Критик-виртуоз

 

У критика неблагодарный труд

Искать изъян в труде другого

И обличать, как будто суд

Выносит свой вердикт суровый

Виновнику идей и слов,

Лежащих в сути созиданья.

Но критик, алчущий, готов

Разрушить всё до основанья

И осуждённого казнить

Словами будто гильотиной –

Он разучился сам творить,

Что стало зависти причиной,

И как фальшивая струна

Она сокрыта в слове, слоге…

Так виртуозный Сатана

Стал первым критиком у Бога.

 

© Наталия Процкая

 

 

Признаться, до своего подключения я внимательно читал развернувшиеся обсуждения представленных произведений. И никоим образом не подвергаю сомнению профессиональные качества участвующих в проекте Критиков. Наоборот, должен сказать, что увидел много таких точек зрения, которым мне не грех поучиться.

Но вместе с тем позволю себе не согласиться с высказываниями уважаемых коллег по поводу данного стихотворения. А также осмелюсь высказать ряд соображений.

1. Дамы и господа, при всем уважении к вашим знаниям, полагаю, что здесь вы совершили одну из тех методологических ошибок, которые, к прискорбию, довольно часто встречаются при рецензировании. А именно, вы отождествили отношение лирического героя стихотворения к предмету обсуждения (в нашем случае – к критику) с отношением автора к оному же.

Напомню, что автор не обязательно должен соответствовать умонастроению или же поступкам лирического героя. Простейший пример – если автор описывает убийство, то из этого совершенно не следует, что автор обязательно его совершал. Важно, что он прочувствовал, пережил это в душе, что и позволяет ему остаться в границах художественной правды.

Предположим, что автор создал свою миниатюру именно для выражения особого возможного (sic!) отношения к критику. Разве не доказательством его отличного от выраженного в стихе отношения является факт добровольного представления произведения на критический разбор?

Можно предположить и обратное – позиции автора и лирического героя полностью совпадают. Возможно даже, дамы и господа, что в таком случае мы имеем дело с определенной провокацией :). Ну и что? Критик, по моему мнению, в таких случаях может поступить просто – вообще не реагировать каким-либо образом. Или же реагировать – но исключительно на текст. И в этом случае лучший способ разубедить автора – представить ему адекватную критику. А то ведь автор решит, что его представления оправдываются :)

На мой взгляд, если критик реагирует, то видеть он должен не личное отношение автора, а позицию лирического героя. И здесь возможно говорить, например, о банальности мировоззрения последнего или же о вторичности, или же о неактуальности проблематики… Но акцент, как видите, совершенно иной.

Теперь перейду к самому стиху как предмету критики. Ибо есть у меня некоторые замечания. Отмечу сакраментальную фразу из одного из вышеизложенных комментариев Критиков: «То, что мы читаем здесь - это отнюдь не гражданский пафос художественного произведения (типа лучших нонконформистских произведений, напр., Евтушенко-Рождественского-Вознесенского)».

Отчего сложилось впечатление, что здесь мы имеем дело с гражданской лирикой? Видимо, на это наталкивает употребленная Автором лексика, например, глагол «обличает», словосочетание «неблагодарный труд» вкупе с понятием критика. И естественно, что мы вспоминаем публицистику Писарева, Страхова, Гончарова, Чернышевского, Добролюбова, Белинского… Но вот уважаемый Критик 7 говорит, что не о таком критике, явленном нам в статьях указанных мыслителей, говорит автор в своем стихе. Полноте, так ли это? Вспомним стиль письма Белинского к Гоголю по поводу книги последнего «Выбранные места из переписки…». Вспомним отзыв того же Виссариона Григорьевича на стих А.С.Пушкина «Разговор Книгопродавца с Поэтом». А в полном смысле этого слова безобразные сцены во время встреч Зинаиды Гиппиус и Бориса Бугаева?! Да мало ли что можно вспомнить! Не с руки нам ворошить это прошлое, да и не об этом речь.

Одни из моих замечаний касаются того, что Автор, на мой взгляд, говорит об одном, называя при этом другое. В самом деле, о критике ли идет речь во второй части стиха? У меня сложилось впечатление, что здесь прежде всего подразумевается проблематика отношений посредственности и таланта, сиречь поэта-творца и воинствующей бездарности. Возможно, что эта проблема не решена Автором. Но, говоря о художественной стороне дела и беря при этом сравнительный ряд, мы можем сказать, что знаменитые «Полу-милорд, полу-купец, полу-мудрец, полу-невежда…» написаны вряд ли с большими художественными достижениями. Другое дело, что в приведенном полустихе решена задача отражения отношения двух полюсов, двух объектов – лирического героя (в данном случае можно говорить об идентичности его и автора) и адресата эпиграммы. У Автора этого не произошло, дана лишь констатация факта зависти. Остается заключительный вопрос: а что же делать поэту? Пафос решения этой задачи и позволил бы, на мой взгляд, выйти Автору на иной уровень поэтического обобщения, как это удалось поэту, взявшему эпиграфом для одного из своих стихов латинское изречение «Procul este, profani». Как это удалось ему же в другом стихе:

 

«Поэт! не дорожи любовию народной.

Восторженных похвал пройдет минутный шум;

Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,

Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.»

 

В этой связи хочется пожелать Автору последовать примеру другого поэта, который восклицал: «И весело мне думать, что поэт Меня поймет. Пусть никогда в долине Его толпы не радует привет!»

 

2. Продолжая разбор представленного стиха, хотел бы коснуться вопроса о художественной ценности его. И здесь можно опять обратиться ко мнению Критика 7. В самом деле, можно, наверное, согласиться с высказыванием об отсутствии ярких художественных достоинств стиха. В чем же дело? На мой взгляд, все произошло потому, что в стихе отсутствует важная составляющая поэзии – личное отношение Автора к слову, как оно есть. Приведу пример: однажды в приватной переписке я отозвался о безупречном с языковой точки зрения стихе как абсолютно не поэтическом произведении. И сказал, что стих, с которым меня попросили тогда сравнить упомянутое произведение, произвел на меня гораздо большее впечатление, хоть и огрехов в нем было прилично, именно тем, что было видно трепетное отношение автора к слову, желание автора передать красоту речи. Мое понимание подверглось резкой критике, но и посейчас я убежден в своей правоте.

Какими средствами можно передать авторское отношение к слову? В частности, этой цели служат все риторические фигуры, оригинальный стиль, тропы или же другие средства языковой выразительности. Их одновременное присутствие вовсе необязательно. Например, в стихе могут отсутствовать образы, те же метафоры, гиперболы, синекдохи… Могут отсутствовать параллелизмы, анафоры и диафоры, сопоставления на контрасте или такой прием как ирония. Но стих может быть построен при этом на аллегорическом или эмблематическом ряде, и этого с лихвой хватит для достижения цели эстетического воздействия на читателя. В данном же стихе, к сожалению, мы этого не видим. Хотелось бы пожелать Автору обратить внимание на непрямые, дополнительные значения слов, являющихся основой для образных рядов. И, уверен, в этом случае последнее развернутое сравнение было бы воспринято совершенно иначе. К примеру, можно ведь не упоминать впрямую поэта и критика. А ввести аллегорическую антитезу «любимец парнасских муз – глумящийся в вакхическом безумии сатир». Или, используя тематическое поле термина «гильотина», представить борьбу критика и поэта в свете столкновения представителя аристократии и, скажем, ярого якобинца. Важно уловить свое иное, авторское отношение к слову. И ничего страшного в отвлеченности приведенных примеров нет - автор имеет право на свою интерпретацию, на свой образный ряд.

3. Напоследок хотелось бы пожелать Автору несколько более внимательно относиться к прямым значениям излагаемых в стихотворении тезисов. Например, сравнение «обличать, как будто суд выносит…», на мой взгляд, стилистически плохое. Во-первых, суд не обличает, он осуждает. Обличает, к примеру, журналист. Во-вторых, осуждать или обличать (оставим авторский глагол для примера), «как будто суд выносит вердикт» – так нельзя сказать по определению. Можно осуждать с такой же непреложностью, с какой суд выносит приговор. Можно выносить решение так же, как судит мировой судья. Но не «как будто».

Не очень понятно, что хотел сказать автор пассажем «виновник идей и слов, Лежащих в сути созиданья». Нет, то, что имел в виду Автор, объяснимо. Но сказано, на мой взгляд, некорректно, и есть ощущение нагромождения слов без особого стоящего за этим смысла. Почему виновник? Только потому, что его судит критик? Но разве в авторском самоосознании дело обстоит именно так? Что означает сочетание «идеи и слова, лежащие в сути созиданья»? Аллюзию на «Вначале было Слово»? Но, ей-богу, это можно было бы сказать более удачно.

Вызывает сомнение образ «фальшивой струны, сокрытой в слове, слоге». Наверное, все же не о струне здесь речь. Можно задеть струну в душе. Можно фальшиво сыграть. Может прозвучать фальшивая нота. Чей-то голос может привнести фальшивую ноту в гармоничное до того момента звучание (не обязательно оркестра). Но во всех перечисленных случаях нет неопределенности в значении. Образ, использованный автором, вызывает, на мой взгляд, сомнение своей точностью и достоверностью.

На сем позволю себе откланяться, коллеги!

С уважением ко всем участникам дискуссии, Критик 9.