Что хочет автор. Литературные конкурсы

Петрова встает, берет чашку и через Расина тянется, чтобы поставить ее рядом с Расинской чашкой. Расин, не заметив движения Тони, внезапно поднимает голову и, коснувшись Тониной груди, оказывается в ее волосах. Он замирает, вдыхая аромат волос. Тоня, не ожидая этого внезапного движения головы Расина, застигнута врасплох, но ей не хочется отстраняться, она также замирает от этого внезапного прикосновения.

Расин: (опуская голову) Так недолго и голову потерять.

Петрова (отстраняясь от Расина): Вы меня не пугайте, Дмитрий Сергеевич, нам ваша голова очень дорога.

Расин: Приятно слышать, если не обманываете.

Петрова: Я вас разве когда-нибудь обманывала, Дмитрий Сергеевич?

Расин встает, подходит к окну. Успокаивается. Возвращается к своему столу, садится, смотрит на бумаги.

Расин: Скажите, Тоня, что-то я припоминаю, что у вас есть кто-то свой в службе судебных приставов Приморского района?

Петрова: Да, есть, Нина Говорова.

Расин: Вы вместе учились?

Петрова: Нет, она меня старше на семь лет, мы с ней вместе не учились. Мы с ней вместе работали в прокуратуре.

Расин: А-а-а, это тот небольшой кусок вашей жизни, когда вы были государственным чиновником?

Петрова: Да, я была государственным чиновником. И нисколько об этом не жалею. Это, действительно кусок моей жизни.

Расин: Тоня, в вашей небольшой жизни столько разных кусков …

Петрова: А это все мои куски, а не ваши. И жизнь моя, не такая уж и небольшая. Я, например, развелась десять лет назад, вы, по-моему, тоже лет десять назад разводились?

Расин: Восемь.

Петрова: Вот видите, мой стаж послеразводной жизни на двадцать процентов больше вашего.

Расин: А если участь, что я сразу опять женился, то мой стаж семейной жизни больше вашего раз в двадцать.

Петрова: А мой стаж послеразводной свободной жизни больше вашего стажа раз в сто. Впрочем, извините, Дмитрий Сергеевич, что-то я разболталась. Так что вы спрашивали про Нину Говорову?

Расин: У меня есть дело к вашей Нине Говоровой.

Петрова: И что за дело?

Расин: На ее участке расположен станкостроительный завод. Мне известно, что противоборствующая сторона в корпоративном конфликте на этом заводе вчера получила определение Кемеровского суда. Определение ими получено для того, чтобы помешать проведению собрания акционеров, которое должно состояться через два дня. Поэтому Вашу Нину Говоров, как судебного пристава, потащат на собрание, чтобы она непосредственно на собрании не позволила его провести.

Петрова: И Вы хотите, чтобы она туда не пошла?

Расин: Мы не в силах помешать исполнению судебного акта. Если не Говорова, то пойдет кто-то другой. У меня совсем другая идея, совсем другая ….

2. Кафе. Вечер. За столиком Петрова. В кафе входит Говорова. Подруги радостно целуются.

Говорова: Я тебя так давно не видела, Тонечка, как у тебя дела? Замуж так и не собираешься?

Петрова: Не собираюсь, Нинок, не собираюсь (вздыхает). Я как после развода решила, что, что одной жить лучше, так и живу с этой мыслью. И все никак не представиться случай поменять эту точку зрения. Да, ты и сама знаешь, что сейчас мужиков нет настоящих. Сама-то как, дочку свою давно не видела?

Говорова: Ну вот, с тех пор, когда мы с тобой последний раз общались. Как раз девять месяцев.

Петрова: За девять месяцев ребенка можно родить.

Говорова: Сплюнь. И постучи по дереву (Стучит по стулу. Потом видит, что стул пластмассовый - махнула рукой). Если ее ненормальная мамаша родила дочь в двадцать лет, то это не значит, что и дочь такая же.

Петрова: Но дочь же вышла замуж как и ты – в девятнадцать.

Говорова: Я по молодости глупая была. А Леночка у меня девочка умная, у них с Павликом любовь настоящая. Вот она к нему и поехала, свое гнездышко вить.

Петрова: В этот Магадан?

Говорова: Не в Магадан, а на Сахалин. Павлик у нас пограничник, капитана недавно получил.

Петрова: В столицу он не собирается переводиться?

Говорова: Хочет в академию поступать года через четыре. Но ты ведь ко мне по делу, да?

Петрова: По делу, Нинок. Станкостроительный завод находится на твоем участке?

Говорова: Я так и подумала, что про станкостроительный будет речь идти.

Петрова: А к тебе уже по этому делу приходили?

Говорова: Сегодня днем приходил один мужчина. Лет сорока с небольшим, симпатичный, в хорошем костюме и без кольца на пальце.

Петрова: Ну, без кольца – это еще ничего не значит.

Говорова: С кольцом тоже, иногда, ничего не значит. И, в конце концов, он же не свататься ко мне приходил, а пришел возбуждать исполнительное производство.

Петрова: А что за производство?

Говорова (понижая голос): Антонина, ты же понимаешь, что я не должна …

Петрова: (тоже понижая голос): Нина, я все понимаю. Я же сказала - я к тебе по делу, поэтому будь спокойна, что доверяешь служебную тайну надежному человеку.

Говорова: Он принес исполнительный лист, выданный районным судом в Кемеровской области. В общем, ты понимаешь, сразу видно, что это дело заказное, в листе черт знаешь что написано, но я не имею права не исполнить требование суда. И, потом, они видимо со старшим приставом договорились, потому, что тот меня уже спрашивал об этом деле и распорядился о совершении исполнительных действий в субботу, когда на заводе будет собрание акционеров.

Петрова: Я и не прошу тебя не исполнять определение суда.

Говорова: Я могу сделать для тебя копии определения и исполнительного листа.

Петрова: Спасибо, я хотела тебя об этом попросить, но не это главное …

Говорова: Но я больше ничего не могу сделать!

Петрова: Мое начальство придумало запереть вас в лифте, когда вы будете подниматься на пятый этаж, где проводится собрание.

Говорова: Как это запереть?

Петрова: Ты должна будешь сделать все как положено, приехать на предприятие к началу собрания, сесть вместе с симпатичным мужчиной в лифт, чтобы подняться на пятый этаж. По пути лифт остановится и простоит так полчаса. На предприятии сделают так, чтобы эта «поломка» лифта была подтверждена соответствующим техническим актом. За полчаса, пока вы простоите в лифте, на предприятии проведут собрание акционеров, а у тебя не будет проблем на службе, поскольку никто не мог предвидеть, что именно в момент перевозки судебного пристава возникнет неисправность лифта.

Говорова: Ну ты, блин, даешь!!!

Петрова: А за эту «неприятность» наш клиент готов заплатить … (нагибается к уху Говоровой и говорит сумму).

Говорова удивленно смотрит на Петрову. Петрова утвердительно кивает и говорит:

Петрова: Ну вот, и съездишь наконец-то в свой Париж.

Говорова: А ты помнишь, что я мечтала побывать в Париже?

Петрова: Конечно, помню. Может быть, нам вместе стоит поехать? Представляешь – «каштаны негры продают на площади Конкорд»… Значит договорились?

Говорова: «Бредет сквозь лампочек салют бесснежный новый год»… Хорошо. Договорились. А без взыскателя нельзя в лифте побыть одной?

Петрова: Попробуй от него избавиться, тогда будешь одна в лифте.

Говорова: От него избавишься…

Петрова: Но ты сама говорила, что он мужчина интересный, так может в лифте тебя твоя судьба ждет. Чем черт не шутит.

Говорова (шутливо): Да ладно тебе, Антонина, смеяться над одинокой женщиной. Допивай свой сок, пора идти.

5. Станкостроительный завод. Первый этаж, на двери табличка «Начальник службы безопасности Шер А.Т.».

Расин стучит, не дожидаясь ответа, входит.

Небольшая комната, много бумаг. На столе компьютер, бумаги, папки, пепельница. Накурено. Вся обстановка в комнате, кроме мощного компьютера не новая. За столом сидит Шер, похожий на артиста Ледогорова.

Расин: Здравствуйте Александр Тимофеевич. (Протягивает руку, здоровается). Моя фамилия Расин.

Шер: Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич. Я Вас жду. Садитесь. Чай, кофе?

Расин: Вам же самому придется хлопотать насчет чая. Мне неудобно Вас занимать хозяйственными хлопотами.

Шер: А, бросьте Вы это дело. Я всю жизнь себе и своим гостям в своем кабинете чай сам наливал, так какие уж тут хлопоты. Вам чаю?

Расин: Чаю, спасибо.

Шер: Так что Вы там надумали с собранием акционеров делать?

Расин: Мы надумали туда судебного пристава не пускать, иначе мы рискуем не получить того решения, на которое рассчитываем.

Шер: Точнее, решения, на которое рассчитывает Ваш заказчик.

Расин: Тогда, если быть более точным, это не мой заказчик, а Ваш заказчик.

Шер: Если быть совсем точным, то он пока владеет контрольным пакетом моего работодателя, которым является станкостроительный завод, а заказчик он все-таки Ваш, ведь деньги Вам платит именно он.

Расин: Ну, деньги мне платит как раз не он, а фирма, в которой я работаю и которой платит этот клиент. Но, не это главное. Вы, Александр Тимофеевич, согласны считать нашу разминку законченной со счетом один – один?

Расин: Мы взвесили все за и против и решили, что судебному приставу надо побыть в лифте, пока не закончится собрание. С приставом мы договорились, условия обсудили, соглашения достигли. Так что дело за малым – в нужный момент выключить лифт и в нужный момент его включить.

Шер: Пристав женщина?

Расин: Да, женщина, 40 лет, не замужем.

Шер: Она будет в лифте одна?

Расин: Вряд ли. Скорее всего, с ней будет взыскатель – мужчина примерно 45 лет.

Шер: Про него что-нибудь известно?

Расин: Очень мало. Он москвич, ходатай по делам противоборствующей стороны. Ездит на БМВ пятой модели.

Шер: А фамилия его известна?

Расин: Фамилия, имя и отчество, адрес прописки известны. Вот (пододвигает листок).

Шер надевает очки, читает.

Шер: Да, не густо.

Расин: А какое это имеет значение – какая у него фамилия. Он же нам не разнесет лифт, если фамилия у него окажется Богатырев или, например, Титаник?

Шер: Мы помещаем людей в экстремальные условия, помещаем их туда неожиданно для них, неожиданно, по крайней мере, для этого мужчины. Я хочу знать заранее – каковы могут быть последствия наших действий? Если я не просчитаю предварительно все варианты их поведения и последствий этого поведения, то значит, я не могу возглавлять службу безопасности завода.

Расин: Вы так широко понимаете понятие безопасность предприятия?

Шер: Да, широко. Я отвечаю за любую безопасность, помимо производственной, на этом заводе. Особенно, за безопасность людей, если угроза жизни или здоровью человека является следствием деятельности этого завода или деятельности, как Вы говорите, владельцев этого завода.

Расин: И давно Вы занимаетесь безопасностью.

Шер: Всю жизнь. А на этом заводе – последние пять лет.

Расин: А до этого?

Шер: До этого я, как раз, и занимался безопасностью. А здесь - так, тихая заводь. Мемуары вот хорошо писать, если бы разрешали: компьютер удобный, памяти до хрена (жест в сторону компьютера).

Пауза.

Расин: В конце концов судебный документ, я имею в виду исполнительный лист, который был взыскателем предъявлен суду, получен неправовым способом, они, то есть противоборствующая сторона, пытаются помешать нам все делать по закону, ведь в данном случае правда на нашей стороне.

Шер: Поэтому Вы присвоили себе право решать кто прав, а кто виноват?

Расин: Я понимаю Вашу иронию. Нет, не присвоили. Этим правом в соответствии с нашей Конституцией наделен только суд. Но мы, приняв решение запереть пристава и взыскателя в лифте, совершаем поступок, гораздо менее неправовой, нежели то, что делают они. Просто на их действия у нас есть свое противодействие. Око за око, зуб за зуб.

Шер: Вот Вас куда занесло. Принцип Талиона вспомнили. А не кажется ли Вам, уважаемый, что возмездие в данном случае придет не от одной из сторон, и не будет ответом на действия другой стороны?

Расин: Вы что имеете в виду?

Шер: Возмездие за любые наши неправедные дела наступит обязательно. Все получат по заслугам. И они получат, и Вы получите свое. И лишь некоторые из нас догадаются, что случившееся было неспроста, что это было возмездие. И лишь немногие поймут – за что. Вот так, Дмитрий Сергеевич!

(Пауза)

Расин: Да, Вы философ. Хорошо бы с Вами неспешно распить бутылочку коньяка и в лучших традициях российского человека поговорить по душам на философские темы. Или Вы беленькую предпочитаете?

Шер: Я, знаете, последний год стал активно воздерживаться, но компанию поддержу, если есть повод. Но мы с Вами сегодня должны другую задачу решить.

Расин: Да, вернемся к нашим баранам. Несмотря на Ваши немаловажные рассуждения о грядущем возмездии, я полагаю, что нам надо рискнуть и выключить лифт. Тем более, что решение поступить именно так принято не нами, мы только предложили заказчику варианты, из которых он принял именно этот.

Шер: Вот это меня и смущает. Решение принимали дилетанты, а отвечать придется мне. А где оно, решение Вашего заказчика? Может быть – бумагу с собственноручной подписью покажете?

Расин: Господь с Вами, Александр Тимофеевич! Какая бумага? Они же ничего никогда не пишут, а подписывают, в лучшем случае, платежные документы.

Шер: В том-то все и дело (Пауза). Впрочем, не исключено, что всего этого удастся избежать.

Расин: Вы что имеете в виду?

Шер: Сейчас идут интенсивные переговоры, которые, я надеюсь, закончатся договоренностью. Все войны, в том числе и корпоративные, должны заканчиваться миром.

Расин: Это точно, миром. Вопрос только – сколько убитых останется лежать на поле боя?

Шер: В нашей войне, надеюсь, потери будут только в баксах. …Ладно, что у наших завтрашних визитерах может случиться в лифте – это мои заморочки, а не Ваши. Но, тем не менее, я считаю, что Вам надо будет поехать вместе с ними на пятый этаж.

Расин (весьма удивленно): И застрять в лифте на полчаса?

Шер: И быть все полчаса вместе с ними. Вас судебный пристав знает?

Расин: Нет.

Шер: Тем более. Лишний посторонний человек, как я полагаю – достаточно разумный, в данной ситуации необходим. Кроме того, есть еще одно соображение. В то время, в которое пристав со взыскателем намереваются быть на заводе, кроме них желающих пройти на собрание может оказаться достаточно много. Лестницу мы закроем, чтобы народ пользовался только лифтом. Но если в лифт будет стоять очередь, почти наверняка кроме пристава и взыскателя в лифте могут оказаться случайные люди. А этого допустить нельзя. Ваше появление третьим в кабине четырехместного лифта вполне оправдано: Вы представляете предприятие при совершении исполнительных действий и сопровождаете неожиданных, как мы считаем, гостей на пятый этаж. В этой ситуации случайных попутчиков можно отсечь. Наши люди это сделают. Теперь понятно, почему я прошу Вас быть вместе с ними в кабине лифта?

Расин: Понятно.

Шер: В туалет зайдите перед этим. В нашем возрасте это вовсе не лишняя предусмотрительность.

6. Квартира Нины Говоровой.

Нина Михайловна, милая женщина, выглядевшая несколько моложе своих сорока лет, с копной светлых волос, подстриженных каре, с минимумом необходимой косметики на лице, утром субботнего майского дня собирается идти на работу.

Вот и сейчас, закончив ежедневную утреннюю уборку и одевшись для выхода из дома, она в последний раз окинула взглядом гостиную комнату (спальню она себе обустроила в бывшей детской) и осталась довольна ее видом.

Выйдя в прихожую, Нина Михайловна оглядела себя в большое зеркало, прикрепленное к стене. Серый китель судебного пристава хорошо сидел на ее моложавой фигуре, длина юбки не могла вызвать недовольства у начальства и, в то же время, оставляла открытыми ее колени, на которых она продолжала ловить любопытные мужские взгляды.

Часы на стене показывали восемь пятьдесят пять.

Раздался звонок, звонил мобильный телефон. Нина Михайловна достала его из сумочки и ответила.

Говорова: Слушаю Вас.

----

Говорова: Да Антонина, здравствуй.

-----

Говорова: Я уже сейчас выхожу. На заводе буду примерно через час, если у Олега Львовича машина не сломается (смеется).

---

Говорова: Олег Львович меня ждет на улице, он мне позвонил.

---

Говорова: И тебе удачи. Пока.

Нина Михайловна провела помадой по губам, поправила узел форменного галстука, повесила на плечо сумочку, взяла в руки пластиковую папку с необходимыми документами и вышла из квартиры.

7. Улица большого города.

Нина Михайловна вышла из подъезда, пересекла двор, прошла через арку и оказалась на широкой улице, типичной для «спальных» районов большого города. Около троллейбусной остановки был припаркован черный БМВ, Олег Львович стоял рядом, увидев ее, радостно заулыбался и поспешил навстречу.

Олег Львович: Здравствуйте, Нина Михайловна, прошу Вас, садитесь! (распахнул правую переднюю дверь автомобиля).

Нина Михайловна села, стараясь на сильно оголять свои колени, но все же, как только Олег Львович сел на свое водительское место, поймала на них любопытный мужской взгляд.

Олег Львович, поняв, что его любопытство не осталось незамеченным, поднял глаза и посмотрел прямо на Нину Михайловну. Он смотрел ей в глаза, не отводя взгляда, и она первая, почувствовав неловкость, отвела свой взгляд.

Олег Львович, не заводя машину, взял папку с документами, лежащую на заднем сиденье автомобиля.

Олег Львович: Я, на всякий случай, захватил для Вас копии устава, протоколы собраний и балансы предприятия.

Говорова: Мне ничего этого не нужно, все, что мне необходимо, написано в определении суда, если что-то мне будет непонятно, я обязана запросить об этом судью, судебный пристав обязан исполнять только то, что указано в судебном документе.

Олег Львович: Понял

Олег Львович, положил папку обратно и повернул ключ зажигания. Машина легко завелась.

Ехать предстояло через центр города, на другой его конец. Олег Львович, легко управлял автомобилем и принялся рассказывать Нине Михайловне историю конфликта на предприятии.

Говорова: Вы не волнуйтесь, Олег Львович, люди, которым впервые приходится участвовать в исполнительных действиях судебного пристава, всегда немного нервничают.

Олег Львович: Вот сейчас увидел гаишника на перекрестке и вспомнил анекдот. Стоит милиционер на перекрестке и получает сообщение, что из зоопарка сбежал пингвин. Только он это услышал – видит навстречу ему пингвин бежит. Он схватил пингвина, остановил Мерседес с «новым русским» и говорит тому: «Бери этого пингвина и отвези в зоопарк». «Новый русский» радостно согласился и уехал. Через час едет обратно, на заднем сиденье сидит пингвин, в руке держит флажок, а во рту – «чупа-чупс». Милиционер останавливает «нового русского», чтобы спросить, почему тот не отвез пингвина, а «новый русский» ему: «все в порядке, братан, в зоопарке мы уже были, теперь едем в планетарий».

Они вместе посмеялись над анекдотом, после чего Олег Львович, ободренный своим успехом, несколько прибавил в скорости и продолжил непринужденно вести машину, меняя полосы и объезжая более медлительных участников движения.

До предприятия, куда они направлялись, оставалось полкилометра, когда их остановил сотрудник ГИБДД. Олег Львович вышел из машины, оставив распахнутой свою дверь и Нине Михайловне было слышно, о чем они говорят.

Милиционер взял в руки документы и спросил Олега Львовича:

- Вы вчера что-нибудь пили?

- Молодой человек, давайте договоримся о терминах, - менторским тоном начал отвечать Олег Львович, - То количество спиртного, которое Вы имеете в виду, когда говорите «выпить», я вообще не употребляю.

- Пройдите, пожалуйста, в машину, - молодому лейтенанту явно не понравился тон строптивого водителя и они сели в стоящую рядом машину ДПС.

- Вот будет номер, если мы не попадем на собрание по его вине, - обрадовалась неожиданному везению Нина Михайловна, - и в лифте торчать не надо, и просьба будет выполнена.

Однако она радовалась рано. Олег Львович вскоре вернулся, сел за руль, незлобно ворча, что его «менты» никогда раньше в трубку дуть не заставляли, а тут, надо же, сподобился, да еще в присутствии симпатичной женщины, - и он вновь кинул взгляд на ее открытые коленки.

- Действительно, разве не видно, когда человек приличный, а когда пьяница, - поддержала его Нина Михайловна. Олег Львович нечего не успел ответить, его машина въехала на площадку перед пятиэтажным зданием администрации предприятия, куда они и направлялись в это субботнее утро.

6. Станкостроительный завод.

На проходной двое мужчин в черной униформе проверяют паспорта у акционеров, прибывающих для участия в собрании. В небольшой очереди стоят три человека, но судебный пристав предъявила свое служебное удостоверение и тут же вместе с Олегом Львовичем была пропущена через «вертушку».

Два человека, Шер и Расин стояли в стороне и наблюдают за происходящим.

Никто не задавал Нине Михайловне никаких вопросов, не рассматривал ее документы, судя по всему, охрана была заранее проинструктирована и судебного пристава здесь ждали.

На площадке перед лифтом было пустынно.

Олег Львович обогнал Нину Михайловну, пересек небольшой вестибюль и, прежде чем подойти к дверям лифта, подергал за ручку двери, ведущей на лестницу. Дверь оказалась заперта.

Тогда он нажал кнопку вызова лифта, расположенного рядом с запертой лестницей.

Расин направился к ним, чтобы сопровождать прибывших на пятый этаж. Когда Расин был в середине вестибюля, внезапно сзади его позвала девушка.

Девушка: Дмитрий Сергеевич, Вас срочно к телефону!

Расин остановился, обернулся. Сказал с досадой.

Расин: Кто там? Скажите, чтобы перезвонили позже.

В это время раскрылись дверцы лифта и Нина Михайловна с Олегом Львовичем зашли в лифт.

Расин опаздывал, он ускорил шаг по направлению к лифту. В это время Олег Львович, не желая иметь Расина свидетелем исполнительных действий, нажал в кабине лифта кнопку вызова пятого этажа. Увидев приближающегося Расина, поднял руку в запрещающем жесте. Расин остановился. Двери закрылись, лифт уехал.

Шер (Расину): Ну что же Вы, Дмитрий Сергеевич. Мы же договорились.

Расин: Простите Александр Тимофеевич, как-то все очень быстро получилось. Ну не бежать же мне за ними, в самом деле.

Шер: Ладно, это я сам сплоховал. Надо было нам с Вами у дверей стоять. (Взгляд в сторону, негромко) Ну что, Сергей?

Сергей, работник охраны (подойдя близко к Шеру и Расину): Выключил.

Шер посмотрел на часы.

Шер (Расину): Если будет возможность включить раньше – давайте включать. Только, я Вас умоляю, собрание закончить не позже, чем через полчаса!

7. В кабине лифта.

Лифт был старый и индикации номеров этажей внутри кабины не было. Лифт медленно полз вверх и только по изменению освещения, попадающего вовнутрь через щели вокруг двери, можно было понять: находится сейчас лифт между этажами или пересекает очередной этаж.

В молчании, они стояли внутри кабины, когда кабина, миновав площадку третьего этажа, дернулась и встала. Свет погас, но тут же зажегся вновь. Кабина лифта была неподвижна.

Нина Михайловна стояла молча, ожидая реакции ее спутника. Олег Львович замер. Неподвижность продолжалась несколько секунд.

Затем Олег Львович резко повернулся в сторону панели управления лифтом и начал нажимать на кнопку, которая светилась до момента остановки кабины лифта, но сейчас, увы, никак не реагировала на многократные нажатия.

Не добившись никакого результата, он стал беспорядочно нажимать другие кнопки, в том числе красные с надписями «стоп» и «вызов». Никакой реакции на его действия не последовало. Лифт стоял.

Говорова: Надо сообщить дежурному, сказать о том, что мы застряли в лифте. Здесь должна работать связь с дежурным.

Олег Львович покосился на нее, но своих беспорядочных нажатий на кнопки не прекратил:

Олег Львович: Ни хрена здесь не работает, ни лифт, ни связь, ни завод, ни законы, ни ваши суды, - охрипшим голосом выговорил он.

Теперь он уже не походил на былого, уверенного в себе сердцееда, облик Олега Львовича изменился, в кабине лифта стоял нервный, взъерошенный человек, от его былой вальяжности не осталось и следа.

Говорова: Позвольте мне.

Нина Михайловна придвинулась к панели управления лифтом, Олег Львович слегка потеснился.

Нина Михайловна нажала красную кнопку с надписью «вызов» и, держа ее нажатой, стала говорить, нагнувшись к прорезям в металлической крышке панели управления:

Говорова: Але, дежурный, дежурный. Вы меня слышите? Мы застряли в лифте, мы застряли в лифте, пришлите мастера, мы стоим в лифте.

Панель управления лифтом молчала.

Говорова (обрадовалась идее): У Вас ведь есть мобильный телефон? Позвоните дежурному по заводу. Вы знаете хоть какой-нибудь заводской номер телефона?

Олег Львович: (радостно) Да, есть, сейчас позвоню.

Он расстегнул портфель и долго шарил в портфеле. Потом, как бы вспомнив о том, где лежит телефон, вытащил небольшой телефонный аппарат из бокового кармана пиджака и, с заметным напряжением вспомнив номер, торопливо начал набирать его на клавиатуре телефона.

Пальцы рук его слегка дрожали, раза два он попал не на ту клавишу, после чего набор приходилось начинать сначала. Он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ему явно было не по себе.

Когда наконец-то номер был набран, Олег Львович поднес трубку к уху, но в трубке было тихо.

Говорова: Может быть, номер не тот?

Олег Львович поднес телефон к лицу, посмотрел на дисплей аппарата. Затем правой рукой он стал гладить область сердца, а левой попытался положить телефон в карман пиджака, но промахнулся. Телефон выскользнул из его руки и с громким стуком упал на пол кабины лифта.

Нина Михайловна охнула.

Олег Львович: (ослабшим голосом) Здесь нет связи, кабина лифта экранирована.

Говорова: Да не волнуйтесь Вы так, (поняв, что дело серьезное, попыталась успокоить его Нина Михайловна) протокол мы с Вами в любом случае составим, решение собрания можно будет признавать незаконными, судья рассмотрит все в десять дней.

Тот посмотрел на нее невидящим взором.

Олег Львович: Мне плохо, у меня останавливается сердце, мне никто не поможет, лифт не откроют, пока я не умру. Неужели Вы не боитесь оставаться вот так, без помощи, внутри этой могилы?

Мужчина со всколоченными волосами, со сбившимся на бок галстуком приблизил к ней свое лицо с крупными каплями пота на лбу и говорил, брызгая слюной. Его глаза, всего лишь час назад смотревшие на нее зазывно и уверенно, были безумны.

Говорова: Олег Львович, у Вас клаустрофобия?

Олег Львович смотрел, сглатывая слюну.

Говорова: Не надо бояться этого лифта, нам обязательно помогут. Вы успокойтесь, медики рядом, скоро откроют дверь, дышите глубже, спокойнее, мы продержимся эти полчаса.

Олег Львович: Почему полчаса?

Говорова: (немного растерянно) Ну, не может же это заточение длиться дольше. Мы сейчас позовем людей на помощь, дайте я постучу по двери.

Она стала стучать кулаком в закрытые двери кабины. Двери грохотали под ее ударами, и шахта лифта отзывалась гулким эхом. Никаких других звуков вокруг пленников лифта не было.

Олег Львович забился в угол кабины, весь сжался, закрыл ладонями уши, было видно, что от этого шума ему становится хуже.

Нина Михайловна, заметив это, остановилась и приблизила свое лицо к бледному лицу мужчины.

Говорова: Олег Львович, что с Вами происходит? (стараясь говорить твердо и уверенно).

Олег Львович: Со мной: Да, я знаю, что со мной происходит. Я боюсь остаться без помощи, когда мне плохо, - (он говорил с заметной одышкой) - а сейчас мне никто не поможет, посмотрите, как оно бьется.

Он взял руку Нины Михайловны и приложил к своей груди.

Говорова: Не волнуйтесь, до университета я закончила медицинское училище и год работала в больнице, я Вам помогу.

Олег Львович: Вы мне поможете? ( недоверчиво спросил он, заглядывая ей в глаза).

Говорова: Да, помогу, примите вот это.

Она достала из сумочки упаковку валидола и извлекла одну таблетку.

Олег Львович: Что это такое? (его рука потянулась за таблеткой).

Говорова: Валидол, Вам станет лучше.

Олег Львович: От валидола не может стать лучше (он швырнул в стенку кабины таблетку, которую успел взять с ладони Нины Михайловны).

Говорова: А как Вы раньше пользовались лифтом?

Олег Львович: А никак. Я ходил по лестнице, так для здоровья полезней, и на метро никогда не ездил, у меня всегда был автомобиль.

Нина Михайловна взглянула на часы. С момента их заточения прошло немногим менее 20 минут.

Говорова: Ослабьте ремень, давайте снимем Ваш пиджак.

Нина Михайловна, насколько позволяло ее воображение, старалась изображать из себя опытную медсестру. Она стянула с него пиджак и своим платком вытерла пот с его лба. Мужчина не сопротивлялся. Она взяла его за руку, нащупала пульс.

Говорова: Давайте еще раз попробуем позвонить.

Нина Михайловна подняла с пола «мобильник» и поднесла его к дверям.

Индикатор наличия сигнала сети сотовой связи показал одно деление. Нина Михайловна обрадовалась, что она на верном пути и, слегка раздвинув створки дверей, загнала антенну в образовавшуюся щель. На дисплее появилось еще одно деление.

Говорова: Есть сигнал! Какой номер Вам набрать? Вы можете отсюда поговорить со своим врачом.

Олег Львович: - Не нужен мне врач, надо звонить в МЧС, чтобы нас отсюда достали, как им позвонить?

Говорова: Я не знаю, но можно позвонить в милицию или пожарникам.

Олег Львович: Дайте, я сам.

Мужчина протянул руку, схватил трубку и резко потянул ее на себя.

Антенна негромко хрустнула, и ее обломок остался торчать между створками двери лифта. Мужчина растерянно поднес телефонный аппарат к лицу, индикатор показывал отсутствие сигнала станции сотовой связи.

- А-а-а-а, - утробно завыл мужчина, швырнув ненужный теперь телефон в направлении закрытой двери лифта и вдруг, закатив глаза, стал заваливаться влево и одновременно оседать вниз. Его колени подогнулись и он, в неестественной позе, с полузакрытыми глазами, сполз на пол тесной кабины, заняв почти все свободное пространство.

Нина Михайловна, лихорадочно попыталась нащупать пульс на его руке. Ее собственные руки тряслись. Пульс на бесчувственной руке мужчины не находился. Она попробовала было нагнуться, чтобы приложить ухо к груди и послушать, как бьется его сердце, но теснота в кабине не позволяла ей это сделать. Она поднесла свою руку к его губам, но не смогла понять: дышит он или нет. Она постаралась взять себя в руки и еще раз попытаться найти пульс на его руке. Пульс по-прежнему не находился.

Нине Михайловне показалось, что она сама сходит с ума, она не знала, что ей делать и ее охватила паника.

Она всхлипывала и причитала.

Говорова: (всхлипывая, лихорадочно): Господи, помоги! Статья сто девятая, причинение смерти по неосторожности. До трех лет. Если докажут. Но с работы, наверняка, уволят. Если докажут. Нет, не докажут. А почему лифт встал? Начнут копать – получат показания. Господи, я так боюсь покойников, я так боюсь, когда у нас была криминалистика, я даже в морг не пошла, боялась, Господи, помоги!.

Из глаз у нее хлынули слезы, которые она не вытирала, а размазывала, из-за чего на щеках оставались черные полосы от туши. Ломая ногти, она попробовала открыть двери лифта, но те не поддавались. Тогда она принялась бить из всех сил по дверям и по стенам кабины, вначале руками, а после и ногами.

Говорова (кричит): Откройте, откройте, здесь покойник, он умер из-за вас, мы все его убили, включите лифт немедленно! Я не хочу быть убийцей, мы не имели права. Откройте, я не пойду на собрание, выпустите меня отсюда! Включите лифт немедленно, я больше не буду в этом участвовать!

На этот раз грохот в лифтовом колодце стоял неимоверный. Прошло не более полминуты, когда кабина лифта вдруг тронулась и стала опускаться вниз.

Нина Михайловна, до тех пор, пока лифт не остановился и его дверь не открылась, продолжала стучать, так и не поняв, что ее избавление уже близко.

Замолчала она только тогда, когда половинки двери разъехались, и заплаканная Нина Михайловна оказалась на площадке первого этажа перед группой людей, столпившихся у лифта.

8. Станкостроительный завод. Площадка первого этажа.

Шер и Расин стоят на площадке, прислушиваясь к тому, что происходит в шахте лифта. Слушать, что из шахты доносятся удары по двери и крик: «Я не хочу быть убийцей, мы не имели права. Откройте, я не пойду на собрание, выпустите меня отсюда! Включите лифт немедленно, я больше не буду в этом участвовать»!

Шер (в сторону): Сергей, спускай лифт скорее. Там что-то произошло.

Сергей сразу же метнулся к выключателю.

К Шеру подошли еще три человека из состава охраны.

Лифт остановился. Двери открылись. В лифте стояла заплаканная Нина Михайловна. В углу лежал Олег Львович, в другом углу валялся его портфель.

Нина Михайловна поднесла ладони к лицу и постояла так несколько секунд. Все молчали, глядя на нее. На ватных и негнущихся ногах она сделала первый шаг, второй. Остановилась.

Двое мужчин подхватили Олега Львовича, подняли, вынесли из лифта и посадили на стул.

Шер: Сергей, принеси из аптечки нашатырный спирт.

Шер, как только кабина лифта опустела, поднял с поля мобильник с обломанной антенной, взял в руки портфель Олега Львовича и зашел с ним за стул, на котором сидел Олег Львович.

Олег Львович дернул головой от ватки, смоченной нашатырным спиртом. Нина Михайловна увидев, что он жив, повернулась и молча пошла к выходу. Шер открыл портфель Олега Львовича и заглянул в него.

Нину Михайловну никто не стал останавливать.

Шер с портфелем почти незаметно зашел в свой кабинет.

Олег Львович, как будто и не терял сознания. Он посмотрел вслед уходящей Нине Михайловне и, когда за ней закрылась дверь, обернулся к кабине лифта.

Олег Львович: Где мой портфель?

Расин: А у Вас был портфель?

Олег Львович: Не морочьте мне голову, где мой портфель?

Шер (выходя из своего кабинета): Что Вы ищете?

Олег Львович: Я был в лифте с портфелем. Где он?

Шер: Я его занес в свой кабинет, чтобы сохранить его в целости и сохранности. Вы можете встать или еще посидите здесь?

Олег Львович легко встает.

Олег Львович: Пойдемте в Ваш кабинет.

Шер: Пожалуйста. Дмитрий Сергеевич, присоединяйтесь к нам.

9. Станкостроительный завод. Кабинет Шера.

В кабинете все то же, кроме непонятного аппарата, присоединенного к компьютеру Шера. Аппарат включен. Портфель лежит сверху. Шер берет портфель и отдает его Олегу Львовичу.

Олег Львович открывает портфель и заглядывает внутрь.

Шер: Не беспокойтесь, Олег Львович, все Ваши вещи на месте.

ОЛЕГ ЛЬВОВИЧ: Я и не беспокоюсь (пауза, копается в портфеле). Но, похоже, что Вы залезали в мой портфель?

Шер: Да, мне придется признаться, что я действительно его открывал. Но Ваш цифровой диктофон не трогал.

Расин: Какой диктофон?

ОЛЕГ ЛЬВОВИЧ: Вы не могли его не трогать. Что Вы с ним сделали?

Шер: Я сбросил в ноль все его параметры.

ОЛЕГ ЛЬВОВИЧ: Это невозможно, там включена блокировка клавиш.

Шер: Вы смотрели когда-нибудь фильм «Гений»?

ОЛЕГ ЛЬВОВИЧ: Не понимаю, Вы о чем?

Шер: О том, как герой Абдулова стирал запись на кассете. Вот этот агрегат (показывает) делает примерно то же, но с поправкой на цифровые технологии. Теперь понятно?

Расин: Откуда он у Вас, Александр Тимофеевич?

Шер: У друзей одолжил (усмехается). Так что, Олег Львович, все откровения уважаемой Нины Михайловны безвозвратно стерты из памяти Вашего диктофона.

Расин (Шеру): Это что же получается, что Олег Львович, теряя сознание, включил запись на своем диктофоне?

Шер (Расину): Я думаю, что Олег Львович сознание не терял. Как, Олег Львович?

ОЛЕГ ЛЬВОВИЧ: (усмехаясь): Какое это теперь имеет значение?

У Шера звенит мобильник.

Шер: Да, слушаю. … Понятно. … Да, он рядом…. Причину знаю - в его мобильнике сломана антенна. … Да, конечно могу. (Олегу Львовичу) Вас к телефону. (передает Олегу Львовичу свой мобильник).

ОЛЕГ ЛЬВОВИЧ: (в трубку) Слушаю. … Да, Паша, у нас тут кое-кто лифт выключал… А, уже в курсе… Понял. …. Так…. Так… Хорошо. Пока.

ОЛЕГ ЛЬВОВИЧ (присутствующим): Ну вот, господа, похоже, что наступил долгожданный мир.

Расин: Наверху договорились?

ОЛЕГ ЛЬВОВИЧ: Договорились.

Шер: Это хорошо, что они договорились. Вот часом бы раньше!

ОЛЕГ ЛЬВОВИЧ: Что, небось, Нину Михайловну жалко?

Расин: А Вам не жалко?

ОЛЕГ ЛЬВОВИЧ: По-человечески жалко, но мы ведь взяток не брали, нам платят за наш труд, а вот она в лифт пошла стоять не за зарплату судебного пристава, а за зеленые купюры в продолговатом конвертике. Не так ли?

Шер: То есть Вы полагаете, что возмездие не напрасно упало на ее голову?

ОЛЕГ ЛЬВОВИЧ: Да, и думаю, что там (кивок вверх) знают кому чего и сколько.

Расин: А как Вам удалось изобразить приступ в лифте так, что Говорова поверила?

ОЛЕГ ЛЬВОВИЧ: Ничего такого сложного в этом нет. Я заканчивал медицинский, много лет работал врачом. Плюс некоторые актерские данные, немного практики, типа КВН, студенческий театр. Поэтому и поверила.

Шер (открывая шкаф): Как вы, господа, насчет снятия стресса небольшой дозой водочки типа «Русский стандарт»?

ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 30.10.2009 14:17

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.