Золотая осень... Уже желтели листья платанов на Примбуле, когда Сашке пришла в голову шальная мысль сделать вылазку на лиман. Как самому обыкновенному обывателю каменных джунглей мероприятия такого рода и даже сама подготовка к ним привносили в скучное течение времени некое живое разнообразие.

Так как «просто съездить отдохнуть» для некоторых не аргумент, на сходке с сотоварищи по комнате было принято единодушное решение: обозначить сие предприятие как «съездить поудить рыбку». Подготовка проводилась самым, что ни на есть серьезным образом. Посетив магазин «Охота и спорт», а также выудив кой-какие сведения от соседа-рыболова, и одолжив у него же резиновое подобие лодки, было сложено некое представление о предстоящем турне. Судя по информации полученной из компетентных источников, и к нашему удивлению, было выяснено, что плавающая живность которая обзывается рыбой очень капризна и класть она хотела на наши дорогие снасти. Порядка пяти дней остававшихся до сафари-фиш Сашка следил за температурой, фазами луны, нюхал воздух, и просто таял в своих смелых надеждах относительно предстоящих прелестей.

И вот наконец-то пробил час... И тут их идея чуть не пошла коту под хвост… Обещавшего подкинуть всю троицу на Хаджибей на своем стареньком «Москвиче» Сашку Ходацкого срочно вызвали на работу вместо заболевшего сменщика. Но вняв просьбам, он согласился доверить свою древнюю «ласточку» Ваньке, имеющему права и приняв во внимание, что поездка за черту города, и заверения Ивана, что «за рулем он ни-ни». И вот время от времени перекидываясь фразами типа «а куда она (рыба) на хрен от нас денется» или «если сама не сдастся то загоняем по лиману до смерти», наконец тронулись от общаги .

Место проведения «боевых действий» (читай рыбалки) было заранее означено и находилось примерно в 25 километрах от Одессы, у села Холодная Балка. Первая остановка транспортного средства была выполнена не далее как в двух километрах от места нашей постоянной дислокации у магазина поселка крекинг-завода. Вопрос о количестве и подвидах горючего даже не стоял, всё было заранее рассмотрено и занесено в список. Продавец не без удивления отпускала два ящика пива, глядя на Сашкин диковатый прикид. Так как никто из них не представлял, как выглядит вид настоящего рыбака, он остановился на варианте - роба, тельняшка, беретка на макушке, ну и светлые (просто совершенно новые) кеды. Ах да, морской бинокль – гордость соседа, бывшего штурмана дальнего плавания, Пахомыча, болтался на рыбацкой груди, его кстати он не снимал вообще за всё время, с позволения сказать, рыбалки... Сей атрибут с его тела сняли уже опосля... ну об этом позже. Словами не передать тот позитив и редкий душевный подъём, который царил во время следования к месту разврата. Немного хуже за рулём было Ивану, который 15 км до Нерубальска утирал слюни и делал страдальческие глаза, бросая тоскливые взгляды на Сашку с Лехой, весело балагуривших и шумно с доброй издёвкой потягивающих пиво. Спустя вышеозначенные 15 км после съезда с шоссе на второстепенную, Иваныч мужественно послал нахрен доблестную ГАИ вместе с их областным управлением и присоединился к ним. Так они слились в едином душевном порыве. Последние километры они пролетели на восторженной ноте, периодически сдабриваемой гомерическим смехом...

Здравствуйте, приехали. По прибытию на место картина представлялась следующая... за рулём сидел уже Сашка … Иван держался за живот, по его мнению от смеха у него «там чиво-то оторвалось»...

Лёха громко чистил газовый ствол... по всей видимости он так и не понял куда его привезли.

Осенний лиман... Словами не передать то сказочное ощущение, которое вызывает зеркальная гладь воды с расплавленным в ней солнцем... Зеленещие озимые…Крики чаек… Просто земной рай. Всё это так оторвано от цивилизации... а скорее, и вернее всего, цивилизация оторвана от природы.

Минут пять они просто стояли и смотрели, слушали и дышали. Когда оцепенение спало, и звуки природы сменились визгливой, хрипящей мелодией транзисторного приемника, туристы приступили к разбиванию лагеря, кажется это так называется. Так, стоп, чтобы быть до конца честным надо отметить, что перед разбитием лагеря на капоте «ласточки» был накрыт столик и в ход пошли уже более серьезные напитки. Это, по мнению Лёхи, было просто необходимо так же, как когда новосёлы пускают кошару в квартиру.

Свобода просто опьяняла, свежий воздух кружил голову. Сообразив, что ритуал крещения места размещения может перейти в «а удочки можно и не доставать» «рыбаки» встряхнулись и перешли к ответственным мероприятиям, характер которых можно определить одним метким выражением «а вот эту фигню куда положить?», собственно к расселению. От палатки отказались сразу, ибо в лом ставить, на тот момент и в том состоянии каждый чувствовал себя «Дерсу Узала» спать можно и в машине. Или в крайнем случае у костра. Непосредственно у места, где бросили якорь, была лесопосадка с массой пеньков и сухих сучьев.

Лагерь рыбаков, как оказалось, состоял из брошенного на траву одеяла и сиротливо стоящей спортивной сумки с позвякивающими нехитрыми пожитками. Вечерело... в 7 часов, в сентябре, приближение ночи не заметно, просто тускнеют краски, становится тише. Вообще многие вещи открываются для себя вот тут. Казалось жизнь на планете под названием Земля существует не первый год, всё известно, понятно и осознано... а тут... столько нюансов. Так, пора и честь знать, какого сюда собственно ехали. На троих была одна резиновая лодка. Иван, как человек вполне земной, приземлённый, как он сам это откомментировал, от участия в построении нашего военно-морского флота наотрез отказался. Лёха, бодавший заднее колесо, предпочел выйти на «шхуне» с наступлением утренней зари. Лодка была накачана за считанные минуты, снасти расчехлены. Сашка оказался счастливым обладателем одноместной резиновой «шаланды» и пары вёсел самогрёбов . После спуска ее на воду был объявлен таймаут в виде генерального заседания при штабе объединенной группировки рыболовных войск стратегического назначения.

Обладая основательной теорией относительно рыбной ловли, Сашка весело грёб в направлении противоположного берега, признаться не детского по размерам лимана, прикидывая, что чем дальше от берега тем, трофеи, стало быть, будут круче. В ногах позвякивали две бутылки с пивом. Состояние было порядочное, то есть уже близкое к «бай-бай». На средине лимана нацепив первого червя на крючок и поплевав на удачу, наш доблестный рыбак размахнулся и забросил его как можно дальше, отправив вслед за ним и остальных червивых братьев, зацепив жестянку с оными. Учтя свой явный промах и пробормотав, что первый блин …, то есть первая рыба, или как его… червяк, мать его так, Сашка решил продолжить лов с берега, дабы не постигла его участь червивой братии. Но при всей переполнявшей его храбрости, возвратиться на свой берег - было признать поражение в рыбной войне. Поэтому направил свою к этому времени «галеру» к другому берегу, решив подкопать там червей или наловить на мелководье «рачков», так обзывали креветок в Одессе. Причалив к противоположному берегу, откупорив пиво и закурив сигареточку, из-за отсутствия лопаты и сачка, решил Сашка заняться другим видом ловли. Нацепив самую крупную блесну на спиннинг, он метал ее из-за головы, и с таким усердием придавал ей огромную скорость полёта, что попади она хотя бы просто в голову подводному обитателю, тот даже не успел бы мяукнуть, или как там они крякают, булькают скорее всего. И тут он услышал в свою сторону голос из-за большого камня, от неожиданности лишивший его на пару минут дара речи:

- Парень. Блеснил бы ты, где нибудь в другом месте. Всю рыбу распугаешь.

Когда к Сашке вернулся дар речи, он выдал монолог, означающий примерно следующее:

- какая скорость у вашего тазика, и успеете ли вы оказаться на земле обетованной дабы не сгинуть в пучине морской тем самым лишив родственников удовольствия класть плюшки на неприметный холмик?

- только хотя бы просто подумай, вражина, что хоть моё судно и не оборудовано торпедным аппаратом, но это будет твой последний скрип мозгов;

- какого собственно хрена ты там, приятель, за камнями замаскировался, наивно полагая, что я при всём своём весёлом расположении духа не поймаю тебя в прицел своего весла.

Выслушав ответную автоматную очередь в виде любопытного речевого оборота украшенного местным сленгом, и просто выпав в осадок от витиеватости и наличия неожиданных решений местного слога, Сашка разрешил себе удалится. Кстати вспомнив, что в этих местах в своё время пошаливал Махно со своей бандой…

Настроение было жестоко испорчено, да и махать своим навороченным спиннингом порядком надоело. И решил Сашка, посему, просто поплавать белым лебедем вдоль обрывистого берега. Солнце свалилось куда то за горизонт, небо поражало своей глубиной и колоритностью. Лёгкий ветерок иногда совершенно неожиданно набегал среди абсолютной тишины, и так же неожиданно исчезал, это напоминало чей то вздох... Какова чёрта? Его размышления были прерваны небольшой бухточкой между камнями, вернее содержимым этого самой бухты. На него смотрела пара глаз совершенно земной девушки. Все-таки природа дополняет женскую красоту... Все-таки женская красота дополняет природу... Вполне городское создание смотрело на Сашку из под козырька пляжной фуражки... оно (существо) также не ожидало увидеть тут слегка развезённого человека амфибию, столь милого и до мурашек по спине реального явления. Всё испортил хлопок автомобильной двери, с ним пришло «опустись на землю» и второе явление в виде круглой бандитской рожи и точно такой же как у прелестного создания фуражки.

- Ну чё,клюёт?, - это Сашке.

- Нет, в плен сдаётся.

Так же плавно как и прибыл он убыл за камни. Захотелось на берег, филейная часть порядком затекла. Да и Иван уже минут двадцать как семафорит, прыгая по противоположному берегу, напоминая группу поддержки баскетбольной команды. А где Леший? А вон, лежит некое тело возле машины, только ноги в элегантных остроносых туфлях торчат. Итак, флот возвращался в свою тихую гавань...

А на берегу уже попахивало жареным, Иваныч, оставив свои так ни разу не дернувшиеся «резинки», время зря не терял, хоть и втянул (о чём говорил его задумчивый взгляд) не мало, про мясо не забыл. Не доплыв ещё метров двести до берега, Сашка уже слышал его раскатистый голос надрывно и с душой поющий «Река закачала луну на волне….» Он когда синеет иногда её поёт . Дальше – больше, все пошло по заранее написанному сценарию: мясо, напитки, курево.

Где-то около 12 ночи, когда уже сказать, что было просто хорошо, значит соврать, и когда костер, дававший свет и уют, в котором на тот момент рыбаки уже вообще не нуждались, стал угасать, кто-то решил откушать печёной картошечки. Угли от шашлыка уже почти остыли. И Сашка, героически надев фуфайку и проверив со знанием старого лесоруба большим пальцем остроту лезвия топора подписался под этим экстремальным, как потом оказалось, делом. И так, он, чувствуя себя партизаном, собравшимся на вылазку дабы пустить под откос пару-тройку фашистских эшелонов пошел в сумрак ночи, в сторону лесополосы. Вы когда нибудь, были в ночной степи? Ночная степь издаёт массу удивительных звуков. На фоне упоительно стрекочущих цикад, слышен шорох бегущей по траве мыши, где-то тревожно кто-то переминается с ноги на ногу, оглушительно затрепещет спугнутая с куста птица... тьфу ёпт... это ещё что... в ноги Сашки упёрлось поваленное дерево. Дрова сами шли в руки. В голове возникают невольные образы героев ледового побоища, эх и ловко герои прежних лет работали топориком... а, герои нашего времени, чем хуже?

Топорик с шумом рассекал воздух, дерево прыгало, тряслось и не хотело рубится. Ладони вспотели, -«вот гадство, упрямое значит, а я ещё упрямее», - думал Сашка. Как топорик соскочил с сухого ствола он не понял.Почувствовал удар о новый кед. Около минуты было тихо, осознание произошедшего медленно но верно опускалось на голову и проникало внутрь. «Бля.... !!!!!» разнеслось над лиманом. Что-то упало с дерева, возможно не ожидая такого восторга среди ночи, кто-то, наверное испуганная мышь, резво зашуршал по траве... «Саш! Ты живой?», - вопрос признаться риторический, когда чувствуешь что новый кед наполняется чем то тёплым, - «Ага».

Несли Сашку в лагерь с такими лестными высказываниями, что не пожалеть, что топорик лёг на ногу, а не на голову он просто не мог. Бинтовали сразу вдвоём, иногда переругиваясь и доказывая друг другу, что таких опытных сестёр милосердия, как они нет на всём белом свете. В качестве анестезии налили что-то в кружку из-под чая... Сашка выпил залпом, не разбирая ни содержимого ни количества налитого. Сумрак...

Очнулся он среди ночи... Нога болела, вернее боль была пульсирующей, то отпустит, то прижмёт. Голова тоже болела, но стабильно, не отпуская. Выхромал из машины, костёр потух, прохладно. Побрёл неспешно к столику, в виде одеяла, у-ух и бардак. Полная луна лила свой холодный свет, вот спасибо, так бы шарахался всю ночь... вот она, блестит в лунном свете, недопитая бутылка пива. Было не прохладно, а холодно. Нога уже не просто болела, а болела сильно. Открылась дверь машины... Лешик собственной персоной... молча подошёл к озеру, пошарил что-то там в воде, достал садок для рыбы, вынул оттуда бутылку... запрокинув голову пил долго... Шумно отдышался:

- Саш, ну ты дал... Давай показывай ногу.

Разбинтовав раненую конечность долго светил зажигалкой что-то ворча, потом опять же молча налил в кружку из звякнувшей бутылки, неожиданно вылил Сашке на ногу...

Выл Саня долго... протяжно и тоскливо... Возле машины что-то зашевелилось и от общей тёмной массы отделилось некое создание. Иваныч. Остатки содержимого кружки пошли внутрь Сашке... Внутренняя анастезия.

Когда подъезжали к Одессе было уже около половины шестого. Светало... Сашку развезло по дороге, но он впереди в ночном небе увидел странный светящийся неопознанный объект (однако пора уже было им появлятся), и, дав команду на остановку автомобиля, минуты две-три пытался поймать его окулярами бинокля…

- Это факел над крекинг-заводом, - старались ему втолковать друзья, раньше него поняв причину остановки.

- Эх, Саныч, испортил ты рыбалку, утреннюю зорьку не захватили. – трогаясь, с сожалением произнес Иван.