Юбилейное Александру Дрейлингу Все чаще всматриваюсь в лица, желая в душу заглянуть. Моим друзьям уже за тридцать и мне за тридцать, как-нибудь. И все, что сделано, и все, что переломал попутно ты - как ношу доблести несешь ты, а не как бочку пустоты. Как будто жизнь идет как надо, и не казалось: все не так, когда достойная награда была достоинством в пятак. Как будто не было тревоги, и ввек ее не обрести, как будто подвести итоги тебе - что душу отвести. Как будто нет рожна и толка всех обойти на вираже. Как будто тридцать - это только, а вовсе даже не уже... ...Ах, это вечное предстартье! А старта не было и нет. Моим друзьям и мне, представьте... боюсь и молвить, сколько лет. Мы жили не с клинком на чресле, не бой, а ругань - наша брань. Нам было поздно, даже если была предутренняя рань. Наверно, большее могли бы, но, трусоватым лет с пяти, нам бы - добраться до могилы, чтоб не убили по пути. Какая жалкая планида - когда живешь, в мундштук трубя, и почитает всяка гнида приличной вошью и тебя. Вошь - под тобой и вошь - на троне, совсем завшивела страна, как будто все мы посторонни, и наше дело - сторона. Нам было поздно в прошлом веке, а в этом все еще дрянней... Мне в этом веке снятся греки, которых не было древней. Как в их ли славную эпоху или спустя чуток эпох - я пёк скоромную лепёху и скромно ел ее, как Бог. Играл богине на гитаре, маня с небес на сеновал. И были мне послушны твари, которых я насоздавал. И, равно всех обеспокоя, всемирный выдался посев, и что-то сеяли такое, чего хватило бы на всех... Ах, этот сон к почтенной дате! Нет, не Создатель ты, а Мот, и не издатель, а издаватель восьмых каких-то неслышных нот. И будет приз тебе и премия за то, что богом быть не смог,- когда, как слон, наступит время и втопчет в пыль своих дорог. Я ТАК ЖИВУ Я так живу, что без конца кричу, хотя как сто молчальников молчу. И так живу, что выплеснут вовне, хотя вся кровь, до капельки, во мне. Я незаметен, все мое - со мной. Я незаметней пустоты самой. И незаметней крошки, что смету, и незаметней света на свету... Но если вдруг погаснет свет светил, я буду светел из последних сил, чтоб увидали из пещерных дыр, как он прекрасен - жуткий этот мир. ПОГУЛЯТЬ ВЫШЕЛ Он двигался дорогой жизни и наслаждался красотами подлунного мира. Дорога шла в одном направлении и упиралась в никуда. Дорога была многорядной: тут тебе и автобан широченный, и шоссейка с колдобинами, и всякие параллельные проселки... Он шел без разбору, где придется, то тут, то там останавливаясь, чтобы предаться удивленному восхищению увиденным и услышанным. Было чудесно, и лишь царившая вокруг суета задевала его внутренний покой. По всем этим стежкам-дорожкам кто-то куда-то все время спешил и все время его обгонял. Иные подбадривали: "Давай, давай! Не отставай!" - думая, что ему тяжело, и порой даже протягивали руку помощи. А он лишь снисходительно посмеивался: "Да я просто погулять вышел и не участвую в ваших бегах..." Проносились мимо кум, брат, сват и Бог весть кто еще и каждый думал, обгоняя его: "Еще одного ротозея оставил позади". Наконец кто-то, самый доходяжный, еле волокущий свои хилые мощи, обогнав его на полшага, устало изрек: "Теперь ты - самый последний". "Да не участвую я в ваших соревнованиях! Я просто погулять вышел,"- повторил он улыбаясь. "Участвуешь, участвуешь! Все участвуют! И я тебя тоже обогнал!" С этими словами гордый своим достижением хиляк сделал решительный рывок вперед - и умер от разрыва счастливого сердца... Потом они стали попадаться ему все чаще и чаще - умирающие от счастья,- на тропинках, на дорожках, в особняках и лимузинах, домах, подвалах и шалашах... В неимоверной гонке со свистом в ушах и рябью в глазах, в сравнительных анализах достигнутого - пронеслись они по жизни - ничего не видя, ничего не слыша, потому что видеть и слышать можно - лишь прогуливаясь, а не обгоняя... МОИ СТИХИ "Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед". М.Цветаева Пока на нарах, как бы на Канарах, испепеляюсь в бдениях ночных, мои стихи не знают гонораров, и гонорарам как-то не до них. Не возлюбя из всех цифирей тыщу, тюрьма которой пахнет и сума, я как-то зарабатывал на пищу, и это было пищей для ума. Не латы у поэта, а заплаты, не шишки у поэта, а шиши. Я за стихи не требовал зарплаты, стихи - не труд, а каторга души. Мне хорошо в мерцании стожар, мне в кайф долбить бездушные породы - за просто так. И значит, каторжан нельзя лишать кайла и несвободы... Пройдя путем сосудов коронарных, однажды в кровь мою привнесены, мои стихи не знают гонораров,- неужто нет и вправду им цены? ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ Я нигде на свете не плевал в колодец, что бухтит, бывало, из глубокой тьмы: "Шел бы ты, любезный, не смущал народец. Мы здесь отродяся, тутошние мы". Мне ж лететь по свету, как по полю, что ли, как по полю, что ли, летом и зимой. Перекати-поле, перекати-поле. Это поле - воля, шар земной! Я не тот оседлый, что подобно илу оседает там, где вся его родня. Я повенчан с ветром, я прирос к кормилу,- жить оседло значит - оседлать коня! Запрягаю тройку и гоню, как деспот! Что, тряхнем, буланый, славной стариной? "Мы здесь отродяся" - коренные, дескать... А по мне - кто тянет, тот и коренной. И лечу по свету, как по полю, что ли, как по полю, что ли, летом и зимой. Перекати-поле, перекати-поле, это поле - воля, шар земной! ЗА ТАК За так... Проклятье! Неужто есть добро в прокате и даже честь! Неужто - если в своем уме - то хоть ты тресни, но поимей! Неужто - ползай, когда, дурак, не можешь с пользой, а лишь - за так!? Не верю, ибо махры и мыла твое спасибо дороже было, моя Отчизна, на всех фронтах. Как это чисто, когда - за так. Судьей ты послан или судьбой? - об этом после, а нынче - бой! За так - в подполье, за так - под танк, за так - под пули, на смерть - за так... По-над горами горит закат и отгорает. За что? За так. Иду, как леший, я без зонта, а дождь-то хлещет и все - за так. Живу-не ною без лишних благ, и кто-то мною живет за так Живу не даром - за будь здоров, и будь мне даром - мир без даров. Нелишний вроде любой пятак, но ты - не против, и я - за так! НЕ ПОНИМАЮ Так мелко все, что даже и не просо, так все нелепо хочет обмелеть! Какая ужасающая проза - не на словах, а в яви умереть. Бывает, смерть, как бабку, обнимаю, хотя и принимаю мумиё,- я не боюсь, но я не понимаю, что нет альтернативы у нее. Придумка Бога дарит мне надежду, что кто-то что-то понял до меня. Но я не верю в верованье тех, что греха не видят в таинстве вранья. Все чаще сам с собою поминаю отца (не понимавшего) и мать. "Нам не дано понять..." Не понимаю, за что я должен все не понимать? Не понимать - безжизненных снежинок тепло животворящее и свет. Не понимать, что все непостижимо (достигнуть можно, а постигнуть - нет). Не понимать - любя, читая Сартра, храня родство, чем все мы дорожим... Одно я понимаю: если завтра я все пойму, то стану вам чужим. ОТТЕПЕЛЬ Вода стекает по стеклу, когда отходит от морозов. И, рад такому пустяку, ты, как девица, чист и розов. Зима опять шалит и манит в тепло пульсирующих тел тебя - небритого, как мамонт в еще не вечной мерзлоте. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
