Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Очерки, эссеАвтор: Сергей Тимшин (Мартовский)
Объем: 34439 [ символов ]
Большая жизнь Виталия Задорожных
Из личного архива автора
 
Лагерь
 
Накануне 50-летия Победы Виталий Фёдорович Задорожных отметил и свой личный юбилей – 75 лет жизни. И жизнь эта – большая и долгая – так похожа и так различна с судьбами людей его поколения...
Виталий Фёдорович Задорожных родился 17 марта 1920 года в посёлке Успенка Рубцовского района Алтайского края. Отец был партийным работником, членом ВКП (б) с 1917 года и – сколько помнит его Виталий Фёдорович – всегда занимал ответственные руководящие посты. Мать, пока был жив отец, вела домашнее хозяйство. В 1922 году в семье Задорожных родился второй сын, Николай. Его тоже успеет опалить та война и, так же, как старший брат, он останется жив. Но связь между братьями после смерти матери в 1974 году оборвётся: каждый обретёт семью и пойдёт своей дорогой.
В 30-е годы партийным руководителям не рекомендовалось «засиживаться» на одном месте, дабы «не пускать корни», обрастая мещанским хозяйством и бюрократическими связями. Поэтому семья вела кочевой образ жизни. Через каждые 2-3 года отца переводили из района в район на новое место работы.
В 37-ом Задорожные проживали в городе Большеречье Омской области. Отец занимал должность председателя райисполкома. 9 сентября его вызвали на областной партийный пленум... И всё. Больше ни жена, ни сыновья его никогда не увидели. Кровавое колесо сталинских репрессий раздавило свою очередную жертву и попутно зацепило ещё одного человека из этой семьи. 5 апреля 38-го года десятиклассника Виталия Задорожных прямо с урока забрали представители ОГПУ. Такая же участь постигла его одноклассника Ростислава Шабодан. В 37-ом семья Шабодан благополучно проживала в Москве. Но настал день, а точнее, ночь и отца Ростика – командира Красной Армии – вот также, пришли и увели в неизвестность. А жену и сына очередного «врага народа» выдворили из столицы. Так Ростик с матерью оказались в Большеречье. В тот школьный весенний день настало время отвечать за отцов сыновьям. Впрочем, никаких обвинений ребятам предъявлено не было. И по сегодняшний день не знает Виталий Федорович, за что же конкретно его тогда арестовали.
О дальнейшей судьбе Ростислава ему неизвестно. А самого Виталия отправили в Омск, где он протомился в общей тюремной камере две недели. Затем, по набранному «этапу» десятиклассник, и теперь «зека», попал в Тюмень, а из Тюмени – в Архангельск.
В Архангельске располагался огромный пересыльный пункт на 20 тысяч человек. Здесь группу заключённых вновь загнали в вагоны железнодорожного состава, предназначенного для транспортировки леса, и потянулся их очередной путь - на Нарьян-Мар.
В Нарьян-Маре зеков перегнали на баржи, и буксир потащил их вверх по Печоре. Затем - по реке Усе под местечко Абезь, что километрах в шестидесяти от Воркуты. Вот такими наземными и водными этапами несправедливая судьба занесла юношу в суровую Коми АССР тянуть неопределённый лагерный срок.
Под Абезью высадили на берег часть партии, в которой оказался и Виталий. Огляделись зеки – вокруг голая, неуютная, безжизненная местность... Но здесь и стали образовывать лагерь – так называемую командировку, содержащую до 300 арестантов. Такие командировки организовывались через каждые 12-15 км. вплоть до города Котлас, что на юге Архангельской области, а если смотреть на Север, то через Полярный Урал до города Лабытнанги нынешнего Ямало-Ненецкого автономного округа. Под надзором ВОХР сами обустраивались, обтягивали зону лагеря колючей проволокой, строили жильё...
После создания командировки началось возведение участка железной дороги «Котлас-Воркута». Работы велись, в основном, земляные: снимали растительный слой, сооружали и укрепляли насыпь под железнодорожное полотно – всё это, разумеется, вручную. Контингент лагерников составляли люди самых разных возрастов, профессий и сословий. Но сидели в подавляющем большинстве по пресловутой политической 58 статье. Бытовых статей у заключённых имелось немного. Ещё меньше – статей уголовных. Но именно уголовники, а числилось их в командировке человек 15, «держали весь лагерь в руках». Главенствовал над ними авторитетный «вор в законе» Мишаня Кирилюк. Этот Мишаня сыграл определённую роль в выживании Виталия в лагере.
Страшное, изнурительное было время: кормёжка скудная, работа на износ; холода, сырость, болезни, неписанные жестокие «зековские» законы. За сутки, бывало, умирало по 10-12 человек. И чаще всего гибла неокрепшая молодёжь да заключённые пожилого возраста. Вместо них в лагерь постоянно поставлялись «свежие» зеки. Не менее тяжело давила и неизвестность о судьбах родных: все заключённые были лишены права переписки.
Физически Виталий был крепок от природы. В школе активно занимался спортом. Но здесь ломало всякого. Ему же повезло в том, что его, сноровистого и шустрого, приметил прораб Володя Хайнацкий – парень лет двадцати пяти. Сидел он по статье 58 пункта 7 (вредительство). Получил её за то, что, работая, где-то в системе строительства что-то там недосмотрел, и на стройке произошла незначительная авария. БАМ, как известно, в те годы уже существовал и, получив срок, Володя сначала стоил ту знаменитую дорогу. И выжил там тоже благодаря тому, что его «заметили». А заметила Володю сама начальница командировки – умная и властная женщина. И когда её переводили на Север, она, как хорошего специалиста, забрала Хайнацкого с собой. И теперь, здесь, под Абезью, в Севжелдорлаге, он имел неплохую должность и водил дружбу с Мишаней Кирилюком. В их лицах у Виталия в лагере появились весомые покровители. Правды ради, слово покровители нужно бы взять в кавычки: у Хайнацкого, например, парень был на побегушках. Но уже это одно давало школьнику-зеку право на кое-какие «льготы» и сдержанное отношение со стороны старших по возрасту солагерников.
Запомнился Виталию и ещё один человек – фельдшер командировки Александр Моисеевич Шульдер. Статья у него была 58 пункт 10 (антисоветская агитация). Однажды в бане врач обратил на арестанта внимание – толи из-за спортивного телосложения, толи из-за его очевидной молодости. Шульдер вызвал парня к себе, расспросил, поговорил. По всему – у фельдшера к Виталию возникла симпатия, потому что врач сказал:
- Будет тяжело – приходи в медпункт, чем смогу – помогу.
И помогал: ведь мелкие поблажки Хайнацкого, или Кирилюка не спасали от голода и каторжных работ. Одолевали и голод, и смертельная усталость, и постоянные болезни. Когда становилось нестерпимо худо, Виталий шёл в медпункт. Александр Моисеевич подлечивал его – то таблеточками, то освобождением денька на два... Молодой, тянущийся к жизни организм, быстро восстанавливал силы. И Виталий снова поднимался на ноги.
Так проходила его лагерная юность.
В апреле 1940 года заключённого Задорожных неожиданно сопроводили в большой населённый пункт Княжпогост, где находилось управление всем Севжелдорлагом, и оттуда направили в город Сольвычегодск за получением гражданских документов - справки об освобождении. С этой единственной справочкой после двух лет так и необъяснённого никем заключения двадцатилетний парень обрёл долгожданную свободу.
Он возвратился в Омск. Прибыв в Большеречье, узнал от родственников, что мать с братом перебрались в столицу Киргизии город Фрунзе. Пришлось добираться и туда... И, наконец, уже жарким летним днём семья, за исключением отца, собралась за одним столом.
А спустя полгода, 12 октября, Виталия призвали в армию. Недавнего, ещё не отъевшегося зека, воинская комиссия признала вполне пригодным по состоянию здоровья и определила проходить воинскую повинность в строительных частях (чем же не специалист с опытом!), да аж на Дальнем Востоке!
 
Служба
 
Дней через двадцать пути по железным дорогам страны призывников доставили в город Ворошилов Приморского края. Отныне для Виталия пошёл отсчёт срока почётной воинской службы, которая заключалась поначалу в работах то на ремонтной базе, то на сахарном заводе, прикреплённом к части. Таскали тяжеленные прокреозотченные шпалы, 100-киллограммовые мешки с сахаром, выполняли всевозможные погрузочно-разгрузочные работы.
Известие о нападении Германии в дальневосточных войсках приняли без трагизма. Оптимизм внушался солдатам, как и всему советскому народу, годами: «Красная Армия – всех сильней!». Верили: пройдёт два-три месяца, и враг будет разбит. Да и война была так далеко – в другом конце огромной державы. Но требования к службе посуровели.
Из стройбата рядового Задорожных перевели в артиллеристский пушечный 50-й полк и, так как солдат был смышлён, имел неполных 10 классов образования, зачислили в разведотряд в отделение вычислителей. Вычислители рассчитывали графически (чертежи по планшетам) и аналитически (математические расчёты) координаты точек нахождения условного врага. Молодому солдату эта наука далась на удивление легко. В новом для него деле он даже перещеголял некоторых кадровиков и вскоре командир дивизиона капитан Райфурак стал проводить стрельбы только по данным вычислителя Задорожных.
А на далёком западе страны разгоралась нешуточная война. Красная Армия терпела поражение за поражением, несла невиданные потери и катастрофически отступала к Москве. Положение на фронтах было тяжелейшим. Верховное главнокомандование на ходу меняло структуру вооружённых сил и реорганизовывало армию. В войсках стало вводиться единоначалие, потому что было отмечено, что при принятии ответственных решений между командиром и комиссаром зачастую возникают разногласия, приводящие порой к роковым результатам. А четырёх дивизионные полки (в таком нёс службу Задорожных) в боевых операциях оказались громоздкими, скованными в действиях. Решили разделять каждый такой полк на двух дивизионные полки. Готовился к подобному разъединению и их 50-й полк. Но для разделения требовалось срочное увеличение младшего командного состава.
Избранных солдат, в том числе и рядового Задорожных, направили на обучение в созданную полковую школу младших командиров. Находилась она в селе Плато-Александровское на самом берегу озера Ханка, граничившего с Китаем. Школу возглавлял командир лейтенант Иванов - человек интеллектуальный, сугубо гражданский, бывший студент 5-го курса какого-то института. Комиссаром школы был капитан Тарасов – тоже по профессии не военный, работавший до мобилизации секретарём райкома. Они также заметили расторопного солдата, назначили редактором стенгазеты полковой школы и даже доверяли проводить политзанятия.
Через три месяца – наступил уже 1942 год – рядовому Задорожных досрочно присвоили звание сержанта, и он возвратился в свой полк, который за время его обучения уже разделили на два полка – 50-й и 1124-й. Комдив капитан Райфурак был назначен начальником штаба 50-го полка. Он, конечно же, помнил классного вычислителя и сразу отобрал его из прибывших для службы в своих дивизионах.
Младший командир в армии – звено промежуточное. Он уже не числится в рядовом составе, но и не состоит в офицерском. Поэтому между собой сержанты дружат, делятся планами и новостями.
Как-то в разговоре с писарем политчасти старшим сержантом Зайковым Задорожных узнал о распоряжении, пришедшем из штаба армии. Предписывалось обязательное выделение из каждого полка по два младших командира для определения их в политучилище, эвакуированное из Харькова в Ташкент. И встрепенулась солдатская душа, и забродили мечтательные надежды: вот бы попасть в это училище! Рядом с Ташкентом тёплый город Фрунзе, там мать, дом... А ведь в доме после лагеря и побыть-то, толком не успел! И стал он допытывать писаря о реальности воплощения своего замысла о направлении в училище. Выяснил, что распределением занимается комиссар полка майор Лукашенко – начальство большое, сразу не подступишься. Но в эти дни из полковой школы младших командиров в полк, на должность парторга, перевели капитана Тарасова. К нему, как к старому знакомому и бросился сержант:
- Товарищ капитан, разрешите обратиться. Тут такое дело... – И объяснив ситуацию, горячо заключил: - А я всегда мечтал стать политработником. Вы меня знаете, я не подведу.
Тарасов выслушал, вспомнил о службе и работе сержанта в школе и согласился с тем, что для сержанта политучилище было бы как раз по призванию. Но всё по-прежнему упиралось в майора Лукашенко. И Тарасов решил замолвить слово о своём бывшем подопечном.
- Сделаем так, - сказал он, – пойдём к комиссару. Но сначала зайду я, подготовлю его. А уж потом обращайся ты...
Через определённое время к майору Лукашенко сержант Задорожных вошёл чётко, строго по выправке, и кратко изложил цель прихода. Лукашенко не возражал... Но теперь всё завесило от капитана Райфарука: ему подчинялась разведрота, в которой числился сержант.
- Если он сочтёт нужным – я не против. Документы в училище будут оформлены, - бросил майор.
Капитан Райфурак был человеком жёстким, прямым, без мата не мог разговаривать. Выслушав сержанта, грубо возмутился:
- Как так? Как это Лукашенко направляет тебя в училище? Ты мой, а не Лукашенко!
Пришлось солдату рассказать о доме и о мечте встретиться с матерью. Капитан давно знал своего подчинённого, хорошо относился к нему, ценил: столько отстреляли вместе! Видимо, жаль было терять ему отличного специалиста. Но за внешней суровостью капитана скрывалось доброе сердце.
- Так бы сразу и сказал, - буркнул он, задумался, потом посмотрел, посмотрел на просителя и махнул рукой:
- Ладно, иди, говори, чтоб готовили документы. Я согласен. Только сдаётся мне, хреновый получится из тебя политрук...
 
Из полка в Хабаровск, где собиралась группа для отправки в Ташкент, их отбыло двое. Вторым стал старший сержант Никита Рёва. Солдат обмундировали, выдали хороший дорожный паёк. А в пути Коля предложил:
- Давай, Витя, заедем к одной моей подружке, это по пути. Ночь перебудем и двинем дальше...
Заехали, да на все три дня. А когда самостоятельно добрались до Хабаровска и явились в комендатуру, оказалось, что опоздали. Группу уже отправили в Среднюю Азию. Комендант гарнизона озадачился:
- Куда же мне вас деть теперь? – Но, не долго думая, решил направить «отставших» – временно, на недельку, пока не сформируют вторую партию – в местное училище.
В Хабаровском политучилище новеньких поставили на довольствие и стали они ожидать вызов на отправку из комендатуры. Прошла неделя, вторая и, вдруг, утомлённым неведением сержантам объявили, что они зачислены... в это, Хабаровское военно-политическое училище. Все планы и мечты Виталия о доме безнадёжно развеялись. Изменить уже ничего не представлялось возможным, обратиться теперь было не к кому. И пришлось смириться со своей курсантской судьбой.
Но недолго довелось несостоявшемуся политруку находиться в училище. Самое яркое, запомнившееся из тех дней, – это участие в военном параде в честь 25-летия Великой Октябрьской революции на центральной площади Хабаровска. Готовились к параду долго, муштровочно. И перед трибуной с высоким командованием прошлись с блеском. А потом училище стали... расформировывать. Вероятно, политруков фронту хватало.
Как артиллериста, сержанта Задорожных перевели в Хабаровское артучилище, размещавшееся на бывшей даче Блюхера за городом на живописном берегу Уссури. Снова потекли курсантские будни: политзанятия, физподготовка, строевые, учебные стрельбы. В то время, когда на далёких фронтах было трудно с продовольствием, здесь питались прекрасно, по 9-й норме, а это – и мясо, и масло, и сахар.
Но воинская судьба своенравна и непредсказуема. Пять месяцев оставалось до выпуска, как вдруг гулким эхом отозвались 37-38 гг. Раскопали-таки, вспомнили о прошлом отца и сына Задорожных. Виталия и ещё нескольких курсантов с неблагополучной биографией вызвали в политотдел, предъявили компрометирующие факты и справки, и отчислили из училища – на фронт.
 
Война
 
Излёт весны 1943 года. Эшелон прибыл в город Гордец Горьковской области. Здесь, в тылу, в артиллеристских лагерях, долго и с нетерпением ждали своих «покупателей» - представителей фронтовых частей, набирающих личный состав для пополнения или формирования воинских подразделений. Кормили в лагерях плохо, бойцов заедали клопы и вши. И вспоминалась сытая, чистая училищная жизнь...
Сержанта Задорожных, просмотрев армейские документы, отобрали для прохождения службы в отдельную пушечную батарею особой мощности резерва Главного командования на должность вычислителя. Вскоре батарея вошла в состав 120-го артиллеристского полка особой мощности, в котором Виталий Фёдорович прошёл весь свой боевой путь.
Ставка укрепляла резерв, создавала специальные, крупные артиллеристские соединения, рассчитанные на нанесение сокрушительных ударов на решающих участках фронта в готовящейся Верховным главнокомандованием переломной летне-осенней кампании 1943 года.
Что представляло собой орудие батареи особой мощности? Длинна ствола – 11 метров, калибр – 210 мм., вес снаряда – 250 кг., дальность его полёта - 45 км. При транспортировке орудие разделялось на три основные части. Каждую из них катил трактор-тягач МТ-10. Для установки пушки и приведения в боевую готовность по нормативу требовалось 12 часов. Но боевой расчёт (12 человек, все младшие командиры во главе с лейтенантом Монисовым, сопровождавшем орудие и боевой расчёт на «Студебеккере» - ЗИС-151) наловчился – и того требовали фронтовые условия – устанавливать его за 4 часа. При залпе орудия (угол ствола 45 градусов) в створе его стрельбы на дистанции 150 метров любого человека валило с ног. По тем временам это было очень грозное вооружение.
К концу 1943 года в ходе войны произошёл коренной перелом. Разгром немецко-фашистских войск под Сталинградом, освобождение Северного Кавказа, прорыв блокады Ленинграда, разгром немцев на Курской дуге, освобождение от оккупантов большей части Украины и взятие Киева, начало сражений за Белоруссию, Тегеранская конференция с её главным решением об открытии второго фронта и почти повсеместное наступление Красной Армии на всех фронтах – всё это говорило, что в целом, исход войны был предрешён. Но отступавшего и упорно сопротивляющегося врага ещё предстояло выбить с территории СССР.
120-й полк шёл вперёд, вслед за нашими передовыми частями, но к линии фронта ближе, чем на 2-3 км. не подходил в силу своей тактико-технической специфики.
Первые впечатления от смрадно дышащей рядом войны действовали на новичков болезненно и угнетающе. Везде лежала развороченная земля, разбитая техника, трупы лошадей. На гусеницах танков висели человеческие кишки... Солдат рвало, многие не могли прикоснуться к еде несколько суток.
Но ко всему привыкали на той войне.
- Бывало, - вспоминал Виталий Фёдорович – нагнёшься к реке набрать, или попить воды, смотришь – невдалеке прибило к берегу человеческий труп. И ничего – отвернёшься и черпаешь, пьешь...
Выходили на огневой рубеж, устанавливали орудие. Но прежде чем дать залп, рыли здесь же для себя окопчики. После залпа батареи все наши, вблизи находящиеся войска – пехота, танки, «сорокапятки», - старались убраться от батареи как можно дальше. Знали: немцы тут же засекут местонахождение батареи и скоро будет дан ответный удар артиллерией, или авиацией. И действительно (противник работал оперативно!): через некоторое время в небе появлялись вражеские бомбардировщики. Оружейные расчёты зарывались в приготовленные окопчики. Лежит артиллерист в таком хлипком укрытии – вокруг всё грохочет, содрогается от разрывов – и думает: «Ну, всё, сейчас уж, точно, конец»! Жутко было, смертно. И кричали от страха. И похлеще женщин при родах взывали к родной мамочке...
После боёв и дислокаций, в передышках, вспоминали о своей 100-граммовой спиртовой норме. Посылали старшину получать положенное - зачастую сразу за несколько дней и сразу на всех. А всех-то уже и не было... И пили за помин о них, а заодно и за себя, потому что не верилось, что в такой смертельной круговерти можно остаться в живых, хотя надежда на жизнь не покидала никогда.
Весной 44-го 120-й полк сражался на 2-ом Белорусском фронте. Враг пятился назад, пока не остановился на своей мощной оборонительной полосе в Белоруссии. Для освобождения республики Ставка Верховного главнокомандования разработала план проведения операции «Багратион», явившейся одной из самых крупных в истории Второй мировой войны. В операции было намечено задействовать и все три Белорусских фронта.
Вместе с полком батарея Задорожных подтягивалась к месту решающих сражений. Шли по своей опустошённой земле, далеко оторвавшись от тылов. Было голодно. Эта многострадальная земля пережила в 41-ом отступление советских войск, долгую оккупацию фашистской ордой, выкуривание немцев в новых боях 44-го... В полях попадалась перезимовавшая картошка. Собирали её, отжимали из клубней воду и варили в котелках серую безвкусную мякоть. Ели и лошадей, погибших от ранений, или забивая оглушённых, непригодных.
Весна закончилась стремительно. Летом вышли на боевые рубежи. 23 июня шквал артиллеристской и авиационной подготовки обрушился на немецкую оборону. В наступление пошли все фронты. Второй Белорусский под командованием генерала Захарова Г. Ф. нанёс удар по Могилёву и освободил город. Натиск безудержно развивался. Иногда в сутки полк проходил 60 км. Так, «на рысях», вошли в Польшу, где встретила такая же ободранная, израненная, голодная земля.
Из Польши полк перебросили на 3-й Белорусский фронт, и в октябре он вступил в Восточную Пруссию. Здесь поражало изобилие и плодородие нетронутых войной земель и богатство домовладений. Отступающие немцы оставляли свои хутора целёхонькими, без единой человеческой души, но полные домашнего скота, птицы и съестных припасов. Полку был дан приятный приказ самообслуживаться питанием. Истощённые бойцы стали понемногу отъедаться. Но вскоре бегущий противник стал не успевать эвакуировать своих соотечественников. И тогда приказ на самообеспечение продовольствием был отменён. Продукты у местного населения разрешено было покупать законным путём. Тех, кто нарушал этот приказ, то есть обирал и грабил мирных граждан, строго наказывали по законам военного времени, вплоть до расстрела.
В январе нового 1945 года началась Восточно-Прусская операция, целью которой было отсечение вражеских войск, скопившихся в Восточной Пруссии, от основных военных сил Германии. Войскам 3-го Белорусского фронта в этой операции пришлось в течение полутора месяцев ликвидировать Восточно-Прусскую группировку фашистских войск, оказавшуюся в кольце у залива Фриш-Граф. Уничтожено тогда было около 100 тыс. и пленено 50 тыс. солдат. А 120-ому полку довелось выбивать врага из его хвалёной крепости-цитадели Кёнигсберга на Балтийском море. Оборона города опиралась на 15 крепостных фортов вокруг него и на 9 фортов в самом городе. Гарнизон составлял 130 тыс. человек.
6-го апреля начался штурм Кёнигсберга. Утром 7-го числа бои велись уже на окраинах города, а днём - в его центральной части. 8-го апреля бои продолжались, 9-го цитадель пала...
Все справочники советского периода, говоря о штурме Кёнигсберга, умалчивают об одном – о том, что видели во втором, а, возможно, и в третьем дне приступа прямые солдатские глаза.
На подступах к городу, на его окраинах нашим атакующим воинам предстали брошенные и совершенно неповреждённые спиртовые склады – громадные, открытые, не заминированные, заставленные ёмкостями, чанами и бочками со спиртным, с качественным спиртным! Можно представить, что началось среди солдат!.. И в самом городе на улицах, на перекрёстках, стояли брошенные грузовики, загруженные ящиками со всевозможными винными бутылками. Возникает вопрос: не намеренно ли противник жертвовал этим «добром» в расчёте на широкую русскую натуру? Как бы ни было, но повсеместное опьянение наступающих способствовало приостановлению темпа штурма и деморализации воинов. И наши части были отброшены назад, понеся более тяжёлые потери от возможных.
При штурме Кёнигсберга орудия батареи Задорожных впервые находились от врага на расстоянии 800 метров и били по городу прямой наводкой. В этих днях Виталий Фёдорович получил осколочные ранения от разрыва снаряда вражеского миномёта в ногу и голову. Ранения посчитали не тяжёлыми, до госпитализации не дошло. Десять дней пролежал в медсанчасти полка и вернулся в строй.
Об уже витавшей в весеннем воздухе долгожданной Победе узнали в ночь с 8-го на 9-е мая. Вот как это произошло.
Рядом - километрах в двух-трёх от батареи - стоял авиаполк. И вот ночью артиллеристы увидели, что у лётчиков творится что-то непонятное: там поднялся шум, стрельба в небо ракетницами и светящимися трассирующими пулями. Командир батареи связался по телефону с КП авиаторов и получил ликующий ответ: Германия капитулировала! И какая же безмерная радость выплеснулась из душ и уст солдат! Кричали «Ура», плакали, обнимались, плясали. Выкатили трофейные бочки с вином, пили за Победу, за погибших друзей, за все эти проклятые годы войны, и снова плакали и смеялись.
Оказалось, что документы о капитуляции из Берлина в Москву доставлял лётчик полка авиаторов и, пролетая над родной частью, не удержался и прорадировал о свершившемся...
 
Но с днём Победы бои ещё не закончились. Ещё гибли наши солдаты в Берлине, уничтожая последних фашистских фанатиков. И здесь, под Кёнигсбергом, на Висленской косе (Фриш-Нерунг) скопились осколки разбитой прусской группировки врага и подразделения власовцев. Власовцы долго не складывали оружие. Немецкая пропаганда внушала, что все кто, сдастся, будут, как изменники, уничтожены по советским законам (что, если смотреть с высоты исторической, соответствует действительности). А с моря косу поддерживали огнём корабли остатков германского флота...
И лишь 11 мая власовцы выбросили белый флаг.
В середине мая 120-й полк стал грузиться в эшелоны для отправки на родину. «Домой! Домой!» - учащённо бились солдатские сердца. А поезд после радостных и долгих дней пути потянул состав за Урал и – дальше, дальше! – через Сибирь, снова на Дальний Восток, где стояла, поигрывая военными мускулами, Квантунская армия.
И добывали солдаты спиртное, меняя на него припасённые для дома подарки и трофейные вещички. К радости возвращения подмешивалась тоскливая тревога: впереди была опять война.
 
.... Прибывший на место назначения полк рассредоточили под городом Ворошилов. Тяжёлая артиллерия в войне с Японией не участвовала - не те были масштабы. Но определённая часть полка двинулась вслед за армией на китайскую территорию.
Август 1945 года. Первый Дальневосточный фронт. Ему противостоял 1-й фронт Квантунской армии. Восточная Манчжурия. Местность холмистая, гористая. Сопки. К их вершинам - «пупкам», японцы проложили аккуратные дорожки из досок. Подступы к «пупкам» укреплялись гнёздами дзотов, взять которые пехотой и автоматчиками было не просто. И дзоты подавляли миномётным огнём. Здесь довелось увидеть жуткую картину – мёртвых, державшихся до последнего мгновения, прикованных к пулемётам японских смертников...
Вспоминает Виталий Фёдорович и забавный случай того времени. В освобождённом китайском городе Муданьцзян зашёл он в какой-то пункт питания. Меню означалось по-русски и в нём указывались – пельмени! Прикинул солдат, сколько штук съедал в детстве и заказал официанту-китайцу порцию штук в тридцать. Китаец вытаращил глаза, но молча принял заказ и принёс в объёмной тарелке-тазике ровно тридцать пельменей, каждый из которых был размером... с кулак. Затем официант также молча отошёл в сторонку к своим коллегам-официантам. И стали они с любопытством поглядывать на советского едока. Принесённая порция явно превышала вместимость солдатского желудка. Но не падать же было лицом в грязь боевому русскому солдату! Боец принялся за еду. Съел два, три, пять пельменей, чувствует – больше не может. А китайцы смотрят... Стал ковырять шестой... И тут в общепит зашли наши солдаты, которых сержант сходу пригласил к своему столу. Выручили от «позора» боевые побратимы...
И только через год после Дня Победы, в мае 1946-го, по сталинскому Указу №1 сержант Задорожных был демобилизован из рядов Советской Армии, имея в послужном списке боевые награды: Орден Отечественной войны 1-й степени, Орден Красной Звезды и медаль «За Отвагу».
 
Учительство
 
В июне Виталий приехал во Фрунзе к матери. Начиная новую, самостоятельную, гражданскую жизнь, хотелось учиться. А на руках об образовании – всего лишь неполный табель успеваемости за десятый класс. Обратился в сельскохозяйственный институт имени Тимирязева. В приёмной комиссии покачали головами, рассматривая довоенный табель. Но перед педагогами стоял фронтовик-орденоносец. Поговорили с ним, поговорили между собой и - приняли.
Однако вскоре студент понял, что влез не в свои сани. Тянуло к другому – к гуманитарным наукам. Он перевёлся в Учительский институт на факультет русского языка и литературы. Но и в этом институте обучение не пошло. Сразу захромала грамматика. И в других дисциплинах интересовали только исторические темы. К тому же обучение было очным, дневным. А студенту шёл уже 27-й год. Нужно было думать и о стареющей матери, и о себе – о пропитании, об одежде. И Виталий нашёл выход, ещё раз переведясь во Фрунзенский педагогический институт имени Крупской на заочное отделение факультета истории и географии. Сразу появилось свободное между сессиями время, и с товарищем-фронтовиком Задорожных поехал на заработки в Восточный Казахстан под город Усть-Каменогорск на Белоусовский золотодобывающий рудник. На месте приятель устроился на продовольственную базу рудника заведующим (недаром начальником штаба был на фронте!) и стал звать бывшего артиллериста под своё крыло на должность экспедитора, обещая золотые горы. Но Виталия влекла другая стезя. Он поехал в Облоно (областной отдел народного образования), предъявил зачётную книжку студента-заочника и попросил задействовать его по возможности в преподавательской работе.
4 мая 1947 года Облоно направил студента педагогического института в Большенарымский район Восточно-Казахстанской области, где в тогдашней семилетней школе он стал преподавать историю и географию. Отсюда начинается отсчёт более чем сорокалетней педагогической деятельности Виталия Фёдоровича Задорожных.
В 1950 году он окончил институт и получил диплом преподавателя истории и географии. В разные годы и на разных уровнях – от учителя до директора – работал в школах Киргизии и Краснодарского края.
С 61-го, после внезапной смерти первой жены Виолетты, оставившей его с малолетней дочерью Татьяной на руках, судьба связывает Виталия Фёдоровича с Тюменским Севером. В 1965 году из посёлка Актямово Берёзовского района, где он учительствовал, молодой педагог переехал в национальный ханты-мансийский посёлок Казым, заняв место завуча школы. Здесь преподавала 26-летняя представительница коренного населения ханты Евдокия Алексеевна Спиридонова, ставшая Виталию Фёдоровичу супругой, уже, как говориться на всю оставшуюся жизнь. С течением времени в новой семье родились ещё три дочери, а когда дети выросли, то подарили своим родителям трёх внучек и одного внука.
Были и ещё переезды в северной жизни учителя Задорожных. С 1967 по 1978 гг. работал директором вечерней и средней школ на Ямале в посёлке Катрауш Самарского района. В эти годы Евдокия Алексеевна окончила Ленинградский институт народов Севера и стала преподавать русский язык и литературу. Сейчас её педагогический стаж насчитывает четверть века. В 1978 году Виталий Фёдорович официально вышел на пенсию и выехал с семьёй в Казахстан. Но в 81-ом году Задорожные вновь возвратилась в Казым.
Строки и судьбы... Сухое, поверхностное перечисление дат и лет, названий населённых пунктов... Коробит оно меня. Потому что за этими цифрами и названиями стоит вся послевоенная жизнь и неустанный педагогический труд Виталия Фёдоровича. Ведь даже в 1992-1993 годах по просьбе коллектива Казымской средней школы в возрасте 72-х лет учитель Задорожных преподавал историю 9-11 классам. А в 95-ом году снова обучал и аттестовал, то есть давал путёвку в жизнь 11 классу! Правда, сомнения в себе были: а сможет ли нынче? Ведь и мировоззрение у людей изменилось, и собственный возраст велик, и дети отличаются от детей его молодости. Но совладал, и воодушевился, понял, что нужен ещё, что, несмотря на все бывшие заслуги и сегодня недаром ест свой хлеб.
Семью Задорожных знают и ценят не только в Казыме, где каждый человек на виду. Евдокия Алексеевна с 1991 года работала смотрителем Казымского национального этнографического музея-парка под открытым небом, а с 1993-го является его директором.
При первой моей встрече с Виталием Фёдоровичем в 1994 году беседовать нам довелось ещё в их старом, ветхом домишке. Но рядом уже строился просторный деревянный дом на две семьи. Теперь наша встреча произошла в нём, куда супруги переселились в 95 году. И, конечно же, как и все ветераны, не обделённые вниманием и заботой государства, благодарны Задорожные ему в лице местной и районной администрации.
Живут Виталий Фёдорович и Евдокия Алексеевна в достатке. И люди их уважают. И здоровье ещё не избыло. В недавние зимы, бывало, оба становились на лыжи. Теперь с лыжами Виталию Фёдоровичу труднее. Всё-таки цифра 77 на счётчике лет.
Но попотчевал он меня вкуснейшей рыбкой собственного вылова и приготовления. И по посёлку мы прошлись вместе, проведали ветерана войны Юрия Константиновича Плесовских, отметившего 70-летие. И застолье было небольшое, и взгрустнулось мне ненароком за этим застольем: на сегодняшний день из ветеранов-участников войны их в Казыме осталось всего двое...
Многое ещё можно было бы рассказать о текущих буднях Виталия Фёдоровича, о десятилетиях его учительства, о фронтовых путях-дорогах, и даже спуститься к юности, к детству, к самим истокам. Старые фотографии и память ветерана запечатлели драгоценные эпизоды о родителях, особенно об отце – человеке, на всю жизнь оставшемся для него главным примером и сыновней гордостью.
Но невозможно полностью поведать о пути любого конкретного человека, хотя бы потому, что собственной жизни не хватит. Потому и существует в литературе жанр очерка, цель которого заключается в том, чтобы лишь очертить основные этапы и вехи судьбы и жизни человеческой.
И за эту большую, неповторимую жизнь низкий поклон Вам, Виталий Фёдорович!
 
Примечание:
17 марта 2010 года Виталию Фёдоровичу Задорожных исполнилось 90 лет!
Здравия и жизни ветерану!
Copyright: Сергей Тимшин (Мартовский), 2012
Свидетельство о публикации №277729
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 05.03.2012 10:35

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта