Война приказала долго жить. Народ бросился на восстановление народного хозяйства с засученными рукавами. Специалистов и инженеров в стране не хватало. Зато хватало энтузиазма и уверенности в непобедимости русского духа, и русской непогрешимости. Наше руководство на ответственные работы было вынуждено привлекать пленных немцев. И хотя отношение к пленным не было радушным — с этим мерились. Стране нужны были специалисты по установке трофейного оборудования. Одного такого немца по имени Ганс, назначили инженером прокатного цеха.

— Смотри фриц, работай хорошо. А не то.… Церемониться не будем…, — инструктировали его руководители отдела кадров.

— Я! Гут! Это есть карашо! — калякал тот, краснея то ли от волнения, то ли от несовершенного знания русского языка.

Ганс оказался в инженерном деле грамотным специалистом, а винтовку держать в руках, как потом выяснилось, ему так и не довелось. Взяли его в плен наши бойцы, что называется «тёпленьким» — прямо на заводе.

Начальник цеха быстро смекнул, где находится «золотое дно» и с помощью «спеца», начал «идти в гору», то есть делать карьеру.

— Ну-ка выскажи свои соображения! — просил он пленного инженера. И тот, вникнув в суть проблемы, находил решение этого технического вопроса, а уж тут шеф не промахивался, и на совещаниях «в верхах», получал одобрение и всякие плюсы в свой адрес.

— Никанор Иваныч! Скоро Юбилей! Давай запускай первую очередь проката! К такому-то числу…, — стан должен работать! — получил он партийное задание.

— Есть! взял под козырёк Никанор Иваныч и тут же вызывает в кабинет Ганса.

— Ганс! Давай шевели мозгами и чтобы к Юбилею стан начал работать.

— Это ни есть карашо! Хир спешка найн! — возражал тот.

— Пошёл ты на хир! — ругался наш, и как мог на пальцах, объяснял тому поставленную задачу. — Цигель, цигель! Шнель давай! — подгонял он немецкого инженера, указывая на привезённое оборудование.

А тому, после технических расчётов, что-то не нравились стропы, на мостовом кране, с помощью которых предстоял подъём и посадка станины прокатного стана. Ганс, как мог, пытался втолковать начальнику и нашим мастерам, что нужны очень точные, проверенные и испытанные на растяжение стропа, но на эту процедуру требуется время. Понятно такая затяжка времени не устраивала цеховое начальство, и они сильно нервничали. Три комплекта строп они предложили пленному инженеру, свитые на скорую руку, и все три комплекта он забраковал.

— Хирр точность надо! Кляйн перекос и дело швайн! — не унимался немец, отстаивая свою правоту.

Он раз за разом пытался объяснить, что такую станину весом в двадцать пять тонн нужно «садить» очень точно — без всяких перекосов и длины строп в этом деле, играют наиглавнейшую роль. В тоже время высшее руководство партии ежечасно звонило: «Стан должен к такому-то числу работать! Давайте кровь из носу, но чтобы прокат был! — и наши сдались.

— Ну, его этого фашиста! Давай Петро! Собирай людей! Начнём ставить без немца. Глядишь управимся. Всё ему не так, да всё ему не эдак! Вредит он…, Вот и весь натюрморт! — кипятились мастера. И без проекта, без схемы строповки груза, подцепили эту неподъемную станину и подвели к посадочно-направляющим втулкам.

— Смотри Петро… Ровно? — вопрошал начальник, прибывший на подъём в окружении людей из парткома.

— Да вроде как! — отвечал бригадир слесарей.

— Давай! — сделал начальник отмашку крановщице. И та не промахнулась… Посадила. Только накосо, — стропы подвели. Теперь эта многотонная станина, вдобавок ко всему, стала ещё и «мёртвым грузом».

Побежали за немцем. Тому, аж плохо стало. Сел он на застопоренную станину, и тыкая пальцем в разработанную схему строповки со слезами на глазах, начал ругаться по-немецки, вставляя русские слова, что в чистом переводе звучало так: «Зачем вам инженер… Зачем вам чертеж… Зачем вам точность? Вам надо радиофицировать цех, посадить одного человека перед микрофоном и заставить его кричать только одно слово: «Давай! Давай! Давай!» — дальше шли трудно переводимые слова на немецком жаргоне.

— Ты, фриц, давай не заговаривайся! — заорали на него мужики. — Не забывай, кто ты есть! Забыл что ли, что ты тута не в гостях? Может показать тебе Курскую дугу! — замахиваясь на него ломом, кричал контуженый танкист, работающий в бригаде слесарей.

Спасло немца, прибывшее по звонку, высшее руководство. Выслушав доводы инженера и его претензии, тотчас обязало мастеров выполнить все его предписания.

Несмотря на то, что из-за оплошности со стропами, — целых три дня ушло на восстановление перекошенных втулок и прочих направляющих деталей, результат был выдан. Люди проявили в работе недюжинное упорство и самоотверженность.

Никанор Иванович с блеском в глазах принимал поздравления по поводу пуска прокатного стана и клялся в верности руководству партии. Вскоре главного «дирижера» повысили в должности и вместе с пленным инженером отправили на другую стройку союзного значения.

Стан тот работает до сих пор.… Никуда не делось и русское «давай». Мы по-прежнему, заряженные на победу, крутимся вместе с ним, удивляясь возникающим перекосам жизни.