Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Любовно-сентиментальная прозаАвтор: Иван Меженин
Объем: 25825 [ символов ]
Илюшина любовь
Не любят фронтовики о любви рассказывать, О чём угодно говорят, только не о ней. Обычный ответ: «Об этом записывать бы не нужно».
И вдруг удача подвалила Яшани к запоздалому предзимью. Праздники, помнится, отгуляли, резать свиней взялись, продовольственную программу выполнять надо было. Яшаня надумал колбасу себе домашнюю из половины туши сделать, а другая часть в свежем виде повисит до нового года. Погода морознаяэтому позволяет.
Яшане рассказали о насадке к мясорубке, которая вроде бы есть у Ильи Дорохина. Не поленился, съездил за ней на велосипеде, изучил способ работы с ней. И наготовил столько кружков колбасных, румяных, ароматно пахнущих - на все новогодние и рождественские праздники их теперь хватит.
И вот теперь Яшаня с водочкой да с той колбасой приехал к Илье с расчетом.
Гостю тот обрадовался, в переднюю провел, альбом с фотографиями ему выдал, сам стал чего-то поджаривать на своей крохотной кухне. До Ящани запахи только и доходили:
- Илья Иванович, не хлопотал бы ты там больно-то, а квашеного там бы чего выставил, и колбаски к моей водочки-то. И вся бы тут недолга.
Но вместо ответа из кухни пуще прежнего потянуло жареным. А за окном дождик моросил, привычное дело осенью, Яшаня на велосипеде по асфальту сюда добирался, крюк не хотел делать, на земляной мост свернул. А на мосту мусор. Но провёл велосипед между завалов кое-как.
-Эх, и дороги у вас Илья Иванович! На вашем поселке Березовый и мосты, и дороги содержались куда лучше. Правда?
-А ты али напрямую проехал?
- Да, через мосток же к тебе дорога короче.
- Короче. Ну ладно, Яшань, айда. Накрыл я тут стол, как сумел без хозяйки. Не обижайся
Кухонька его челоека на два, с окном одним, с видом на огород, Удобно наблюдать за грядками летом, смотреть, как лук с петрушкой развиваются под летним солнцем.
 
-В окно, бывало, покойница моя, Андреевна обед сготовит, меня позовет к столу. «Айда, Илюшк, хватит на огороде работать, готово у меня всё уже». На скорую руку сготовит яичницу или еще чего. Теперь не окликнет. - Илья Иванович с грустью посмотрел в окно на огород.
- А я не слышал, что болела твоя Мария Андреевна, - сочувствует ему Яшаня. - Пошли, какие болезни, день, два и нет человека. Она же Агибалову (герой Советского Союза) племянницей приходилась?
- Приходилась, - вздохнул горестно Илья, усаживаясь с противоположного торца самодельного стола, там где стояла сковорода с яичницей. Там же на блюдце лежала и Яшанина колбаса в кружочках, хлеб на подносе, бутылка столичной рядом стояла и пара больших стаканов.
-Эх, Яшань, я так и думаю о жене как о живой.
 
Огород с ней пахать надумали, а «Беларусь» есть у соседа. Ходила договориться с соседом моя Мария. А теперь зачем мне этот огород.
- Как же, Илья Иванович, чтобы не скучать. Летом на грядках покопаешься, время пойдет веселее.
Яшаня знал его давно по поселку Березовый, который советская власть посчитала не перспективным. Жителей переселили в его Зуевку. И уже тут он с бывшим танкистом о войне беседовал. Его танк немцы подбили в первом же бою, экипаж через нижний люк выбрался, а когда стали отползать, близко разорвалась мина.
«И все, Яшань, у меня в один момент наступила темнота,- рассказывал Яшане Илья,
Тогда его Мария сидела на табуретке, вязала чулок из пряжи и слушала. - А это на марше, было, - продолжал он, - мы колонной вдоль кукурузы ехали. По рации отбой дали, остановились вдоль дороги, и, кто чем занимаемся. Кто на траве развалился, кто вшей в гимнастерке ищет, кто пуговицу пришивает или обмотки просушивает. Рады привалу были, понимаешь, сам танкистом служил, рейды изнурительные представляешь.
И тут мотоцикл послышался, потом мальчишки бегущие показались, от фрица они удирали. От страха обезумели, в кукурузу забежали и в ней спрятались. А он стервец чего придумал? Разворачивается, метров пятьсот, шестьсот проезжает, глушит мотор и тоже в кукурузе прячется. Трое наших мальчишек посидели в кукурузе, успокоились, вышли в чистое поле и спокойно иду дальше. И тут фашист проклятый выезжает из своей засады и устремляется опять за ними. Они от него как зайцы - кто куда. Попадается на пути сухой колодец, они в нем спрятались. И немец, не думая, очередью автоматной чиркнул по ним, уложив ребятишек на глазах у всех. А нам чего делать оставалось? Бежим к люкам, несколько танков быстро завелись и помчались за немцем, По верху его головы очередью пулеметной пальнули, он остановился. К танкистам подъехали, немец чувствует дела у него плохие, на колени опустился, бормочет, просит со слезами нашего прощения. Но, куда там, нас от злости руки и чешутся.
Кто-то предлагает «На лесину ево, ребята!» . Березу пригнули, веревку живодеру на шею, дерево отпустили. Смерть за смерть, как говорится».
Чтобы завершить воспоминания Ильи о жене, Яшаня предложил первые стопки выпить за нее. Молча выпили. Илья хотел закуривать, но Ящаня наколол на его вилку колбаску – подал ему.
-А я о твоем рассказе не забыл. Он в книгу о войне войдет,- сообщил Яшаня.- Интересные факты там о немцах. Всякое было за годы войны.
-Там война, Яшань, люди гибли - жалко, не вспоминал бы. А тут жить бы Марии, она опрокинулась. А ушла она знаешь как?
Илья Иванович встал размяться, подошел к форточке, дыхнул «Беломором», тряся спичкой, жмурясь единственным глазом. Глубокой затяжкой дыма успокаивая себя.
- Пошла к соседу за трактором, он ей вспахать нам огород пообещал. Она пришла, сказала мне об этом. Обедать с ней сели. А после обеда она на диване прилегла. Я на огороде возился, убирал лишнее,чтобы пахоте ничего не мешало. Пришел в дом, а Мария моя лежит уже бездыханная.
 
Эх, Яшань, расскажу я еще рассказ, как я от войны проклятой чуть не уклонился. - Илья докурил папиросу, сел на табурете удобнее, раскупорил бутылку и плеснул из нее в оба стакана. Когда выпили, Яшаня освободил место для бумаги, приготовился к записи.
- Я и тогда бы рассказал, но Марию пощадил. Думаю, обидится. Ладно, пожили теперь-то мы с ней.
А поженились мы с Марией уже после фронта, до войны не до женитьбы нам было. начала в ФЗО нас забрали, в сороковом году, к осени. На сварщиков там выучили и по распределению в Москву направили.
В Огарево привезли, а там заводик. Бочата высокопрочные мы на нем сваривали, Позднее в них ГСМ наливали и с самолетов партизанам сбрасывали. Они в воздухе летят со свистом, и немцы принимали их за бомбы.
Общежития заняты, разместили нас по квартирам. Нас шестеро было, у старичка мы жили. И у него еще дочка была нашего возраста. У нас отдельная комната, вдоль стен расставили койки и беспечно, весело живем. Кузьма Федорович, хозяин наш - толковый мужик, инженером на соседнем заводе работал, жену недавно схоронил. По дому его дочка Лариса теперь хозяйничает. Дом просторный, деревянный, двор за забором, огородик не большой прямо у крыльца. Одним словом обстановка деревенская.
- Красивая, Лариса – то? – поинтересовался Яшаня. Илья расхохотался, за сигаретой полез в карман рубашки. Помял ее, дунул в пустой конец, спичку зажег, клуб дыма теперь расстелился над их столом. Илья сел удобней, скрестил ноги, продолжил рассказ:
- Это когда это было то? Сорок первый шел, июнь, она с двадцать пятого Отними цифры – получится шестнадцать. А в таком возрасте девицы все красивые. Лариса Смирнова тоже была красивой и статной, с волосами каштановыми. Она от загара летнего смуглянкой выглядела.
Росточка среднего, глаза по настроению: то веселые, с искорками, то грустные, с мутным оттенком.
При нашей первой встрече она была в простеньком платье, в тапочках домашних, в носочках белых с синими ободками. Такой она и залегла мне в душу, понравилась. Заговорила со мной она первой, вроде, как городская. А мы тогда были - деревенщина неотесанная.
Познакомились ближе, пошли на картошку, там говорю ей:
-Ларис, полоть ее надо. Сорняк выдергиваю, она тоже дергает. А в деревнях мы ее тяпкой пололи. И на другой день я две тяпки на заводе смастерил, черенки на них насадил. И закипела в огороде наша работа.
А Кузьма Федорович в щелку глядит, радуется, помощь в доме, какая - никакая. А может и побаивался, не вышло бы чего у нас.
А я и спеть могу, и на гитаре сыграть любитель, На огороде у них и затяну «Оля цветочки рвала, низко головку склоняла».
- А ты ее напой - Илья Иванович, я слова запишу. Илья рассмеялся.
- А, чево, пиши, - сосредоточившись, хотел запеть, но передумал.
- Нет, Яшань - еще по одной давай выпьем, я слова не вспомню.
Выпили, закусили, беседа пошла, о песне забыли.
- Вот, живем мы у Смирновых, работаем, отец ее смирился с нашей дружбой, но предупредил: «Илюшк, с Ларисой чего случится - убью». А молодость у нас, с Ларисой мы по правилам любви живем.
Потом началась война, хлеб, другие продукты выдаются по карточкам на заводе. Отдаем их хозяевам, питаемся сообща. Лариса ужин сама готовит, а обедаем в заводской столовой. К осени немцы на Москву нацелились, к зиме в город войти обещают. Всё чаще и чаще сирены по ночам воют. С тревогой воспринимает их только Кузьма Федорович. Как-то участковый во дворе появился. Походил, говорит:
- Картошка у вас поспевает.
-Поспевает, - согласился с ним Кузьма Федорович.
- Вот, я и объясняю: выкапывайте ее, а через два дня должно быть у вас убежище на всех. Поняли? Выполняйте.
Время военное, нас шестеро, бомбоубежище выкопали к сроку. Смирнов рад помощи. Проблемы сдружили, зажили мы как родные, а я вообще почти зять им. А немцы все ближе и ближе к Москве, на заводах сократились поставки комплектующих материалов: то не поступит металл для бочек, то нет электродов. И мы простаиваем, из начальников остались лишь мастера цехов, которых на фронт не отправляли по возрасту. Начались перебои с зарплатой, с талонами, а без них в Москве не проживешь. Это хорошо, мы с Ларисой картошку вырастили, ей питаемся. А дальше чехарда пошла, нам в отделе кадров документы на руки выдали. Теперь нас не задерживало здесь ничего, чем и воспользовались трое наших.
А я, земляки: Власов и Терехин живем пока у Смирновых. Меня Кузьма Федорович пытается устроить на свой завод. У земляков дела не ладились, им вставать надо было на учет, а это означало - отправка на фронт. Уезжать они собрались, я распутье, отец ее позвал на беседу.
- Так, молодежь, делать, чего будем? – спрашивает он. Я ему письмо от матери подаю, она зовет слезно, уборка в колхозе встала, нет рук рабочих. С Ларисой мы ее раньше читали, шли в магазин, присели в парке. Она слезно просила с ними жить.
Решаем: «На время домой съезжу, улажу дела и возвращусь».
А ребята уже на чемоданах сидят, решения моего ждут.
Бродили с Ларисой ночью осенней, целовались, миловались на прощанье, убеждал, что вернусь, она не верила. Будто чувствовала. В переулке встретили патруля, он нам посоветовал домой отправляться. Но уснуть в последнюю ночь мы так и не смогли.
На станции Лариса не стесняясь отца, целовала меня и плакала. Мы на пригородный поезд прицепились и ехали с пересадками до Куйбышева 5 дней, еще один день - до Кинеля. Не сажают где, мы патруля за папиросы уговариваем. В Кинеле на заезжем дворе был лошадник из Утевки, с ним до райцентра доехали, а дальше на перекладных до дома.
Вечером мать уговаривала не спешить идти в колхозное правление: «Истощал ты вон как, наелся бы пирогов с курагой досыта сначала, молока бы недельку попил. И к нему поспел бы, к супостату энтому». Послушал бы ее, не так дело обернулось. Заподозрил меня Левон Карпенко, председатель колхозный. «Уж не дезертир ли этот Илья?» И донес на меня, кому следует, вместо того, чтобы предоставить работу.
Через день приходит повестка из сельсовета: «Срочно явитесь в Утевский райисполком». Поехал, секретарь райисполкома Кортунова знала отца, внимательно выслушала, разобралась с документами, по телефону с политотделом Кулешовского МТС переговорила и направила туда. Левин, начальник особого отдела принял, Через директора Коптева определил в мастерские сварщиком. Заведовал мастерскими Давыдов, сухой и кривой мужик. Обрадовался - специалиста нашли ему классного. От генератора вся мастерская освещалась и питалась. Бывало, шумят: «Не вари Илья, станок не тянет!». И перегрузили подстанцию, сгорела, я опять без работы.
Весна одна тысяча девять сот сорок второго наступила, середина апреля, а снег живенький, зато через неделю дружно таять начал.
В колхозе с подготовкой к севу зашевелились, Левон Егорович к нам пожаловал, у директора меня просит. С отцом до этого переговорил.
Со мной за руку здоровается:
-Илья помощь нужна. В Богатое ГСМ поступил колхозу, вывезти бы.
В обиде я, но помню, отец сказал:
- Ладно, посевная на носу, иди сынок.
- Съездили мы на санях туда, дорога раскисла. Домой поденкой возвращались, теперь в Лещеве ночуем, и утром по морозцу домой с бочками на санях едем. А через неделю полая вода пошла, на пароме бочки переправляем и возим. Сорванцы на подводах в основном, за старшего - мужик из пожилых. Война была в самом разгаре, все работы в деревнях легли на плечи стариков, баб и на моих сверстников.
И посевную мы проводили, теплынь, влаги много, земля утром парит - благодать. Но техники мало, лошадей и быков к работе подключили. Только за месяц с севом управились. Говорили, урожай вырос несвозной.
Подружился я с председателем, когда он меня за хорошую работу в колхозе на курсы трактористов направил. Осенью 1942 года я с корочками возвратился и на колесном тракторе зябь пахал.
А в зиму сельсовет из ребят и девчат команду сформировал, в Ульяновскую область рыть окопы направил. Всю зиму землю мерзлую там долбили, питаясь привозными продуктами
С посёлка вызов пришел, посевная начиналась. Отпустили. Приехал домой, рассказываю, как татары нас со свининой из квартиры выпроводили. Мы ее вечером в голландке на сковороде жарили.
Захару спасибо, он русскую семью для нас нашел, к ним вселились.
Но время подошло и нам воевать, В Маршанске на курсах танковых быстренько отучились и за танками поехали в Нижний Тагил. Т – 34 прямо с конвейера получили, на платформы загнали, закрепили, ночами катим на фронт. Дорогой выкроил время, сообщил Ларисе «Танкист я, еду воевать в водительской должности».
По слухам наш состав шел под Воронеж. Слушаем дорогой офицеров, успевших повоевать, надеемся на их опыт в предстоящих боях.
В степи остановились, приказано сгонять танки. Выстраиваемся в стальную колонну и делаем марш бросок к фронту.
А дальше чего со мной было, ты Яшань знаешь. Только добавлю к тому рассказу, на костылях и с одним глазом я домой возвратился. И ладно то, думаю, живой зато.
Справлялся с ранами припарками и настойками из трав, бабушка моя с ними колдовала. А я, чтобы не скучать - в огороде вожусь, со скотиной на подворье. Выползаю к вечеру на улицу и радуюсь жизни, Порой муторно на душе, за друзей обидно, которые воюют, за мужиков, которые с войны уже не вернутся. Клуб не далеко, в него по вечерам хожу, по утрам посещаю колхозное правление. Там новый председатель колхоза «Вторая птилетка. Леус. Он инвалид войны, в чине политрука участвовал в боях под Москвой, взрывом мины оторвало руку. Мы с ним людские потери поселка подсчитывали, сорок два мужика недосчитали.
Председатель мне предлагает пост бригадира, убеждал вчерашний политрук, не мог отказаться, хотя ранения мои еще не зажили.
А я спустя рукава не работаю, результаты стали получаться в полеводстве и животноводстве. За них хвалили сначала в колхозе нашу бригаду, потом в районе. Дальше, больше и о нас сам редактор районной газеты, Петр Карпенко стать напечатал. А в 1953 году о нашей бригаде уже узнала вся область. Мы тогда в свиноводстве добились приплода от каждой свиноматки по 12 поросят и суточных привесов на откорме молодых свиней по одному килограмму.
Шли годы, Леуса в 1955 году Виктор Ломакин сменил. Я работаю не просто бригадиром, а комплексным. А бригада теперь в лидерах по надоям молока от коровы. За год надоено от каждой коровы -2700 литров, урожайность зерновых культур -15 центнеров с га. В те годы получать эти цифры было не просто, условия не нынешние, основная тягловая сила в колхозе – лошадка и бык. На лошадке и я, и председатель - ездили.
В 1957 году весь колхоз по многим показателям становится лидером в районе. Орденами и медалями награждены полеводы и животноводы, не обойдены и мы, руководители.
Теперь представь Яшань, в такой круговерти я и забыл о Ларисе. Свои девчата в клубе, на ферме, у копны - на сенокосе, у пруда – на отдыхе. Естественно, не монах я среди красавиц. Вспыхнули у нас с Марией, чувства друг к другу, появилась любовь, которая потянула на женитьбу.
Но с Ларисой наша любовь была первой, она во мне и оставалась первой, не удавалось никому затмить ее, либо вычеркнуть из памяти.
В1958году на ВДНХ в составе группы наших передовиков – колхозников я ездил. Прибыли в Москву, Огарева рядом, там Лариса, любовь довоенная.
Ходил я в составе делегации по выставочным павильонам и толком ничего не видел, не слышал. И поблескивали на наших пиджаках заработанные не легким трудом ордена и медали, а мне было не до них, в голове моей одна мысль, о ней, о Ларисе. День я выдержал, на другой ловлю такси - «Волгу» качу в Огарева, вещи в гостинице Колос оставил.
Прошло сколько времени, а я дорогу и ее улицу не забыл.
Подъехали к ее дому, сердце от нахлынувших воспоминаний, как у пойманного воробья бьется. Номер до боли знакомый – 34, их забор так же стоит прямо, краска свежая. «Шестнадцать лет здесь не был, воды утекло много. У меня двое детей, а воевал, а ей чего не рожать было».
У калитки говорю шоферу: «На тебе четвертак, стой тут, я пошел».
Он всё понимает, пока ехали, я в курс его ввел. Подмигнул мне:
«Действуй Илья - ни пуха». Я ответил: «К черту», и отправился во двор.
Звонок теперь есть. Нажал на черную кнопку, тишина за дверью. С крыльца рассматриваю двор: все так же, даже блиндаж цел, только обвалившийся. Картошки меньше посажено, без сорняков. Дорожка к нужнику теерь кирпичом вымощена. Там, в зарослях вишневых он и стоял. В них мы с Ларисой от любопытных соседушек прятались, обнимались, о жизни мечтали, планы на будущее строили, которым не суждено было сбыться. «Война этому виновницей».
Интересная лирика, - улыбнулся Яшаня, довольный откровением Ильи. – И кто же вышел к тебе?
- Слушай, гляжу я, а из бомбоубежища два мальченка выглядывают, за мной наблюдают. Я их к себе зову, но в это время запор в двери заскрежетал. А чрез секунды в проеме дверном она появилась, спрашивает:
-А вам кого, мужчина?
-Ларис, не узнаешь?
- Нет, - отвечает.
«С лицом одноглазым, поэтому и не знает», - думаю.
- Илья я, Дорохин, поселок Березовый помнишь?
Она пополнела собой, а лицом почти не изменилась.
- Батюшки – свет, Илюша! Живой! Радость-то, счастье, какое.
Она бросается ко мне, шею обвила - целуемся . Потом она вытерла слезы фартуком, успокоилась, спрашивает: - Со мной повидаться приехал?
- Повидаться - отвечаю, - такси ждет у калитки.
Радость с ее лица схлынула «Не на крыльце же прощаться приехал, в дом зайдешь хоть?» – спросила, беря меня за руки.
-Зайду, конечно. На часок, - успокоил я. И она по коридору повела меня в дом, до боли мне знакомый и любимый.
До кухонной двери доходим, навстречу выходит мужчина в домашнем халате, в тапочках, полный, пухлощекий. Мужик и женщина, не новость. Может муж, может брат. А мне стало не по себе.
Думаю. И ее ребятишки там играют с ружьями самодельными. Они вышли как раз при Ларисе из подвала и на меня нацеливались.
Тогда она говорит мужчине: - «Боря, знакомься, это Илюша из деревни, помнишь, я рассказывала? Вот, живой. Повидаться приехал».
Она смотрела радостным взглядом то на него, то на меня. А мы с хмурыми лицами пожимаем друг другу руки.
Вошли с ним в зал, плюшевый диван, на котором я иногда спал, стоял там же. Боря предложил мне на него сесть, сам пошел к комоду, альбом с фотографиями принес и ушел к Ларисе на кухню. Она там уже гремела, с угощениями хлопотала. Не сиделось мне, и альбом меня не интересовал, я вошел к ним и подаю Ларисе четвертак, говорю Борису:
- За знакомство бы выпить и встречу отметить,
Боря деньги взял, я его с таксистом в магазин отправил. Это мне надо, при нем чего у Ларисы спросишь?
Она рассказала, что Боря муж ее, а дети в их дворе соседские. Своих детей им бог так и не дал, Я рассказал о жене Марии и о детях. Она на судьбу жаловалась, которая не дала нам пожить вместе. А письма мои она не читала «Не дошли они до меня». А когда я намек сделал на Борю, мол, не он ли повинен, она пожала плечами, погрустнела.
Заявился ее Борис, принес хлеба, колбасы и две бутылки московской. Выпивали на кухне, потом перешли в зал.
- Вот на выставку приехал, - рассказываю я, - заработал горбом поездку на ВДНХ, так сказать. В гостинице Колос нас разместили. Вспомнилось былое, довоенное, думаю, а поеду к Кузьме Федоровичу, а его уже нет.
Лариса сидела между нами. Потянулась к ордену Ленина, отвинтила и разглядывает. Она немного выпила, разрумянилась.
- Вижу, работаешь по-ударному, это хорошо, а как насчет песен, за войну репертуар расширил? - Она говорила о песнях с улыбкой.
-А Боря это видел и ревновал? – спросил Яшаня.
- А хрен его поймет, сидел за ней как филин, в разговор иногда встрянет. Помню, про заработки колхозников интересовался, спрашивал о войне, и ранен как. Спросил, платят ли инвалидные.
А я до войны учил Ларису на гитаре играть. Гляжу, висит гитара. Я снимаю ее со стены, струны перебираю, настраиваю.
- Сама-то бренчать не разучилась? – спросил Ларису. Она улыбнулась, глаза вниз опустила.
- Она и бренчит, и поет хорошо под гитару, - похвалил ее Борис.
- А ну, хвались, какую песню поешь и что играешь? - попросил я.
- Вашу Березовскую и пою и играю, - уклончиво ответила Лариса.
- Понятно, - отвечаю, и наигрываю мелодию «Оля на лодке каталась», или там еще такие слова: «Оля цветочки рвала, низко головку склоняла». – «Эта?» – спрашиваю. - Она кивнула головой.
А под Ларису я слова в песне переделывал «Лора цветочки рвала, низко головку склоняла», - ей это нравилось.
И до войны она мне подпевала, у нее голос грудной, бархатно звучал, приятно. А теперь я один затянул у них. А чего не петь было мне, выпилна радостях. Ты записать хотел, вот слушай слова:
 
Все васильки, васильки, сколько мелькает вас в поле,
утром, до ранней зари мы собирали их с Олей.
Оля сорвет василек, низко головку наклонит,
Милый, смотри, Василек, он поплывет – не утонет.
 
Оля любила реку, ночью на ней не боялась,
Поздно, вечерней зарей, с милым на лодке каталась.
 
Уходили мы с ней, Борис не вышел. На прощание она мне сказала:
-Эх, Илюша, о детях ты спрашивал. Ты видел Бориса и наши с ним отношения. Я с тобой побыла, прилив счастья почувствовала. Такого давно не было и не будет никогда, а возможно не будет и детей. Какие дети, если любви нет.
А я и сам понял, не радостная жизнь у них с Борисом. И не они в этом повинны, и не я, а война. Он в окно на нас глядел, точно. Я чувствовал, как жег мне спину его взгляд. А бог с ним, он мужик так себе, она красивая, любому бы понравилась. Ласковая она баба, вежливая. Я ее образ после этой встречи по гроб жизни помнить буду. У машины уже стояли, на прощанье я ее спрашиваю, мол, как бы она меня такого вот одноглазого тогда полюбила, или не полюбила. А она вместо ответа обняла меня и порывисто поцеловала. А я думаю, пускай в окно он на нас смотрит. Я ее нашел и узнал первым. Сел в такси, Лариса все не уходила. Мы поехали, я говорю шоферу: «Громко посигналь ей». Она долго видна была, у калитки нам рукой махала, пока за поворотом не скрылись.
На поселке я потом долго тосковал по Ларисе. Наверно бы мы поженились с ней тогда, в сорок первом осенью. Шло все к этому. Эх, если бы не было тогда войны.
И годы потом проходили, а я так и не забывал про нее. Потом решился попросить сына, чтобы он свою дочку, а мою внучку назвал Ларисой, ее именем. Он и его жена Валентина поняли меня, и удовлетворил мою просьбу. И теперь Лариса для меня самая желанная, самая любимая внучка на этом свете.
Илья Иванович после этого стал серьезным. С минуту посидел, пошел в переднюю. Возвращается с деньгами.
- На Яшань, это тебе полтинник на книгу. И, чтобы напечатал, пока я живой. – Яшаня не брал, а Илья Иванович настаивал.
Как жаль, что Илья Иванович Дорохин не дожил до выхода в свет его рассказа. Порадовался бы и улыбнулся. А прочтя, задымил бы кольцами из папиросы, как умел он это делать.
Эх, война, война, сколько бед ты наделала, сколько разлук.
Copyright: Иван Меженин, 2016
Свидетельство о публикации №293560
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 25.09.2016 16:44

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.

Рецензии
Лазарева Людмила Викторовна[ 18.12.2012 ]
   Удивительный исторический пласт. И любовь, и слезы, и верность.
    У меня есть несколько рассказов по воспоминаниям моей бабушки.
   Если интересно, посмотрите - "За жизнь", " Рукопись на снегу, и другие рассказы их этой серии.
    Буду читать вашу страничку обязательно.

Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта