История подлинная и даже имена вопреки традиции не изменены. Потом поймете, почему.

 

Я познакомился с Юрием году так в 95-96м, при не самых веселых обстоятельствах - в урологическом отделении одной московской больницы. Несмотря на довольно сильные боли и предстоящую операцию, он находился в радостно-возбужденном состоянии и всем встречным-поперечным пересказывал свою историю. Я в тот момент был прикован к койке и вынужденно выслушал ее раз 8 самое меньшее.

 

За сорок с лишним лет до нашего знакомства Юра, тогда четырнадцатилетний ленинградский школьник, катался на лыжах с крутой горы и со всего маху налетел на торчавший из земли металлический штырь. Остался жив, но мочевой пузырь, по-научному уретру, расколотил вдребезги. Из-за тяжести травмы он попал не в обычную больницу, а в клинику при каком-то научном институте, чуть ли не при Академии меднаук. Академики почесали бороды и вынесли вердикт: остаток лет Юре предстояло доживать в виде резинового ежика, с дырочкой в правом боку, выведенной в нее трубкой и резиновым мешком-мочесборником. Можно представить, что это означало для 14-летнего пацана. Полное крушение надежд и планов, хуже смерти.

 

На Юрино счастье, один молодой доктор выдвинул безумную идею: сделать ему искусственный мочевой пузырь из входившего тогда в моду, но почти не применявшегося в медицинских целях пластика. По тем временам это был не просто смелый эксперимент, а запредельная дерзость, сравнимая с полетом на Луну в 20-е годы. Тем не менее план был принят, продуман до мелочей, доктор оказался блестящим хирургом, и к осени Юра выписался из клиники здоровым человеком.

 

Через несколько месяцев вернулся из плавания Юрин отец, моряк. Он тут же заявил, что доктора необходимо отблагодарить: написать в газету или хотя бы подарить бутылку коньяка, а лучше и то и другое. Но тут выяснилось, что Юра не помнит ни имени, ни фамилии доктора. Смешная такая фамилия из трех букв. Шир? Моз? Бут? В общем, что-то вроде этого. Ладно, сказал отец, в лицо-то ты его помнишь? Поехали в клинику.

 

В клинике Юра испытал настоящее потрясение. В отделении не оказалось ни одного знакомого лица, вместо ставших родными академиков и докторов мелькали какие-то чужие рожи, в основном женские. Юра набрался храбрости и обратился к одной тетке:

- Не знаете, тут такой молодой доктор был? В очках, кучерявенький?

- Хватился! - ответила тетка. - Погнали всех кучерявеньких поганой метлой. Вредители они. Товарища Сталина отравить хотели.

 

Последующие сорок лет Юрий прожил крайне напряженной жизнью. Работал на всесоюзных стройках. Спал на снегу. Проваливался с машиной под лед. Пил горючие смеси самого невероятного состава. Заимел двух сыновей от законной жены и неизвестно сколько по городам и весям. И никогда пластиковая уретра его не подводила, работала лучше натуральной.

 

Но ничто под луной не вечно. Что-то там стало разлагаться и зарастать. Начались боли, каждый поход в туалет превратился в пытку. Юрий к тому времени оброс достаточным количеством денег и связей, чтобы обеспечить себе попадание практически к любому специалисту. Но то ли ему не везло, то ли случай был действительно сложный. Оперировать никто не брался. Вновь предложили дырочку с трубочкой до конца дней, а в качестве временной меры - веселенькую процедуру под названием бужирование. Я эту радость пережил один раз и до сих пор вспоминаю с содроганием. А Юрий прошел через нее раз 10, со все сокращающимися интервалами. Когда частота бужирования дошла до двух раз в месяц, начались психические проблемы. Точнее говоря, один бзик.

 

Он вбил себе в голову, что единственный, кто может его спасти - тот молодой доктор из детства с забытой фамилией. Прекрасно осознавал, что скорее всего тот давно умер или вышел на пенсию, а если и нет, то найти его невозможно, но ничего с собой поделать не мог. Обратился даже к известному психологу-гипнотизеру в надежде, что под гипнозом сумеет вспомнить фамилию доктора. Не впомнил, но возникло стойкое ощущение, что фамилия - вот она, рядом, только руку протяни. До умопомрачения перебирал трехбуквенные слова, но заколдованная фамилия все время ускользала.

 

Однажды утром Юрий отмокал в ванне (горячая вода притупляет боль), а его старший сын, турист-любитель, собирался в очередной поход. И между делом спросил:

- Пап, ты не видел мой кан?

- Что-что?

- Ну кан, котелок такой плоский.

И тут Юрий сильно удивил домашних, в точности повторив подвиг Архимеда. Он выскочил из ванны и стал телешом носиться по комнатам, оставляя всюду лужи и крича:

- Кан! Кан! Ну конечно, Кан!

- Что - кан? - спосили домашние.

- Фамилия доктора Кан! Как это я раньше не вспомнил?

 

Всемогущего Интернета тогда еще не было, но справочная система в Минздраве существовала. Через несколько дней действительно нашелся доктор Кан, профессор-уролог, правда, в Москве, а не в Питере. Нашлись и люди, устроившие Юрию консультацию у профессора.

 

При первом же взгляде на доктора стало ясно, что доктор не тот: выше, шире в плечах, а главное - очень уж молод, заметно моложе самого Юрия. Но что-то знакомое в чертах имелось. В разговоре мгновенно выянилось, что настоящий спаситель Юрия, Дмитрий Вавилович Кан, благополучно пережил товарища Сталина, вернулся к медицинской практике и занимался ею много лет, но до середины 90-х все же не дожил, умер за несколько лет до этого. А человек, стоящий сейчас перед Юрием, - его сын, унаследовавший профессию отца, Яков Дмитриевич Кан.

 

Дальше хеппи-энд. Юрин бзик сделал ему поблажку, позволив за неимением отца довериться сыну. Кан-младший оказался достойным преемником Кана-старшего, операция прошла успешно, призрак резинового ежика отступил лет на двадцать по крайней мере. И самое главное. Кан-младший оперировал не только Юрия, но и меня, очень удачно и очень вовремя. Фактически он спас мне жизнь, едва не загубленную предыдущими горе-лекарями. Я давно не живу в Москве, связей с ним не имел. Сейчас порыскал по Интернету - жив-здоров Яков Дмитриевич, по-прежнему лечит и учит. Пусть этот рассказ послужит ему благодарностью и приветом.