– Равняйсь, смирно! – Лейтенант Пазовский подавал команды привычно сухо и по-фронтовому буднично. – Прямо, шагом - марш!

Строй плавно качнулся и двинулся по старой, наполовину заросшей просеке в сырой осенний лес, хмурый от прохладного утреннего тумана.

«И угораздило же!» – кисло размышлял лейтенант, глядя, как правофланговый боец Вася Зубов решительно и с плеском перепрыгивал через многочисленные лужицы, нарушая и без того не слишком сплочённый строй в колонну по двое.

«И это вместо отдыха… После упорных и затяжных боёв – такое обидное задание: «Команда 13», то есть похоронная команда. На очищенных от немцев передовых позициях и обширном поле боя надо было не более чем за 5 часов собрать убитых и здесь же оформить документы – «сопроводиловки на смерть»… Мало того! Тут же надо было устроить и братскую могилу с соответствующим актированием».

Медбратишки и медсестрички, поспешая заученно и деловито, свою работу по поиску и транспортировке выживших, но тяжело раненых, не сумевших выйти с поля боя бойцов, уже заканчивали.

«И нам надо поспешить».

Дело в том, что уже поступил приказ о новом наступлении, и время «Ч» было известно: – сегодня же, во второй половине дня.

«А я снова письмо не написал…» – с тоской упрекнул себя Пазовский. - «Ну как тут сможешь о мирной жизни вспомнить? – Никакого времени не хватит».

Прибыли на место.

– Стой! – Приступить к работе! – После короткого инструктажа вопросов у бойцов команды 13 не было и они, рассыпавшись по влажной густой траве и кустарнику с большими жемчужными каплями на ветках, приступили к делу.

Шестеро солдат, самых крепких и во главе с почти двухметровым Зубовым, принялись оборудовать братскую могилу. То есть рыть яму. С собой они принесли все необходимые для такого печального действа ритуальные предметы: фанерные бирки, кисти, краску, гвозди и молоток…

Другие шестеро во главе с ефрейтором Шамсутдиновым цепью стали прочёсывать поле боя, находили павших, поднимали, взваливали на плечи, если это было по силам, а если нет, то брались за руки-ноги вдвоём, и сносили к быстро растущей яме, укладывая в шеренгу.

Лейтенант проверял документы, жетоны, составлял акты, - одним словом, вёл бумажную бухгалтерию.

«Вот так, ровным строем и отправятся они в последний путь. И мы поможем им дойти до конца… и поставим точки в их жизнях. Вслед за этими точками пойдут следующие… Многоточие судеб солдатских…».

Лейтенант вздохнул и посмотрел на неожиданное и странное, по его мнению, явление: Вася Зубов, быстренько закончив рытьё «блиндажа для покойников», тащил на себе из-за ближайших жёлто-коричневых кустов тело тучного фрица в основательно испачканном в грязи обмундировании.

– Куда ты его, Зубов? - Удивлению лейтенанта не было предела.

Зубов сбросил мешковатый труп чуть поодаль от стройной шеренги наших бойцов, и, не сказав ни слова, развернулся на одном каблуке, стряхнул с ладоней налипшую грязь и снова отправился к тем же кустам.

– А с этим что? – Спросил у лейтенанта Шамсутдинов, ткнув пальцем в сторону убитого.

– Не трогай фашиста! – приказал Пазовский, внезапно вскипая… И продолжил писать. Карандаш в его руках задергался. – Чёрт-те-что!..

А Вася Зубов уже притащил ещё одного неприятельского бойца. Это был совсем ещё юный солдатик с намертво и основательно запёкшейся на его интеллигентном, но безжизненном лице благостной улыбкой.

«Улыбается, гад!» – подумал лейтенант Пазовский, и с гневом уставился на Зубова.

– Что это? Ты это – зачем?

– Положим их с краю… здесь… – полу вопросительно, полу просительно вполголоса промямлил Вася, указывая на свободное место в яме.

– Как это – положим?! – Зачем нам ЭТО? – К возмущённому изумлению лейтенанта молчаливо присоединились и некоторые другие бойцы команды. На их лицах ясно читались те же чувства.

– Да пошёл ты… - Не удержался от грубости офицер. – Я тебя самого рядом с ними положу, сука!..

Вася ошеломлённо вздохнул, шумно выдохнул, побледнел, потом на его скулах с желваками проявился румянец.

– Сам сука… – вдруг прошептал рядовой Зубов. – Не по-христиански это… - добавил он, разведя руками.

От неожиданности лейтенант Пазовский едва не потерял дар речи, выронив бумаги с карандашом в мокрую траву.

– Бунт!?. Да я… Да я тебя… Отстраняю от службы! – Ты арестован! – Приглядите за ним! – приказал он окружившим его солдатам. – Я мигом…

И лейтенант, круто развернувшись, почти бегом удалился в лес по той самой просеке, по которой команда прибыла.

– Ну, что ты наделал? Чего добился? – покачал головой ефрейтор Шамсутдинов, обращаясь к Зубову. – Тебя судить будут. Пропадёшь ни за что…

А лейтенант тем временем замедлил шаги, остановился, постоял в нерешительном раздумье и присел на подвернувшийся пенёк.

– Сволочь… - проскрежетал зубами, думая о рядовом Зубове. – Вот сволочь!

«А что я? Надо ли мне давать ход этому делу? Надо бы, если по-честному… Хотя… Кто виноват в том, что мы убиваем друг друга на одном и том же поле? А вечером снова в бой. И снова он, лейтенант Пазовский, поведёт своих солдат Зубова и Шамсутдинова в очередной бой с яростным приказом убивать и убивать вражеских солдат, непрошено заявившихся проделывать то же самое… Кто кого – и никак иначе. Если они – нас, то у нас не будет Родины, если мы – их, то и у них не будет… А в земле мы все будем равны… Так что же, это наша единственная общая родина – могила?..»

Эта мысль, блеснувшая молнией, не только ярко осветила, но и болезненно обожгла его сознание…

«Да ну их всех к бесу!..»

Впрочем, кого именно он посылал «к бесу», и самому лейтенанту было невдомёк, но он встал, вытянулся, поправил гимнастёрку под портупеей и быстрым шагом, не скрывая слёз на чисто выбритом лице, вернулся к своим бойцам.

Не глядя на Зубова, скомандовал: - Клади и… этих. Сюда… - и добавил, осклабясь: - Быстро, суки!

- Так точно, - суки! – облегчённо и весело гаркнул Вася Зубов. Лопата в его руках мелькала с бешеной быстротой. Ему хотелось побыстрее закончить это нелёгкое дело.

Возвращались так же нестройно, как и шли сюда, с хрипотцой и вполголоса напевая:

«Вьётся в тесной печурке огонь…».

Команде 13 хотелось тепла и отдыха, но все понимали, что скоро снова в бой.