- Так это же здорово! – прервала я рассказ Ангелины Юрьевны.

- Здорово? Ни на что не реагировать! Не думаю, что это, действительно, здорово! Хоть я вам и сказала, что папины вопросы меня раздражали, но я же понимала, что нужна ему, а вот о маме этого сказать не могу. Мне постоянно приходилось что-то придумывать для того, чтобы она меня заметила. Нет,конечно, она обо мне заботилась, кормила меня, пичкала всякими сладостями, наверное, потому что готовить практически не умела – все у неё пригорало, убегало, портилось.Папа только головой качал, а я злилась и завидовала подружке, у которой мама была настоящей кулинаркой.

- Ну, а что с её носом, - снова вернулась я к своему главному вопросу.

- Что с носом? – удивилась моя собеседница, - с носом всё в порядке, даже насморка у неё никогда не было.

- Да, я имею ввиду это... ну форму носа....

- А! - наконец-то я была услышана, - нос у неё был такой, как у меня, красивый, ровный. И ни в какой прищепке он не нуждался.

- Ну, а дальше!

- Что дальше? – снова не поняла писательница.

Я начинала терять терпение и почти с раздражением уточнила:

- Происхождение...

- Ах, вот что?! Тут я должна вас снова разочаровать. Мамины родители были выходцами из провинции, оба работали на заводе.

- Может где-то глубоко существуют какие-то благородные корни?! – всё ещё на что-то надеялась я.

- Возможно, но я ничего не знаю о своих предках. Никогда ими не интересовалась, дальше бабушек и дедушек никого не знала. Это потом вошло в моду копаться в своём происхождении, да и у меня интерес всё-таки появился, но слишком поздно, когда уже родителей на свете не стало.

- Я вот тоже не осталась в стороне от этой моды и составила своё генеалогическое древо, - с гордостью заявила я.

- Ну, и как? Повезло вам с происхождением?

- Думаю, да. Вполне оно меня устраивает. Никаких благородных кровей! Но мы отвлеклись, я, как всегда, начинаю «перетягивать одеяло на себя». Мне же о вас побольше узнать хочется! Вот вы чуть-чуть рассказали о своих родителях. Было что-нибудь особенное в вашей семье, ну то, может быть, что повлияло на ваш характер и на ваше будущее?

- Моя семья ... Мне стыдно говорить об этом сейчас, но я немного стеснялась своих родителей. Это странно, возможно, звучит, но мне не нравилось, как они одевались, где работали, мне не нравилась наша квартира и особенно диван с высокой спинкой с полочками, на которых в рядок стояли слоники, большие и поменьше. Белые такие, возможно, из слоновой кости.

- Правда?! – воскликнула я, - сейчас фигурки из слоновой кости очень ценятся. У вас они сохранились?

- Нет, конечно! У меня от родителей ничего не осталось, я всё после маминой смерти в большой мусорный мешок сложила и выбросила...

- Как? И у вас совсем-совсем ничего нет, что напоминало бы о родных? Странно это, мне казалось, что раньше люди были такие сентиментальные, что старались всё сохранить. Вот моя бабушка, например, никогда ничего не выбрасывала. Я любила рыться в её вещах, которые она складывала на чердаке. Один раз я нашла небольшой чемоданчик, в котором лежали совершенно потрясающие вещи: какие-то верёвочки, палочки, стёкла от очков, сломанные часы, в общем, всякий хлам. Но когда я хотела это всё выбросить, бабушка так на меня рассердилась, что несколько дней дулась, не разговаривала. Но это бабушка с маминой стороны.Она была такая... простая, добрая и наивная. Другая-то бабушка у меня вполне современная, такая, знаете ли, дама!

- Я сейчас жалею о том, что сделала, а тогда хотела от всего избавиться раз и навсегда. От вещей и от воспоминаний. Вот вас, деточка, любили родители?

- Странный вопрос!

- Я чувствую, что вы были счастливым ребёнком, это у вас прямо на лице написано, Наталья! Вы какая-то светлая, радостная! А мне не так повезло: я не чувствовала, что меня любили, мне постоянно казалось, что я лишняя в семье. И мне всегда было грустно! Хотелось сделать что-то такое, чтобы они, особенно мама, пожалели меня, приласкали! Наверное, поэтому я часто болела. Но мама всегда была оптимисткой! Она давала мне лекарства и бодрым голосом с улыбкой говорила: «Пей и спи, завтра всё пройдет!» Понимаете, она меня даже не целовала никогда! А мне так этого хотелось! Мама никогда не унывала! И представьте себе, я видела её печальной только один раз. Мой отец почти год лежал парализованный, это было трудное время для меня, мне его было очень жаль и я знала, вернее, чувствовала, что скоро он уйдёт.А мама кормила его с ложечки, регулярно давала ему соки и не переставала надеяться на выздоровление. И вот однажды, когда она подошла к его постели, он посмотрел на неё с такой злобой и тихо, но внятно сказал: « Как же ты мне надоела!» На мгновенье лицо матери вытянулось, но она быстро справилась с собой, поправила его подушку и вышла из комнаты. Я не могла сдвинуться с места, вдруг поняв, что всё в нашей семье держалось на маме, на её терпении, на её умении сдерживать себя, на её улыбке. Тогда мама почувствовала, что во мне что-то перевернулось и старалась всё объяснить, оправдать отца тем, что он очень болен и не может контролировать свои чувства.

Ангелина Юрьевна замолчала, словно жалея о том, что начала этот разговор.Но всё же продолжила:

- Вы знаете, деточка, что любовь и нелюбовь – это настолько сложно и так легко перепутать эти понятия, что иногда для того, чтобы разобраться в них, требуются годы, подчас чуть ли не вся жизнь. Я никогда не думала о чувствах своих родителей, для меня любовь была чем-то неземным, возвышенным, а мои родители были просто обычными, ничем не замечательными людьми. Поэтому, как я думала, им недоступно это романтическое чувство. Может, так оно и было... Только мама после смерти отца почему-то перестала улыбаться. А когда и её не стало, я вдруг открыла для себя то, о чём никогда не подозревала: оказывается, моя мать была талантливым человеком: она писала стихи и рисовала. Её стихи были печальны, а рисунки серы. А я всю жизнь видела улыбающуюся маму, и её улыбка так часто раздражала меня и,оказывается, отца тоже. Я всегда чувствовала себя несчастной, жалела себя, винила во всех своих бедах и настроениях маму, и никогда мне не приходило в голову посмотреть на её жизнь, сделать для неё что-то такое, чтобы она порадовало! Зачем? Ведь она же всегда улыбалась!

Ангелина Юрьевна посмотрела на меня и спросила:

- Не надоела ли я вам, дорогая?

- Нет, конечно, просто мне стало немного грустно и я задумалась о своей маме. Может, я тоже не всё о ней знаю? Мы мало разговариваем с ней, всё как-то на ходу, урывками, в перерывах между делами. А вдруг у меня не хватит времени рассказать ей о том, как я её люблю?! Мне вдруг стало так страшно!

- Не хочу вас утешать. Торопитесь! Думайте всегда о том, что есть только сегодня! Завтра может не наступить! Карьера, друзья, увлечения – всё это мишура! Это ещё никого не сделало счастливым. Главное – успеть попросить прощение и простить.Если не успеть – жизнь превратится в череду дней, заполненных чувством вины. С этим невозможно справиться и это невозможно изменить.

Слова её произвели на меня странное впечатление: передо мной замелькали лица моих родных, я готова была бежать к ним, чтобы просить прощение... За что?

К счастью, я человек, который долго не задерживается на одной мысли или проблеме, да и что можно изменить, если обдумываешь свои поступки или, что ещё хуже, сожалеешь о них. Я прекрасно понимаю, что вернуть ничего нельзя, поэтому приучила себя жить, не оглядываясь назад, и верить в то, что интуитивно всё делаю правильно. Какое самодовольство! Но это я! Не собираюсь меняться! Во мне гены моего отца, который едёт по жизни легко и от этой лёгкости получает удовольствие. Я не привыкла страдать, я всегда уверена в том, что добьюсь своей цели.Что ж в этом плохого?!

- Почему Вы молчите, Наталья, – услышала я, - задумались о чём-то?

- Да нет, просто потеряла мысль.

- Вы говорили о моём носе, как о вашнейшей части моего лица, - съязвила моя собеседница.

- Мне кажется, что мы с Вами очень хорошо понимаем друг друга, - заметила я, - вы тоже иногда становитесь злючкой.

- А вы что – злючка?

- Честно говоря, не знаю. Но вот когда мой муж показал мою фотографию одному своему знакомому, то тот так и определил меня и посоветовал Шумову остерегаться вступать со мной в конфликты, попросту говоря, остерегаться спорить со мной.

- Ну и как? Следует ваш муж этому совету.

- Скорее «да», чем «нет».

- Он всегда и во всём соглашается с вами?

- В итоге «да». При этом он уверен, что его слово последнее.

- И как же вам это удаётся: делать по-своему, при этом не лишая своего мужа возможности почувствовать, что он «хозяин в доме»?

- Всё очень просто: первое – он меня любит, а второе – я женщина, а женщины умнее и хитрее этих примитивных мужчин, - уверенно заявила я.

- Не думаю, чтобы вы могли выйти замуж за примитивного мужчину, на вас это не похоже.

- Конечно, мой Шумов – идеальный муж. Он умён, красив, успешен.

- Само совершенство! Так не бывает!

- Есть у него небольшие недостатки, но я на них смотрю сквозь пальцы.

- Очень мудро. Интересно, о каких недостатках идёт речь, - улыбнулась Ангелина Юрьевна.

- Самый главный - он не умеет делать комплименты!

- Это не самый страшный недостаток, это можно чем-то компенсировать!

- Конечно! Я получаю море комплиментов от других мужчин! Да и сама я себя часто нахваливаю, в этом же нет ничего плохого – мы должны любить себя!

- Вы правы, Наталья! Вы правы! Вы просто чудо! Непосредственное и наивное, как дитя!

- Что-то мы опять на меня перешли, - опомнилась я, - мне же надо о вас статью написать, а не о себе. Итак, дальше. О носе мы поговорили, теперь по «закону жанра» о глазах. Они у вас карие! И грустные! Почему? Вы же добились в жизни всего, чего хотели! Откуда эта грусть?

- Вот поживёте с моё, тогда поймёте!

- Я поняла! Наверное, у вас была несчастная любовь, не зря же вы так много об этом пишете! – встрепенулась я, сгорая от любопытства и желания услышать что-нибудь романтическое.

- Всё было: и несчастная, и счастливая. Как у всех!

- Не у всех! У меня, например, несчастной не было!

- Подождите, возможно, всё ещё впереди, - заметила писательница.

- Ну уж нет, я никак на несчастную не согласна! Это не в моём характере! И вообще, я однолюбка – мне Шумова на всю мою жизнь хватит!

- Не зарекайтесь! Да я слышала, что вы второй раз замужем!

- Но это ничего не значит, это была просто игра, репетиция!

- Игра? Странно! Разве можно играть чувствами?

- А как же ваши герои? Они тоже подчас играют чувствами! Они предают друг друга, лгут, используют друг друга!

- Деточка! Это же в книгах! В жизни всё должно быть по-другому!

- Должно, я согласна, но в жизни бывает значительно хуже. Но я никого не предавала, я всегда честно говорю о своих целях, и если человек не хочет « играть по моим правилам», я его отпускаю. Так же было и с моим первым мужем. Он сам сделал выбор и согласился на этот временный брак, я не принуждала его.

- В таком случае, вы использовали его любовь! Или он был к вам совершенно разнодушен?

- Честно говоря, никогда не задумывалась об этом! Наверное, я ему нравилась, возможно, как человек!

- То есть у вас был «фиктивный брак» , так это, кажется, называется?

- Да нет. Я относилась к нему как к мужу: заботилась о нём, иногда даже обед варила, правда, ему моя стряпня почему-то не нравилась и он предпочитал что-то приготовить самостоятельно. У него это, кстати, неплохо получалось, гораздо лучше, чем у меня. Да и потом, когда мы развелись, я сделала всё, чтобы ему не было одиноко. Я, можно сказать, устроила его судьбу: он женился на моей подруге.

- Да,- задумалась Ангелина Юрьевна, - это может быть неплохим сюжетом для моего нового романа.

- Я рада, что есть хоть какая-то польза от нашей встречи. И вот видите, мы тоже, хотим мы или не хотим в этом сознаться, вполне успешно можем использовать друг друга: я пишу статью о вас и получаю свой маленький гонорар и место в редакции, а вы пишете новый роман, надо заметить, более приближённый к жизни и, возможно поэтому, более успешный и получаете большие деньги и очередную порцию славы. Как вам этот вариант?

- Вы знаете, Наталья, я жалею о том, что раньше не познакомилась с Вами!

- Действительно, жаль... Но почему?

- Я бы выбрала более популярный жанр, - засмеялась она, - авантюрный роман.

- Нет, я предпочла бы иронический!

- Так попробуйся! Мне кажется, что у вас получится!

- Конечно, - скромно заметила я, - как и всё у меня в этой жизни! Но сначала я должна немного потренироваться. Первый этап – статья о Вас. Начну с малого, а потом плавно перейду к большому роману. Хотя я предпочитаю короткие рассказы, ну или там небольшие повести. Думаю, у меня не хватит терпения накручивать события и выписывать словесные вензеля.

- Это в вашем духе – перед спектаклем провести небольшую репетицию.

- Верно! Иначе спектакль может провалиться – а я этого допустить не могу.Так что спасибо Вам за нашу встречу, - заторопилась я, захлопывая свой блокнот, пойду писать статью.

- Не слишком ли вы торопитесь! Вы же так ничего и не узнали обо мне! – удивлённо воскликнула писательница.

- Мне вполне достаточно того, что я увидела и услышала, остальное узнаю из ваших романов. Придётся всё-таки парочку прочитать,- с сожалением вздохнула я.- А остальное придумаю! С фантазией у меня всё в порядке!

 

Я примчалась домой, сварила себе кофе и рядом с чашкой вместе традиционного шоколада положила любовный роман Ангелины Верховской.

 

-

-