Он умер 16 июня 199. лохматого года. Чёрт, я уже и забыл точно. Кажется, я только что закончил универ и получил диплом...

 

Рак сожрал его меньше, чем за год.

 

Мы учились в одном классе, но сошлись близко уже после школы. Причиной тому послужило несколько моментов. Ну во-первых, конечно же, ностальгия по школе. В школе наш класс общался довольно тесно, постоянно куда-то ездил, принимал в чем-то участие и т.д. и т.п. Общались и на урока и после. Так что после выпускных, а потом вступительных экзаменов мы продолжали бегать друг к другу и отмечать компаниями те или иные праздники.

 

Тем паче нам же уже можно было \"злоупотреблять\", чем мы радостно и занимались, гробя здоровье в своё удовольствие. Кажется, не было такой недели, чтобы где-нибудь не собиралась теплая компания... Ведь столько же праздников, день рождений, поводов… Впрочем, здоровья, нам казалось, у нас было с избытком, поэтому веселые мужицкие (как тоже нам казалось) попойки, были нормой жизни.

 

Пили мы всяческую гадость. Как сейчас помню, водки практически не было, и мы жрали спирт \"Ройяль\", разводя его в кастрюле и разливая поварешкой. Ну это в лучшем случае. Леха помню угощал нас как-то спиртом из канистры с надписью \"Вермахт\". Судя по всему, спирт был именно с тех самых времен и им фашисты травили наших партизан... В общем, не знаю что там было, но гадость была страшная. Впрочем, мы выпили и ее. Мы пили и пили. И разговаривали, разговаривали, разговаривали.

 

Ну и, конечно же, еще мы орали песни под гитару. Я к тому времени выучил с десяток аккордов и считал себя если не Стингом (о существовании которого и не подозревал), то, как минимум - Цоем, который был тогда еще совсем жив, а чуть позже тоже жив, но уже не совсем. Кирилл тоже играл на гитаре, но песни не орал, а побренькивал что-то свое. И аккорды у него все были какие-то не очень правильные, не как в журнале.

 

Мы встречались все чаще и чаще. И говорили все больше и больше. Это уже стало традицией, что несколько раз в неделю мы вдвоем-втроем собирались у него и слушали музыку (вот тогда я наконец-то узнал, кто такой Стинг). Или устраивали импровизированный сейшн на гитарах.

Просто тренькали, тренькали, что-то наговаривали, что-то настукивали, впадали в какой-то транс, а потом умиротворенные и просветленные выкуривали на прощание по сигаретке и расходились по домам. А потом уже и не расходились, а оставались ночевать друг у друга. И опять разговаривали или молчали, что тоже было в тему.

 

Еще безо всякого сомнения на нашу близость повлияло то, что ухлестывали мы за одной и той же девицей. Тоже одноклассницей, естественно. Вообще-то, ухлестывали не мы одни, было нас четверо одноклассников-мушкетеров. Может быть и больше, но я этого не помню. По-крайней мере, так явно таскались за ней мы четверо. Потом трое. Потом остались мы с Кириллом. И остались уже надолго, что нас тоже как-то сплотило. Помню, что в какой-то момент времени, само собой, безо всякой договоренности, у нас даже сложилось какое-то расписание: в какие-то дни к девушке в гости бегал я, в какие-то Кирилл. Раз в неделю встречались все вместе. Ну и, конечно, один день, как минимум, был посвящен чистой суровой мужской дружбе.

 

Я тогда графоманил не по-детски, а сойдясь поближе с Кириллом, начал еще и не по-детски писать песни. Всякую фигню. Я приносил ему каждый раз по несколько песен. Он сидел, слушал, потом похваливал меня. Или ничего не говорил. Иногда играл и пел что-нибудь свое. Изредка у нас получалось что-то совместное. Например, однажды я принес ему новую песенку, а через неделю он вдруг заявил мне, что я играю ее неправильно, и сыграл совсем по-другому. И одевшись в его мелодию, песенка стала песней:

 

Ты открываешь пачку сигарет,

Ты завариваешь чай покрепче.

Ты самый нормальный человек,

А я просто вечер, обыкновенный вечер.

 

Я тихий и молчаливый вечер,

Кому-то поздний, кому-то нет.

Мое дыхание - свежий ветер,

Мое отчаянье - лунный свет.

 

А в доме напротив загорелось окно,

И улица стала светлее.

Но ты устал и тебе все равно,

и ты пьешь чай, ни о чем не жалея

 

Ты ожидаешь забвения ночь,

Ты надеешься, что время излечит,

Но я не в силах тебе помочь,

Ведь я просто вечер, обыкновенный вечер.

 

(слова Карапетьяна Рустама, музыка Краснянского Кирилла)

 

Сейчас, вспоминая эти свои стихи и песни, понимаешь насколько простыми и наивными они были. Но именно поэтому я помню многие из них до сих пор. Кирилл же пел о чем-то другом. Я тогда не совсем понимал о чем. Я и сейчас не совсем понимаю, но продолжаю вслушиваться.

 

Капли дождя бегут по пыльному вагонному стеклу.

Тени в купе играют в карты непонятную игру.

Этот поезд оторвался от Земли и набирает высоту.

Этот поезд привидений каждый вечер улетает на Луну.

 

(слова и музыка Краснянского Кирилла)

 

Потом он заболел. Ненадолго. Потом еще раз. Считалось, что это язва желудка. Наверное, сначала он и сам так думал. О больнице, о том как его тошнило дома он рассказывал со своей всегдашней легкой иронией над самим собой. Потом он слег уже надолго. В больнице я видел его один раз. Кирилла держали на сильных болеутоляющих и он жаловался, что ни хрена не соображает, но продолжать при этом подшучивать надо собой и окружающими.

 

16 июня его не стало. Я собирался уезжать в деревню, забирать оттуда стремительно стареющего деда.Вдруг позвонил Дюха и спросил:

- Ты знаешь, что Кирилл вчера умер?

 

Я не знал. Была какая-то суета. Куда-то ходили, что-то покупали. Ночь я провел вместе с его отцом. Возле Кирилла. На похоронах народу было столько, что поминки проводили в три приема. В квартиру поднимались одноклассники, потом одногруппники, потом остались родственники. Я знал всех и поминал со всеми. Потом мы еще сидели и пили с отцом на кухне. Потом я пришел домой и пил водку из горла. И все никак не мог опьянеть. И тогда я вдруг наконец-то расплакался. Может быть, потому что дома не было никого и стесняться было некого. А может, потому что в какой-то момент вдруг перестал думать о Кирилле, а начал жалеть себя. Так я и уснул в слезах. И мне приснилось, как мы сидим с Кириллом на кухне, вот также как всегда, пьем крепкий чай, курим. И мама его как всегда заходит и ворчит на нас за курение. А он как всегда ей машет руками, мол ну иди, иди давай, дай же немного поговорить. Или помолчать. С ним так уютно было молчать. А потом он сказал мне, мол, да не парься ты так, да все нормально со мной, так что давай, не расклеивайся...

 

Я и не расклеиваюсь. Я вспоминаю.

 

Да, я великий пловец по течению,

Не пугают меня ни быстрины, ни метры глубин,

Я плыву наудачу, не зная свой пункт назначения.

Не встречает никто, я плыву совершенно один.

 

Да, я великий пловец по течению,

Не волнуйтесь, волною меня не утянет на дно.

И не надо спасать, я живу здесь в согласьи с течением.

Даже если устану, на плаву удержусь всё равно.

 

Да, я великий пловец по течению,

Я надеюсь увидеть еще птицы синей крыло.

Я держусь за плавучую фразу всё будет, как надо.

Но сознанье того, что плыву не туда, меня тянет на дно.

 

(слова и музыка Краснянского Кирилла)