Эндшпилек был пешечный. И, вроде бы, совсем простенький. Всего-то по две пешечки при каждом короле. Однако шахматы полны тайн. Одну из многих тысяч постиг Рафик Сочинский. Сам он был шахматистом, примерно, третьей категории, но этот эндшпилек выучил наизусть. И многие годы благодарные за постоянство хозяина пешечки этого эндшпилька, безотказно превращаясь в ферзей-королев, начинали вышагивать так ловко, что даже у опытных игроков голова шла кругом. А потеряв голову, они теряли и свои денежные ставки, которыми эти крупные знатоки дебютной теории и умельцы позиционного маневрирования подкрепляли свои безупречные прогнозы относительно исхода простенького эндшпилька. Однако секрет материальных побед Рафика был вовсе не в постигнутой тайне, а в гроссмейстерском чутье и таком же понимании азартной психологии человечков. Рафик пауком сидел с раннего апреля по конец октября на знаменитом сочинском пляже. Сидел возле популярной асфальтовой дорожки на уголочке топчанчика, а на другом уголочке притулилась видавшая виды шахматная досочка с расставленным на ней простеньким эндшпильком. И тысячи беспечно отдыхающих людей, гуляющих туда-сюда, сюда-туда и обратно, бросали на досочку случайный взгляд. И взгляд этот частенько лип в неприметной паутинке.

Могучий эксперт, искушенный не только в сфере практической игры, но и в шахматной композиции, которую однобоко называют поэзией шахмат, распознал бы в этом четырехпешечном амфибрахии знаменитый этюд, составленный одним поэтом мудрой игры еще в середине 20-х годов уже далекого 20-го века. Но даже этот эксперт, знающий не только главное решение этюда, но и все побочные варианты, притворившись лохом ушастым, все равно не смог бы выиграть у Рафика денежную ставку, ибо «паучок», не прибегая к детектору лжи, его бы расколол на раз. Но если бы даже по рассеянности и не расколол, то по ходу розыгрыша пешечного эндшпилька он бы сто раз передернул условия пари, и его случайные соседи по топчанчикам, они же не случайная «крыша», дружно приняли бы сторону Рафика в скандальной разборке.

«И получается, что нет приема против лома?» — вопросит читатель, неискушенный в подобных спортивных играх. Неискушенному ответим: есть такой, и не один...

Труба из Киева применит к Рафику старинный, еще Гоголевских времен, приемчик-замануху — проиграет ему пару-тройку ставочек на разных эндшпильках-этюдиках, а потом, по ходу, как-то так ловко повернет дело, что Рафик безумно согласится с ним в шеш-беш (для неискушенных — в нарды) поиграть. И там Труба тоже, естественно, исполнит вышеуказанную прелюдию. Но итог их игры будет закономерным: Труба Рафика обкатает вчистую и его двухкомнатную квартирку, прописанную в солнечнокурортном Кисловодске, заберет. За нардовый должок.

Кстати, через пару–тройку лет у Трубы возникнет и свой должок, но капельку крупнее. Для документальности: Трубу Иван-рабочий — из славного города Питера — в штосс-стос обкатает. Подведут Трубу под монастырь и дама Германна, и четверочка Арбенина той же пиковой масти. Так некстати!

Домишко у Трубы всего-то двухэтажный, но с чудным бассейном и кортом со шведским покрытием. Отдавать их Труба не захочет, понадеявшись, что не долетит работяга Иван с прохладных берегов Невы до середины широко цитируемого Днепра. А если и долетит, то не с самыми худшими намерениями. И как-то там все устаканится.

Однако долетел. И явилась к Трубе в гости дружная бригада инженеров во главе с Иваном-рабочим. Однако все не устаканилось. Короче, убили Трубу. Жаль его, в минуты редкого досуга он классно играл на одноименном музыкальном инструменте. И красиво плавал в своем бассейне разными стилями. А в теннис играл похуже, но любил этот элитный вид развлечения.

Такова спортивная жизнь...