И.П.Дженджера

Неисповедимы пути…

 

Посвящается Светлане Александровне

моей старой и доброй

приятельнице.

 

Глава 2.

 

Разумеется, немолодой и достаточно искушённый любовник понимал, что вечно в таком ритме отношения не смогут ни развиваться, ни даже просто находиться, что после ожесточённой начальной игры в период совместного познания и насыщения друг другом последует более спокойное время, с установившимся по обоюдному желанию графиком встреч, с дежурными перезвонами и малозначительным трёпом ни о чём. Так бывает всегда и все об этом знают, подобная рутина может длиться месяцы и даже годы, если только партнёры имеют свои настоящие семьи и там их всё, по большому счёту, устраивает, в смысле быта, детей, достатка. И он, зная традиционную логику событий, внутренне приготовился к подобному, даже, наверное, ждал…

В этот же раз у Алексея всё пошло не так и даже очень не так. К моменту, когда страсти уже должны были начать понемногу стихать, область сознания под именем "Наташа" совершенно вышла из-под контроля и сама поставила под почти полный контроль всё остальное с ней не связанное, даже такие примитивные потребности, как сон и еда. Измученный мужчина совершенно точно, до мелочей помнил тот вечер, хотя и забыл его дату, когда всё изменилось, резко и окончательно, без видимой надежды на выздоровление. Тогда по одному из каналов показывали передачу про их любимых животных, про кошек. Рассказ длился долго, с обстоятельными подробностями, с хорошей режиссурой и красочными съёмками, и он отправил смс Наталии, чтобы та тоже присоединилась к нему, хотя бы и на противоположном конце города. Однако, прошёл час, больше, полвечера, время подходило ко сну, а ответа не последовало… Такого не случалось никогда, о таком помыслить было невозможно! Связь пропала, связи не было, кто-то чужой и недобрый грязным, с зазубренным лезвием мачете одним махом перерезал линию их соединявшую. И наступило одиночество: вокруг появился вакуум, который раздирал, растаскивал мужчину на части, пытаясь заполнить пустоту его клетками, кусками его тела. Оказалось, что с процессом такой силы совершенно невозможно бороться, находясь в мозгу, он представлялся всё-таки внешним явлением и с необычайной энергетикой. Ни о каком контроле не могло идти и речи, не говоря уже о победе. Хотелось срочно, чем-то занять себя, написать смс ещё и ещё, позвонить Наташе, даже поехать к ней, но озадаченный мужчина точно знал, что звонить нельзя, дома муж и всё может раскрыться, отправлять сообщения, не получив ответ, значит попусту тратить время и деньги, и даже поехать он никуда не мог, просто не знал, куда, с целью конспирации адрес женщина скрывала. Оставались только бездействие и огромная, по форме как в амортизаторах, медленно сжимающаяся пружина отчаянья и безысходности. И лишь когда Алексей, озадаченный, расстроенный, раздавленный, улёгся в постель, пришло-таки сообщение с пожеланием спокойной ночи, да ещё и без точки в конце. Ко всему прочему, ему вдруг стало обидно от такого отношения к его вниманию, к его проявлению чувств, к его персоне, и это после всего! Он тоже решил не отвечать сразу, а сделал это лишь часа через два, тем более, что ущемлённое самолюбие и отчаянье от мыслей о том, что предыдущее блаженство и счастье могут вот так просто закончиться, не пускали сон в голову, терзая мозг построением возможных претензий и требований своей возлюбленной. Конечно же, впоследствии ничего из придуманного не высказалось девушке, всё оказалось просто до банальности: муж как-то внезапно заболел и вернулся домой рано, не предупреждая, и та даже не успела сообщить плохую новость своему любовнику. Но часть сознания Алексея под её именем в злополучный вечер перешла в наступление и уже не останавливалась вплоть до последней минуты. То ли разрушилась ритмика в их отношениях, то ли женщина нашла другую привязанность, то ли одиночество при взрослеющем сыне стало искать новый объект для забот, для душевных вложений, но всё стало рушиться и в их взаимности, и в его мироощущении. Постепенно, медленно, но все же неуклонно встречи пошли на убыль – то супруг вдруг захотел показать ей строящийся новый дом, наподобие средневекового замка, то подружке приспичило изливать душу после очередной личной драмы, то батарейка внезапно разряжалась в момент договорного звонка… Всё то были мелочи, незначительные события, но Алексей их фиксировал и детально анализировал, придавая каждому факту обидное для себя толкование. А "Наташа" в его уже не совсем здоровом мозгу продолжала захват и разрушение, словно её образ являлся не набором эмоций, хотя и нестандартных, а настоящей физической раковой опухолью с чудовищными, раздирающими живую плоть нервных клеток щупальцами-метастазами. И чем больше съёживалось время их общения, чем больше становилось незамеченных девушкой смс-сообщений, чем больше пропущенных ею звонков, тем страшнее становился урон в душе Алексея, она терзалась сама и терзала его тело, она рвалась вывернуться, высказаться, ей, как кислород, требовалось общение с той дорогой, милой, единственной, без которой дальнейшее существование казалось немыслимым.

Вторая пачка сигарет опустела уже на четверть, а руки всё искали, что бы такое совершить для отвлечения мыслей от иконного образа Наталии. Сегодня был не его день, в прямом и переносном смысле. Сегодня любимая уехала с мужем загород, в какой-то богемный дом одной из состоятельных светских дам. Поездку рассчитывали на целый день, и всякое общение отменялось. Но по просьбе Алексея девушка обещала, как только они вернутся домой, позвонить ему и поболтать под видом разговора с подружкой, и часы с самого утра замерли! Стрелки напрочь отказывались двигаться в привычном темпе, видимо, что-то произошло с материей, исходя из постулатов Эйнштейна, а его мозг всё ещё продолжал оставаться в том прошлом событийном измерении. Сын, уже работая на кафедре какого-то института по специальности, собравшись, уехал на юг края, на какой-то симпозиум местных корифеев российской науки, и стало совершенно невыносимо. Приходилось ждать секунды, из которых с величайшим трудом складывались минуты, а окончание текущего часа вообще казалось несбыточной мечтой… И вот, когда прошла вечность с момента пробуждения, огромная вечность, по продолжительности равная зарождению жизни на планете Земля, где-то около одиннадцати часов утра совершенно неожиданно раздался мелодичный призыв телефона! Если бы хороший дорогой коммуникатор вдруг обернулся шипящей змеёй, то полученное потрясение имело бы меньший эффект.

- Только бы не рассылка торговой сети, - чуть слышно проговорил Алексей. Безумно хотелось верить, что это действительно она, что вспомнила о человеке, уныло сидящем в съёмной квартире, умирающем от тоски, молящем бога и чёрта, всех их святых и приспешников явить чудо, направить помыслы любимой в его сторону.

И чудо произошло, но то был ни голос, а сообщение от милой его сердцу барышни, которое гласило, что у неё всё хорошо и даже чуть-чуть весело (кто бы мог сомневаться), но она помнит о нем и не забыла об обещании позвонить из дома, когда всё закончится. В ответ незамедлительно ушло смс следующего содержания: "Хочу видеть тебя, хочу слышать тебя, мне воздуха не хватает….".

 

* * *

Наташе нравился Алексей, высокий, подтянутый, всегда в чистой добротной одежде по фигуре, с прилично короткой стрижкой тёмно-русых волос, в изыскано лёгкой седине на висках, правильными чертами черепа и бездонными тёмно-карими огромными глазами. Если бы ни его великовозрастный сынок, с которым он живёт на съёмной квартире и которому он по непонятной причине посвящает все свои чаянья, то его давно бы прибрала какая-нибудь бойкая тётка с зовущими формами. А что, всего-то сорок пять лет, хорошее образование, достойный доход, а в постели другой раз, под настроение и молодым фору может дать. А настроение в такие минуты часто, очень часто дело женское, она-то уж это знала, она-то уж точно умела. Нет, он не мужчина, он простой русский мужик с высшим образованием в приличном прикиде, но основательности и одновременно страстности это не скрывало и не портило совсем. Алексей ей нравился совершенно точно, её в нём манило то, что у нас принято называть загадочным словом "харизма". В чём она выражалась уловить было трудно, но она имелась, определённо имелась. И вечно занятый какими-то потусторонними учебными занятиями сын совершенно не разрушал цельный образ её любовника, даже наоборот, придавал ему экзотики или, вернее сказать, вкладывал в него этакую изюминку, может даже с перчинкой.

Муж со знакомыми и не очень знакомыми мужчинами из числа гостей званого обеда наладились в баню, видимо, сегодня будет кураж, а может – нет. Может, просто посидят, попьют пивко под нерочку, попарятся и тихонько разбредутся по своим ухоженным квартирам и домам с ласковыми жёнами и любимыми детками. А может, всё же кураж! С тем же пивом, но без рыбы, а с девчонками, с их танцами на столах в голом виде, с жареным мясом в камине, музыкой, весельем, раздольем, с огромным лимузином, хотя, конечно, без медведей и цыган, и то хорошо, благо их тут нет в окрестностях. За своего супруга она не беспокоилась, он в пьяном виде за руль не садится никогда, а после трёхсот граммов водки женский пол его интересует лишь как предмет платонический, ну, пощупает кого за сиську, за задницу, а дальше у него просто ничего не выйдет, таков его организм. Пусть едет, пусть веселится себе на здоровье, зато у неё его огромный джип и куча времени до ночи, а раньше двенадцати с подобных посиделок мужики не возвращаются. А на завтра, если там у них всё сложится не по-детски, будет головная боль и непременное чувство вины перед собой, всем миром, а главное, перед женой, которое немного, без особого фанатизма, конечно, нужно будет усилить для конвертации в какие-нибудь бонусы, ещё надо придумать в какие… Разумеется, прямо такими словами она не думала, всё это формировалось на уровне ощущений и желаний без чёткой конкретики, далее полученное раскладывалось по отдельным коробочкам в подсознании и как неприкосновенный резерв ставки главнокомандующего извлекалось, когда приходил подходящий момент. Наташа давно не верила в экспромты и потому всегда готовилась, в том числе и про запас.

В усадьбе, или, как её называла хозяйка, в родовом гнезде, сегодня действительно было замечательно, тому способствовал и солнечный день с чистым без дымки и единого облачка небом, и недавно законченный ландшафтный дизайн, идеально, без изъяна сочетающийся с естественными перепадами местности и небольшими миленькими лужайками, с коротко подстриженной травой, с кустарником, который тоже испытал на себе ножницы садовника. В нескольких местах, в подходящем интерьере били небольшие фонтанчики. Конечно же, не Версаль и даже не Петергоф, но все выглядело очень и очень миленько – так думали, а иногда и говорили многие. Ещё собравшаяся публика ждала культурную программу с артистами разных жанров, но главное – это атмосфера открытости и доброй беспечности поджидавшая всякого, кто сюда попадал, даже если это случилось впервые, и он не знал тут никого. Просто на этой территории так было заведено и всем нравилось. Разумеется, разносили шампанское, виски, водку, соки. На небольших садовых столиках, поверх сияющих бронзой подносов, лежали маленькие бутерброды с икрой, мясом и сёмгой, яркое солнце не успевало их подсушить, мужики и некоторые дамы пили и закусывали, а пара стюардов в белых рубашках и чёрных жилетках едва успевала подносить свежие закуски. И вот, наконец, в большом отделанном настоящим дубом зале с куполообразным потолком и множеством стрельчатых окон в виде средневековых бойниц, началось выступление двух девушек, почти девочек, скрипачек. Они исполняли что-то необыкновенно завораживающее, то лирически протяжное и до слёз печальное, то задорно бойкое, от чего хотелось им помочь, в такт музыке, прихлопывая в ладоши. Струны под действием смычков наполнили окружающее пространство некой вибрацией, и уже со второй вещи эта вибрация, переливаясь, создав нестерпимый резонанс, преодолев перепонки органов слуха, пройдя насквозь тела, превратила сердца человеческие в оголённые сплетения нервных окончаний, приготовив их к восприятию голоса Создателя. Замолчали все, все до единого, и даже нарочитые скептики, и уставшие от жизни циники, и те, кто хотел веселиться от души, выпив для того сколько нужно, тоже притихли и немного нахмурились… А в самом конце дуэт сыграл, а вернее сказать, излил такое, от чего душа Наташи, забыв о собственном "Доме 2", вдруг безотчётно захотела влюбиться по-настоящему в непременно достойного мужчину, одновременно сильного и нежного, преданного до гробовой доски и надёжного, как старый добрый танк времён последней войны с немцами. Она даже мысленно стала проверять, кого можно было бы назначить на эту нелёгкую роль, правда, очень скоро запуталась в лицах и качествах своих знакомых. Ничего не вышло, любовь должна прийти неожиданно, для этого простой подбор точно не подходил. Ей вспомнился старый роман длиной в два с половиной года, который закончился около четырёх лет назад. Партнёр, как и она, несвободный, встречались обычно тайком, нечасто, а когда наступал момент расставания, ей почему-то всегда хотелось плакать, а лучше даже выть в голос, проклиная всех, включая небеса за дьявольскую несправедливость. Возникали мысли уйти от мужа в никуда, на съёмную квартиру, найти работу и жить как большинство людей, но это бы, конечно, не помогло, её любовник не собирался рушить свою семью. Из головы он не уходил долго, пока вдруг, совершенно случайно не появился другой человек. Влюблённости в него не ощущалось, но тот как-то умудрился своим ненавязчивым вниманием вытеснить прежнего. Старше более чем на десять лет, новый друг постоянно устраивал мероприятия, по его выражению. Возил её на вечера поэзии, на закрытые выступления для немногих, с приглашёнными модными музыкантами из столиц, а ещё выезды на острова, в заповедник и даже в какой-то монастырь и, конечно, восторженные глаза, тихий бархатный голос и много цветов, которые домой нести совсем нельзя, но и отказаться от которых не было сил. Казалось, зная её печаль, он просто не давал ей времени на душевные копания и мытарства, к тому же, ещё работая в то время, она как-то так всегда оказывалась занятой. Наташа не испытывала к нему сильных чувств, да и в сексе у него получалось, что называется в соответствии с возрастом, но ему удалось-таки это сделать! Они дружили и сейчас, но встречались до крайности редко, почти всегда без интимных отношений, так, поболтать в кафе о знакомых, послушать последние анекдоты. Всё бы давно уже закончилось, но их связывало общее подозрение, что родившийся три года назад мальчики – их совместный ребёнок, она даже назвала малыша его именем, Владимиром. Подобные мысли пугали, казалось, они не протекали в мозгу беззвучными импульсами, а произносились вслух, чётко и ясно, с указанием точного адреса настоящего отца её сына. Всякий раз, когда она случайно, а по-другому и быть не могло, начинала обдумывать обстоятельства появления на свет малыша, ей становилось страшно, страшно от того, что это правда, что рано или поздно всё раскроется, страшно, что муж, заподозрив, проведёт генетический анализ, а после вышвырнет их на улицу, в лучшем случае купит какую-нибудь малосемейку и то, дай бог. Почти каждый раз во время этих дум возникала паника до истерики и в испуганном лихорадочном сознании крутилась одна фраза: "Только не это! ".

В том месте дорога прямая и ровная, без выбоин и заплаток от ямочного ремонта, словно изготовленная в далёкой благополучной Европе и чудесным образом перенесённая в российскую действительность, делала поворот под прямым углом и опять стрелой уносилась в ею разрезанные сопки, через мосты и эстакады, в сторону любимого города, где так много знакомых, незаконченных дел и увлекательных отношений. Но в данный момент Наташа должна была срочно остановить машину, покурить и направить ход мыслей в сторону от сына, от тайны его появления, от своей той давней ситуации. Она плавно нажала на тормоз, придав рулём автомобилю необходимый вектор в сторону обочины, и, когда тот остановился, спокойными уверенными движениями достала из лежавшей на соседнем сидении чёрной кожаной сумочки розовую пачку тоненьких женских сигарет. Разумеется, она волновалась, разумеется, ей срочно хотелось избавиться от нахлынувшего морока воспоминаний, вернуться в свой годами выстраиваемый, понятный уютный мир успешной, востребованной женщины. Взволновавшие её чувства располагались в самом центре её души, в специально созданном для мучений и терзаний отделе, плотно окружённом другими частями, с другими, более приятными эмоциональными нагрузками, а потому внешне всё выглядело вполне адекватно, и даже самый опытный психолог не усмотрел бы тут и тени переживаний. Наташа была уверена, нет, она точно знала, что сейчас, как и всегда, даже в очень сложных жизненных ситуациях, у неё будет ровная осмысленная речь, не станут дрожать руки и зрачки, как у годами тренированного разведчика, не поменяют своего размера. Ей удалось приучить себя, натренировать мозг и нервную систему реагировать именно так, как ждали от неё окружающие или так, как необходимо ей в данный момент. Однажды она раскрыла простой секрет женской психики, который заключался в том, что сознание, оказывается, можно дробить на кусочки и контролировать одновременно, без ущерба для любого из них. Именно тогда самые неприятные и самые опасные части было решено расположить в центре, а не на эмоциональных задворках, для того, чтобы их содержимое гарантированно не выплеснулось в поведенческий отдел и не наделало всяких глупостей, вроде унылых, никому не нужных разбирательств, в сущности, с дорогими людьми или, ещё хуже, в неконтролируемые претензии мужу. Но вот водить машину с возбуждённым центром мучений и угрызений совести Наташа всё-таки боялась, несмотря на тройной запас психической прочности. Её срочно требовалось остановить, дальше, выкурить сигарету, вспомнить о последнем удачном событии, наметить план своих дальнейших жизненных приключений, посмаковать всё это и тем, успокоившись, ввести себя в норму, в привычную размеренную колею. Конечно же, наше сознание не состоит из кубиков, которые по своему желанию мы можем тасовать, переставлять или компоновать, и ещё, цветущая женщина с забытым высшим образованием филолога вовсе не проводила никаких долгих мучительных тренировок по совершенствованию своих реакций, просто, ей это всё так виделось, ощущалось на рефлекторном уровне, она так делала, с одной стороны. С другой, у неё было много тренеров, причём совершенно бесплатных, можно даже сказать бескорыстных, они как-то сами стали возникать лет так с семнадцати отроду, как только мама и папа заселили её, первокурсницу, сдавшую на отлично все вступительные экзамены, в студенческое общежитие. Первого она запомнила на всю жизнь, первого они помнят всегда, как правило, не забывается ничего: ни обстановка, ни погода, ни его имя и даже его запах остаётся в памяти до древней старости, если суждено дожить до неё. Андрей располагался со своими друзьями в соседней комнате, мужчина уже после армии, он приехал в командировку из далёкого района ремонтировать или строить один из корпусов университета. Особых ухаживаний не наблюдалось, да их никто особо и не ожидал, покупалось пиво на розлив каждый вечер, скрипящий на зубах солью пересушенный минтай, постоянно снующий народ, игры в карты, анекдоты, ключи от пары свободных комнат и тому подобное. В тренеры Наташа его записала потому, что была с ним только один раз, а точнее одну ночь, после чего он просто перестал общаться с девушкой, да ладно бы только это, он стал принародно рассказывать, что и как произошло, наверное, тем самым поднимая свой рейтинг в глазах окружающих. И когда приходилось проходить возле него, ноги невольно тяжелели и подгибались, норовя уронить её, покрывшуюся алыми пятнами, на пошарканную в линолеуме белёсую дорожку, и ещё, к стыду, сразу же хотелось помочиться, прямо здесь и прямо сейчас, проходы неконтролируемо открывались, и стоило больших усилий, чтобы приостановить процесс. Именно приостановить, потому что все равно возникало нестерпимое желание в течение ближайших минут забежать в туалет, а после долго мыть руки и умываться холодной водой, придавая себе человеческий вид. Подобное происходило каждый раз при виде Андрея, даже если он не замечал её, и прекратилось, как только тот съехал совсем и, слава богу, неизвестно куда. С этим событием пришло облегчение, словно ей вдруг разрешили дышать не через раз, а смело и открыто полной грудью, когда захочется. Через пару месяцев окружающие и она вместе с ними забыли об инциденте, который впоследствии и досадным-то никто бы не назвал. Сказалось действие природных факторов молодой памяти, а также нахлынувшие неудержимо другие события.

Наташа припарковала машину на самом верху одной из многочисленных сопок с роскошным видом на море, ей нравилась его непостижимая даль, она любила эту даль, каждый раз пытаясь в вечной дымке уловить то самое место, которое принято называть горизонтом, она всем своим телом, каждой его частичкой ощущала бесконечность, и бесконечность пространства дарила ей надежду, практически уверенность на долгую и до гробовой доски нескучную жизнь. И тогда приходила безотчётная радость, тихая, негромкая, добрая, своя собственная эмоция, которых всегда немного и которые не принято афишировать, мы складываем их в маленькую корзинку из невесомой бересты и прячем от посторонних глаз в потайное место в душе. Мы знаем про это место, мы о нём помним, мы даже наведываемся туда, чтобы, покопавшись во всякой подобной мелочёвке, попытаться в оправдание доказать себе, что мы не совсем законченные козлы-циники и все-таки способны на божественно красивые чувства.

Сигарета, скуренная впритык к фильтру, полетела вниз через леера, упорно перескакивая отдельные камешки придорожного щебня, её зачем-то тянуло к воде, скорее всего то было банальное земное притяжение и воля случая, но Наталью подобная, необъяснимая резвость заинтересовала и она проследила траекторию падения до финальной точки. И когда движение окурка все-таки под действием той же силы тяжести, но уже другого случая, прекратилось, на губах женщины появилась улыбка. Надо же, он запрыгнул метров на десять, не меньше! Теперь спокойно можно ехать в город, она теперь совершенно точно успевала к назначенному времени в назначенное место, хотя лёгкая тревога ещё немного беспокоила. А ведь день-то, какой красивый, солнечный, голубое небо без намёков на дождь, ветерок совсем как ребёнок ласкал всех, кто обращал на него внимание своими нежными мягкими ручонками. Снизу, от береговой полосы поднялся разбавленный попутными потоками, чуть уловимый, ни с чем несравнимый йодистый запах моря с примесью аромата полевой, а вернее сказать, наскальной травы, кузнечики, упиваясь счастьем от тепла и сытости, фанатично стрекотали гимны окружающему, в том числе и себе любимым. И где-то там, в глубине мозга произошёл щелчок, и всё встало на свои места, всё стало, как и должно было быть, всё стало, как раньше, понятно и хорошо. "Боже, что я за дура! О чём думаю! Как всё удачно складывается сегодня, не надо портить своё настроение и расстраивать других" - Наташа отругала себя и тут же себе понравилась. Вот и ещё одну галочку можно поставить на этот день, полюбовалась природой, подышала воздухом, замечательно!