Моему земляку, Юрию Александровичу Шерстюкову, с любовью и уважением посвящаю эту поэму. В сырую ночь, в кошаре придорожной, согретой овцами, стоял тяжёлый дух, но приютил здесь беглеца по-божьи и накормил, чем бог послал, пастух. Не задавал мучительных вопросов седой чабан. Был жалостлив старик: обидели, видать, ребёнка взрослые, дрожит мальчонка, головой поник... «Бала!* - сказал он, поводя бровями. - В горах нежданно выпадает снег. А возвратись-ка ты к отцу и маме, жить без родных не может человек...» Гость промолчал. Не каждому расскажешь, что нет в живых ни мамы, ни отца... И о детдоме не расскажешь, даже, однажды встретив щедрые сердца... Умел молчать с пелёнок мальчик этот, в его семье на «лишний» разговор родители накладывали «вето»: не обошёл семейство приговор... Отца-бухгалтера в сороковом «забрали», хотя ни в чём он не был виноват. Мать умерла. Так сиротами стали несчастных трое - бедолаг-ребят. Попали двое старших в «батраки», а Юре выпал жребий - побираться... Отец больным вернулся из тюрьмы. Недолго жил, устав всего бояться... Определён был Юрий в детский дом на южном побережье Иссык-Куля. Увы, такой был «климат» в «доме» том: казалось, ветры во все щели дули! После войны страна с трудом вставала: пришлось немало дыр, прорех латать. Еды в детдоме детям не хватало, но надо было как-то выживать... Смотрел с плаката на сироток Сталин, тая улыбку в кончиках усов... Вождя ребята в гимнах воспевали! А с ними пел и Юра Шерстюков. Здесь в Новый год ребятам выдавался скупой подарок: пряник, пять конфет... Гостинец этот "баш на баш" менялся: сытнее пряника еды на свете нет! Встречались там ребята и «лихие» - те крали всё, что можно утащить! А воспитатели, ища пути простые, искали, на кого вину «свалить»... В тот, злополучный вечер в детском доме дежурил злой, жестокий педагог. Абориген любил «своих по крови», других детишек он терпеть не мог. «Ты просмотрел! Проспал и прозевал! Как простыню стащили, не заметил!» - жестоко Юрку воспитатель избивал, ему оставив множество «отметин». Попал избитый хлопец в лазарет... В бреду от боли корчился, метался... А воспитатель - «истинный атлет» - на педсовете криво усмехался... Вопрос замяли. Все в Сару* - свои! У них закон - родню не выдавать! Едва окрепнув в тягостные дни, решился Юра в никуда бежать... Как говорят сегодня, «бомжевал»: спал, где попало, ел он, что придётся. Но моряком мальчишка стать мечтал: «На Иссык-Куле парус белый вьётся! В далёких странах, есть, наверно, Бог! Живут там счастливо и взрослые, и дети. О, если б только случай мне помог, я повидал бы многое на свете!..» Судьба - нелёгкая. Но, что ни говорите, не оступился Юрий Шерстюков! Был моряком, геологом, водителем. А в Казахстане повстречал любовь! Промчались годы, как одно мгновенье... И Юрий Александрович сейчас живёт под Томском в небольшой деревне. Но вспоминает прошлое подчас. Всё помнится. Сиротство. Детский дом. И то, как сам карабкался по жизни... Но вдруг весной душа споёт о том, как расцветали Иссык-Куля вишни! Служил в Борьзе* "мечтательный моряк": возил горючее на МАЗ-е в лётной части... Он посетил Сару. Увидел странный факт - поверженного недруга несчастье! Тот воспитатель, что безвинных бил, запитый, опустившийся до точки, как зверь, один в халупе грязной жил, где пахло, будто из вонючей бочки! Казалось, что до мести - полшага... Но в сердце Юры не осталось гнева. Опохмелил "лежачего врага", принёс ему и колбасы, и хлеба. Смотрел, как тот, давясь слюною, ест, и скорбно думал: «Как же ты ничтожен, обидчик мой, "хозяин здешних мест"! Прости тебя всемилостивый Боже...» *бала - мальчик (кир.) *Сару - киргизский посёлок на Иссык-Куле *Борьзя - город в Забайкалье 13.08.12. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
