Игорь опоздал на открытие выставки друга, поэтому просмотр картин отложил до фуршета. Когда основная публика разошлась, и остались только знакомые художника, Игорь со всеми выпил бокал вина и пошёл по залам галереи смотреть работы друга. Где-то к концу просмотра он задержался у одной картины, которая очень понравилась. Он так сильно погрузился в сюжет произведения, что не заметил, как у картины появилась красивая женщина с бокалом в руке. Она появилась, как наваждение, точно сошла с холста.

К столу они вернулись вместе, и уже не расставались весь вечер. А когда приглашенные стали расходиться, им обоим показалось странным, что надо расставаться.

- Марина, поедем ко мне, - сказал он с надеждой. – Посидим, поговорим ещё…

- Согласна, - ответила она, беря его под руку и прижимая её к себе.

Они прошли немного по ночному городу, и остановились на стоянке такси. Машин пока не было. Они стояли в свете луны и фонаря, и любовались друг другом. Взяв его руку, она сказала:

- Смотри на наши тени, и как легко они сливаются в одну…

И притянув его к себе, поцеловала крепко.

Потом ночной таксист привёз их к подъезду высотного дома, который казался частью «китайской стены» точно таких же домов, тянувшихся по улице в обе стороны и исчезающих в зимней ночи. Они вошли в светлый подъезд, потом в тесный лифт и медленно потянулись вверх, обнявшись и тихо целуясь. Когда Игорь ввёл Марину в прихожую своей квартиры, она не растерялась: положила сумочку на столик у вешалки и одним движением сняла шубу. Игорю осталось только повесить шубу на вешалку, и снять с себя пальто. Пропустив её вперед, они вошли в большую комнату. В комнате было тепло, уютно. Всё было прибрано, по стенам висели картины. Оглядевшись, она с некоторым благоговением тихо сказала:

- Как у тебя хорошо, и как много картин! Это твои?

- Нет. Это картины моего отца. Он уже умер.

- А ты рисуешь?

- Рисую, но не так успешно, как рисовал отец.

Марина стала ходить от картины к картине с тихим восхищением. Насмотревшись, вздохнула:

- Да, сколько прекрасных картин он написал!

- Хочешь ещё вина? – сказал Игорь, меняя тему разговора.

- Нет, дорогой, я больше не могу.

Он стал просить:

- А может, выпьем по бокалу белого, у меня стоит в холодильнике отличное вино.

- Ты пей, а я пойду приму душ. И спать, спать. Я думаю, ты не против, чтобы я осталась? И вообще, зачем нам расставаться?

Через день Марина переехала к нему.

До встречи с ней Игорь тратил себя безрассудно, жизнь вёл беспорядочную, имел много случайных любовных встреч и связей. И к связи с ней он отнёсся как к случайной и не долгой. Но проходили дни, месяцы, а они не расставались. Если Марина уезжала по работе на какое-то время из города, они всегда созванивались и подолгу говорили. Игорь сильно скучал без неё. В такие дни он вспоминал её нежность в постели, как они растворялись друг в друге, точно сливались тенями. И вспоминая это, он взглядом искал свою тень. Со временем у него появилась странная страсть, он часто всматривался в свою тень, как будто готовился войти в неё, чтобы ощутить близость подруги. Но всегда находил свою тень, то слишком большой и неестественно вытянутой, то сдавленной до карликового размера. А иногда ему казалось, что есть чужие тени, которые преследуют его, следуя за ним буквально по пятам, а порой даже стелятся под ноги, как бы желают забежать вперед и сбить его с дороги. Но случалось ему увидеть и точную копию, эта тень точь в точь повторяла его размеры и все его движения. Только эта точная копия вызывала в нём сильное волнение с каким-то предчувствием, что в его тени скрывается не только она, но ещё что-то невиданное. Но именно это больше всего и влекло его к собственной тени, порой хотелось войти в неё, но всякий раз Игорь чувствовал какой-то страх. Это повторялось уже сотни раз, и сотни раз он не решался на последний шаг. Ему казалось, шагнув в свою тень, он шагнёт в потусторонний мир. Ему, то страстно хотелось слиться со своей тенью и через неё познать запредельное, то он шарахался от собственной тени.

Только рядом с любимой Игорь забывал об этой странной привычке. Марина была его солнцем, луной, вспышкой молнии! Но когда она уходила, казалось, уносила его свет, оставляя его в темноте. В ней одной, без остатка, сосредоточилась вся прелесть мира. А он мучительно ждал, потому что через год ей пришлось жить на два дома, ухаживать за больной матерью. Марина оставалась у него на ночь только в те дни, когда её заменяла сиделка у матери. В такие дни Игорь начинал её ждать с утра. Да и просыпался он, кажется, только для того, чтобы увидеться с ней. Ожидание это выражалось в том, что он перебирал наброски для будущих картин, или переставлял книги на полках, предметы в комнате. А за полчаса он садился к окну и начинал прислушиваться, не зашумит ли лифт, не стукнет ли дверь в подъезде, и в тот момент любые шаги по его этажу вызывали волнение, которое переходило в дрожь: стукнет дверь, сердце отзывалось тем же стуком.

Если случалось Игорю не видеть Марину несколько дней, то он все силы и волю сжимал в кулак, чтобы не думать о том, что потерял её. В такие моменты она вырастала в его мыслях в гораздо большее, чем мир! При одной только мысли о ней, так пронзало воспоминанье о бархатистости её губ и нежности её тела, что отнимались руки и ноги. Изо дня в день, он ждал только одного, - любовной встречи с ней, жил, в сущности, только надеждой на эту встречу. И вдруг… она сообщила по телефону, что расстаётся с ним и на днях заедет оставить ключи от его квартиры…

Игорь, молча, стоял у окна и смотрел на вечерний город в огнях. В это время открылась дверь в коридоре, и скоро в комнату вошла Марина, вошла уже другой, недоступной ему. Она остановилась у зеркала вся холодная и нежно-душистая, в той же шубе, и во всей свежести красивого лица и ярких зеленых глаз.

- Уходишь?

- Ухожу… Прости, Игорь! Я не хочу мучить тебя ожиданием, но я не могу погружаться в тебя, как ты утопаешь в чувствах ко мне… Мне даже страшно, - волнуясь, говорила Марина, - кажется, ты вытягиваешь из меня все силы… Я устала, дорогой, очень устала.

Игорь заметил, что после сказанного Марине стало легче, как будто с её плеч упал тяжёлый груз. Скрывая навернувшиеся слёзы, Марина отвернулась и стала укладывать косметику в сумочку, при этом молчала и поглядывала в глубину зеркала, точно видела в нём уже другую жизнь, куда спешила сейчас. Здесь, в его доме, Марине было больно и тяжело. Игорь это чувствовал и, чтобы не мешать ей уходить, снова повернулся к окну, в котором стал разглядывать ещё одно отражение своей возлюбленной. Это отражение было не таким чётким и ясным, как в зеркале, но и в нём угадывалось её стремление быстрее покинуть его дом. Правда, рядом с её отражением в окне было ещё одно, которое принадлежало ему, и оно было тёмным и безликим – как будто в нём уже не было жизни. Но его сердце учащённо билось – оба отражения ещё касались друг друга. Если отражение в зеркале он не мог удержать - там всё отчетливо и ясно, как в её глазах, то в оконном отражении оставалась надежда…

- Прости, дорогой… Но я действительно устала, – сказала Марина и глубоко вздохнула, перед тем как уйти. Любовь всегда уходит по пути вздоха.

Игорь не двигался. Он продолжал смотреть в окно, как будто ещё видел её отражение. Но и оно на глазах растворялось в сумраке вечера. Только его тень чернела в окне и дрожала от напряжения, желая сорваться вслед за отражением любимой. Тень требовательно смотрела ему в лицо, и в затемнённом взгляде читалось:

- Чего же ты ждёшь? Очнись! Останови, её! Не можешь сам, так отпусти меня!

- Но ты, всего лишь тень… Наваждение… - произнёс он в пространство. И тут же стал дрожать и чувствовать, что он во власти своей тени. Он ощутил холод оконного стекла, к которому прижался лбом, скрип шпингалета, который он тряс, чтобы открыть створку… Через мгновение послышался звон битого стекла, и под окнами высотного дома, на снегу, лежало его тело. И у тела не было тени.