Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: РассказАвтор: Игорь Колесников
Объем: 19958 [ символов ]
Джулия (овация)
— Триста пятьдесят девять-семьдесят, — молодой звенящий голосок оторвал меня от созерцания его обладательницы, но я успел заметить, что сегодня у неё новый маникюр, — десять рублей поищите, пожалуйста!
Я не торопясь шарил в кармане в поисках мелочи. Очередь сзади напирала и недовольно хмурилась. Пусть! С тех пор, как в супермаркете появилась на кассе ОНА, я старался как можно чаще заходить сюда по поводу и без повода. «Продавец-кассир Юлия», — гласил бейджик на отвороте розовой блузки. Юлия! Юля... нет, Джулия. Я буду звать её так.
Наконец длинные гибкие пальчики ловко сдёрнули десятОк с моей раскрытой ладони, лишь на мгновение коснувшись её кончиками. О! Ради этого мгновения стоило жить! Словно ошалелый поток электрических искр впился в кожу, и они наперегонки рванули по венам к самому сердцу!
— Сынок! — дребезжащий старческий голос шлагбаумом преградил мне путь, пахнуло немытым телом и гнилыми внутренностями. — Подай копеечек на хлеб!
Ввалившаяся воронка беззубого рта, верхняя губа иссечена глубокими оврагами чёрных вертикальных морщин. Бабка-нищенка бесформенной грудой непонятного тряпья караулила жертву у выхода из магазина. Взгляд её был прикован к руке в моём кармане, гипнотизировал и привораживал её: «Давай-давай! Доставай денежку!»
Маман учила меня уважать старших. Рука непроизвольно дёрнулась и извлекла на свет горсть медяков. Монеты звякнули в скрюченной ладони старухи. Но не жалко мелочи, жалко ушедшего, потерянного тепла ЕЁ руки. Хренова бабка! Привычно заныл затылок. Я сделал шаг к тротуару
— Да хранит тебя Господь! — проводило меня шепелявое дребезжание. — Трахни её!
— Что!? — я изумлённо оглянулся, но бабка уже высматривала очередную добычу сквозь стеклянные створки дверей.
 
Маман, как обычно, сидела в кресле, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, и смотрела телевизор. Над её головой клубилось несколько мух. Сегодня они были какие-то странные, полосатые как пчёлы. Мать отгоняла их меткой струёй дыма от «Примы».
— Переключи канал! — потребовала маман не оборачиваясь.
Телевизор тихо шипел и показывал серую снежную рябь. Я взял пульт с подлокотника кресла и нажал кнопку. Экран моргнул, но ничего не изменилось. Конечно, ведь антенну отрубили ещё три месяца назад, после того как я забыл заплатить. Мать удовлетворённо кивнула и неотрывно уставилась на пустой выпуклый прямоугольник.
Я привык. Главное — не перечить ей, и всё будет нормально. Никаких особых хлопот, вынести горшок, покормить, купить сигарет. Когда меня последний раз выпустили из больницы, она уже была такой. Соседи рассказали, что отчим вскрыл себе вены, а мать целый месяц жила с трупом, пока он не завонялся.
В психушке меня научили радоваться жизни и не злиться, как раньше. Я всем доволен! У меня есть своя комната в отдельной квартире, наших пособий и моей зарплаты дворника вполне хватает на жизнь. Вот только девушки у меня нет... Мама говорила, когда ещё умела связно разговаривать, что я красавчик. Но никто из девушек почему-то не хотел идти к нам домой. На какое-то время я совсем потерял надежду, но потом в магазине появилась Джулия! Сегодня она коснулась моей руки, а завтра, может быть, я предложу ей эту руку вместе с сердцем. Как всегда, лёжа в кровати, я мечтал перед сном. Мы любили друг друга много раз, я гладил себя наяву, а в мыслях был неутомим с Джулией, пока в изнеможении не заснул с блаженной улыбкой на губах.
— Когда ты её трахнешь? — донеслось из комнаты матери, когда я утром уходил на работу.
Я смутился и не ответил. Скоро... Надеюсь, что скоро. Но я не знал, как подступиться.
 
Весь день, пока я мёл двор, тяжёлые как скворешник мысли обуревали меня. Скворешник был очень тяжёл! Особенно, когда тебе двенадцать лет и ты упорно карабкаешься на тополь, зажав деревянный ящик вспотевшей подмышкой и судорожно цепляясь скрюченными пальцами за толстые шершавые сучья.
Когда я лежал в больнице, дома появился отчим. Гипс сняли, корсет сняли, но голова постоянно болела, а дома ходил в трусах чужой волосатый мужик, вонял разбросанными носками и врубал на всю катушку телек. Сначала он сделал попытку со мной подружиться, таскал на рыбалку, пытался научить курить и вообще вёл себя по-панибратски: рассказывал пошлые анекдоты, хлопал по плечу и ржал прямо в лицо, смердя гнилыми зубами. Но башка только сильнее болела от этих тычков и раскатов смеха, а на речке заедали комары, и морда потом распухала и краснела шибче задницы бабуина.
 
Потом отчим от меня отстал и просто начал нагло бесить своими всегдашними громкими разговорами и ночными кхыканьями в комнате матери. Я не мог уснуть, скрипел зубами от головной боли и шёл на кухню, но отчим приходил туда довольный и курил в форточку, вяло почёсывая рыхлое брюхо. Его лоснящаяся от пота рожа злила, бесила, я сжимал кулаки, но ничего не мог поделать, а башка прямо раскалывалась в такие минуты. Соображать было трудно, я понимал только одно — моя боль от ненависти. В школе не болело, на улице не болело, а дома начинались мучения, словно кто-то ворочал в моей тыкве раскалённой кочергой.
В больнице потом отучили ненавидеть, и голова не болела. Там вообще было хорошо, тихо, даже уютно!
Выпустили меня довольно-таки быстро. Вот если бы отчим не увернулся, и я попал бы ножом ему в пузо, а не в руку, то засел бы в психушке надолго. Хоть там и кололи уколы, но всё равно было лучше, чем дома, поэтому я несколько раз возвращался обратно. Но после того как отчим сдох, стало хорошо! Голова не болела, мать не мешала. Уже три года я дома и счастлив! Только девушки нет...
Тополиные листья под метлой противно скрипели, будто полчища скрюченных пожухлых тараканов. Ненавижу тополя и их испражнения, но ненавидеть мне нельзя. Я, морщась, сметал их в кучу, а ветер разгонял обратно по тротуару. Ветер мой друг. Он так играет, чтобы я не оставался без работы. Иногда целый день мы с ним «работаем», я делаю, а он ломает. Бывает, мы даже разговариваем.
— Трахни её! — доносится голос ветра сквозь шелест мёртвых тараканов, я киваю и продолжаю мести.
 
У меня есть своя каморка за неприметной дверью под лестницей. Там сразу крутые бетонные ступеньки, ведущие вниз и влево. Пока я работаю дворником, эта комнатка в моём распоряжении.
Комната маленькая и неожиданно высокая, словно келья какого-нибудь монаха. Под самым потолком торчит, почему-то вбок, голая запылённая лампочка. Окно тоже очень высоко, в него видны только ноги. Утром, когда двор подметён и я жду здесь дальнейших указаний начальства, мимо наверняка проходит она, потому что это кратчайший путь от остановки до служебного входа в супермаркет. Я сижу в дырявом кресле и смотрю не отрываясь. Если увижу её ноги — день прожит не зря.
Кроме кресла, в комнате только раковина и большой железный ящик, наверное сейф. Он очень тяжёлый, поэтому ни у кого и мысли не возникает убрать его отсюда. На нём стоят чайник, кружка и пиала с сахаром — ящик у меня вместо стола. А вот внутри...
Знаете, чего только не найдёшь в куче мусора. Думаете там только окурки, фантики и использованные презервативы? Ха! А вот это видели!
В сейфе лежит пистолет. Там ещё много чего лежит интересного: сломанный складишок, плеер, который работал, пока не сели батарейки, цЕпочка из жёлтого металла, наверное золотая, и многое другое. Но главное сокровище — пистолет.
Он совсем как настоящий. Если не знаешь — можно подумать, что настоящий. А если думать, что настоящий, то какая разница, что это не так?
Два шага вправо — лестница, два влево — сейф, вот и все апартаменты. Здесь прописались не только я, но и десяток мётел, пара снеговых лопат и один скребок для льда, сделанный из старого топора. А ещё здесь есть труба.
— Хр-р-р! — говорит труба каждые две-три минуты.
Она выныривает из потолка, чёрным коленчатым удавом проходит над головой, спускается вдоль стены и скрывается в бетонном полу. Я смотрю в окно, задрав голову. Шея затекла. Вот её ноги! Нет, вот. Или вот — теперь уж точно — в белых сапожках на высоких каблуках.
— Хр-тр-трахни её! — говорит труба.
День прожит не зря.
Будильник гулко запрыгал внутри железного чрева. Пора работать, а то начальница припрётся, будет верещать.
Ветер молчит. Он мне помог — натешился, раздев ненавистные тополя до рёбер. И ненависть моя к ним до рёбер, но ненавидеть мне нельзя. Снег молча продолжает дело ветра — пытается спрятать следы его преступления. Безуспешно. Бессмысленно. Бесшумно. Метла робеет перед снегом, боится прикоснуться к нему своей бородой. Снег тает от обиды — его здесь никто не ждёт.
— Трахни её! — говорит метла.
 
Я хочу подарить Джулии плеер. Вставит батарейки — будет работать. Магазин закрывается в одиннадцать. Уже совсем темно. Я наблюдаю за освещённым фонарём служебным входом, невидимый в темноте.
Вот она выходит, торопливо натягивая на ходу капюшон. Направляется в сторону остановки. Я иду следом, не зная ещё толком, как подойти и заговорить. В этот час двор тих и пуст, только какая-то машина стоит недалеко от выезда с подвластной мне территории. Неожиданно Джулия сворачивает к авто и открывает дверцу. Садится рядом с водителем. Тянется к нему губами в ответ на такое же движение. В салоне гаснет свет.
Как болит голова! Ненавижу ветер, который в насмешку кидает в лицо горсть трескучих листьев. Ненавижу снег, который оставил на асфальте ещё одно, кроме облачка дыма, тёмное напоминание о том, что здесь только что стояла машина с ненавистным хлыщом, которого я ненавижу больше всего. Он украл у меня мою Джулию! Голова болит почти так же сильно как сердце в груди. В руке зажат плеер.
 
Утром я не пошёл на работу. Впервые за всю свою карьеру. Меня хватились только к обеду — кто-то долго тарабанил в дверь, силясь перестучать головную боль. Когда стук утих, я поднялся с кровати и выглянул в окно. Меня ждал снег.
Я запретил себе думать о Джулии. Думал о снеге, который отягощал лопату, о новой лопате, которую забыл выпросить вовремя, а теперь надо ждать, пока забудут о моём прогуле. Было хорошо.
Но вечером боль снова хозяйничала в моём черепке, нагло ворочая кочергой обжигающие головёшки мыслей. Я не ходил в магазин, чтобы не видеть эту проститутку.
 
— Проститутки! — орал отчим, когда напивался.
— Проститутка, пошла вон! — и он пытался пнуть мать ногой, но терял равновесие и падал.
— Женька! Проститутка! Иди сюда! — это уже ко мне.
— Не трогай ребёнка! — вступалась мать. — Он ещё мальчик!
— Мальчик? — ржал отчим. — Вырастет — будет проституткой!
Иногда ему удавалось схватить меня за ляжку.
— Всё равно тебя трахну! — вонял он перегаром мне в ухо.
Надо что-то делать с этой проституткой, а то башня рано или поздно взорвётся и забрызгает мозгами все обои.
 
— Чё за хрень-то такая!.. — хлыщ озадаченно чешет в затылке, глядя на два проколотых колеса.
Машина стоит на обычном месте — недалеко от выезда из двора. Здесь обычно никто больше не паркуется — место-то неудобное, на повороте.
Почти беззвучно дубинка опускается на его затылок. Это не простая дубинка, а одно из сокровищ моего сейфа — железная труба, залитая внутри свинцом. И сразу стало легче!
— Привет! — она привычно захлопывает за собой дверцу и поворачивается, одновременно скидывая капюшон, и улыбка её тут же гаснет на румяном от холода лице.
— Теперь я твой парень, — я делаю ударение на слове «я».
— Ты кто? — её взгляд неотрывно прикован к дулу пистолета.
Так она ещё и дура... Я же сказал — твой парень.
— Будешь делать, что я скажу, если не хочешь отправиться следом за своим ухажёром.
— Он что — настоящий? — она всё ещё беспомощно теребит испуганным взглядом мой пистолет.
Ну не дура ли? Стал бы я угрожать игрушечным пистолетом!
— Хочешь проверить? — я поднимаю оружие на уровень её лица.
Мы проходим по слабо освещённому тротуару, словно влюблённая парочка, тесно прижавшись друг к другу. Теснее, чем я, прижимается к ней пистолет, который я держу в левой руке.
— Мама! Познакомься, это Джулия! Джулия! — я тыкаю её пистолетом. — Познакомься! Это мама.
Её серые глаза трепещут от страха на уровне моих глаз. Она морщится, как от вида дерьма.
— Чем это воняет? — шепчет она.
Подумаешь, забыл вынести горшок. Я включаю свет, чтобы мать смогла получше рассмотреть Джулию.
— Мамочки! — верещит та и отчаянно пытается вырваться из моих рук. — Она же мёртвая!
Вот же дура, а! Мама будет недовольна. Ей не нравятся глупые девушки. Она всегда покупала мне много книг для развития ума. До того, как я упал с ненавистного тополя.
— Не ори, дура! Она спит, не мёртвая.
— Но она не дышит! И мухи на ней! — дура наконец вырывается, но бежать ей некуда и она оказывается лицом к лицу с маман.
Как обычно, тихо шипит телевизор, но кресло не раскачивается. В последнее время всегда так. Маман не спит — глаза же открыты. Маман смотрит прямо на Джулию. Джулия смотрит прямо на маман и вдруг закатывает глаза и с глухим стуком рушится на пол.
 
— Где я?
Сейчас я любуюсь ей, а только что гладил по руке. Она приятная на ощупь и красивая, когда не орёт. Висящая вбок лампочка освещает её бледное теперь лицо, ввалившиеся от недавнего страха глаза. Я только что отдышался после того, как дотащил её сюда.
— Что тебе нужно от меня? — она перестаёт озираться по сторонам и внимательно всматривается в моё лицо. — Я тебя знаю?
— Это неважно. Важно, что теперь ты моя!
— Что ты со мной хочешь сделать?
— Я хочу любить тебя! — нежность снова просыпается в моём сердце.
Джулия полулежит в дырявом кресле — самая большая дырка прямо под попкой. И смотрит на меня со страхом и отвращением.
— Но... — начинает она.
— Не вздумай отказаться! — перебиваю я. — А то отправишься вслед за своим хахалем!
Она съёживается и смотрит на меня исподлобья.
— Нет! — неожиданно взгляд её становится твёрдым. — Никогда!
И что дальше? Я предложил, она отказалась... Что делать дальше? Отпустить? Но поздновато выпрыгивать из трамвая, когда двери уже закрылись.
— Посмотрим... — отвечаю я, многозначительно взвешивая на руке пистолет, — посиди пока тут, подумай!
— Х-р-р-р, — поддакивает труба.
 
— Ты её трахнул?
Маман, как обычно, раскачивается в кресле. И ничего она не мёртвая! Притворялась, наверное. Как в своё время она притворялась скорбящей после смерти отчима. Но я-то знаю, что это она сама его... Неужели Джулия ей не понравилась? А ведь и вправду пованивает! Ответить я стесняюсь, а только настежь распахиваю окно.
 
— Нахрена запираешься? — начальница недовольна. — Сколько я должна долбиться?
— А что? Двор подметён. И у меня обед.
— Обед! У тебя от завтрака до ужина сплошной обед! Иди, там менты приехали, хотят тебе пару вопросов задать.
— Зачем?
— Затем! Труп у тебя на участке нашли! Что там? — она поворачивается в сторону сейфа, привлечённая каким-то шумом.
— Будильник. Пора на вечернюю уборку выходить.
— Хр-р-р, — труба заглушает её последние слова.
Разговор с ментами был коротким. Не знаю, понятия не имею, какой ужас! Где подписать?
 
— Я же тебе сказал сидеть тихо!
Джулия трясётся от страха, скрюченная в позе эмбриона внутри железного ящика. Тушь чёрными полосками нанесла на её щёки камуфляж.
— М-м — мычит Джулия.
Я вытаскиваю кляп.
— Ты его убил? — не столько вопрос, сколько утверждение.
Я пожимаю плечами: так получилось.
— И меня убьёшь? — голос дрожит. — Что мне сделать, чтобы ты меня отпустил?
Вот это другой разговор! Но я сам не знаю что. Вернее, как. Поэтому отдаю инициативу в её руки.
— Не догадываешься?
— Хорошо... Я всё сделаю. Только развяжи руки и дай воды. А ещё мне нужно в туалет.
— Ведро вот, — я снимаю ремень с её рук, — раковина вот.
— Так и будешь пялиться? — она выжидающе смотрит на меня.
— Стесняешься! Да ладно, чего я там не видел? — вот тут я не вру.
Джулия долго и гулко журчит в ведро. Раскраснелась от смущения. Красивая какая! Сейчас я уже готов отпустить её сразу, но нужно продолжать играть роль злодея.
Умытая, с распущенными по плечам волосами, она нерешительно подходит ко мне.
— Я готова...
Сердце просится наружу. Только бы не выдать своего волнения! Неужели сейчас это произойдёт? Я ложусь на продавленное раздвинутое кресло, не выпуская из руки пистолета, она робко пристраивается рядом. Я почти счастлив!
— Что мне делать? — она всё ещё чуток дрожит.
— Ты знаешь. — блин, задрожал и мой голос.
— Х-р-р-р, — подсказывает труба.
— А ты меня точно отпустишь?
— Это зависит от твоих действий, — здесь я уже подбавил в голос хрипотцы.
Она начинает несмело гладить меня по рубашке, потом расстёгивает на ней пуговицы... Мечты сбываются! Не во сне, а на самом настоящем яву руки Джулии касаются моего тела. Я вздрагиваю от её прикосновений. Она встаёт, снимает блузку, расстёгивает лифчик и ложится обратно, прикрывая грудь руками. Я отвожу её ладонь пистолетом. Как же она красива! Грудь у неё большая, упругая. Ох, как хочется потрогать, погладить... Сука! Пистолет мешает... Я вытягиваюсь и кладу его на сейф.
Совсем как в своих мечтах, трогаю и ласкаю её соски, мну упругие полушария, наслаждаясь каждым мигом воплощённых в реальность грёз. Джулия стягивает с меня рубашку и вдруг застывает, удивлённо глядя на мой обнажённый торс.
— Так ты... девушка, что ли?..
 
Это не так. Я не девушка. Просто паспортистка ошиблась — написала «Евгения», вместо «Евгений». Я мужчина. Ну и что, что у меня не растут усы и ничего не выпячиватся из штанов. Всё равно я мужчина! Даже маман этого никогда не оспаривала и всегда говорила, что я красавчик.
— Тебя это останавливает? — на сей раз голос у меня сам по себе получился хриплым. — Если хочешь выйти отсюда живой, то продолжай!
— Да нет... — её глаза вернулись в орбиты, — даже наоборот...
И она снова коснулась ладонями моей груди, но на этот раз чуточку нежнее. Потом на смену рукам пришли губы, и меня начало практически колотить, как от электрошокера. А её освободившаяся рука тем временем спустилась по животу и нашла дорогу в мои джинсы. Умелые пальчики ловко нащупали самое сокровенное. О таком я боялся даже мечтать! Тело пронзила молния, и оно выгнулось дугой, как проткнутый иголкой червяк.
 
— Хр-р-р...
— Я говорю, встань, сучка гермафродитная!
Я открыл глаза. Джулия стояла передо мной с пистолетом невообразимо прекрасная. Высокая упругая грудь наголо, соски яростно торчат, словно ещё два пистолетных дула, светлые волосы распущены и ниспадают до почти до самой тонкой талии. Я залюбовался.
— Встань, говорю! Ключ от двери сюда положь, быстро! — она показала глазами на сейф.
— Джулия... — начал я.
— И не называй меня так! — взвизгнула она. — Ключ!
Гнев превратил её в самую красивую девушку на планете. Теперь нет сомнений: я точно люблю её!
— Ну! — крик оторвал меня от любования.
— Послушай, Джу... — я осёкся, — послушай! Прости меня!
— Ключ!
— Я бы и так тебя отпустил.
— Ага, верю! Ключ!
— Ты думаешь, пистолет настоящий? — я встал.
Она недоуменно перевела взгляд на оружие.
— Откуда бы я взял настоящий? — я сделал шаг. — Если думать, что он ненастоящий, то так и будет.
— Мозги не парь мне! Ключ давай, а то я за себя не отвечаю! — она снова сорвалась на визг.
— Ключ в двери, — спокойно ответил я.
Джулия обернулась, и в тот же миг пистолет оказался в моей руке.
Роли поменялись. Мы стоим друг напротив друга, гологрудые и растрёпанные, только теперь у меня улыбка победителя, а она растеряна и смятена.
— Ненавижу! — приходит в себя та, у которой грудь больше. — Тварь! Шлюха! Убийца!Улыбка сползает с моих губ.
— Сволочь! — ярость лишает её страха. — Гнида шизанутая! Верни мне моего Андрюшу!
Она делает шаг в мою сторону. Вот проститутка! В моём затылке что-то щёлкает, и от резкой боли темнеет в глазах. Я приседаю, инстинктивно вытягивая вперёд руку с пистолетом. Раздаётся грохот. Неужели он всё-таки настоящий?..
 
— Переключи канал, — говорит маман.
Они сидят на диване рядышком, словно подружки. Джулия прислонилась к маман сбоку.
— Я люблю тебя! — говорит она мне.
— И я тебя люблю, милая!
Она всегда по пояс обнажена.
— До вечера, Джулия! — произношу я, переключаю канал и, зябко поёживаясь, выхожу из комнаты, где остаются два самых близких мне человека, шипящий телевизор и открытое настежь окно.
Я счастлив! Моя любовь теперь рядом! По крайней мере, до весны.
Copyright: Игорь Колесников, 2016
Свидетельство о публикации №359983
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 15.11.2016 17:43

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта