Мистер Грей шёл тихо, пытаясь не оглядываться на ночные шорохи и наглую луну над крышами домов. Шаги гулко отдавались в коридорах пустых улиц неизвестного города, города без названия. Этого города могло бы никогда и не быть, если бы мы не захотели воссоздать его чарующую пустоту. Кирпичи вне времени не тускнели, а крыши не знали вкус дождя и были покрашены в зелёный, защитный цвет. От кого хотел защититься этот город? Чего боится этот каменный мешок, в котором очень легко спрятаться и потеряться? И что забыл в этой глуши человек? Мистер Грей – личность, которая никогда не забывала своего имени. Ночь преследовала его по пятам, она шагала в ногу с ним, отбивая грустную мелодию на булыжной мостовой. Грей остановился и посмотрел вверх, он хотел понять тайну этого места, хотел узнать название этого забытого города. Города, который напрашивался на комплимент. Тихого и прекрасного города неопределённости. Как он здесь очутился? И почему на улицах так тихо? Куда подевались люди? И что он делает здесь, в этой обители пустоты? Родной город в ночной мгле казался удивительно чужим. Грей смотрел по сторонам и потом на свои руки и пытался отыскать знакомые черты – он не находил их. Он не знал, как очутился на этой улице, всё расплывалось перед глазами. Память играла с ним злые шутки. Он не помнил, что было час назад, зато прекрасно помнил свою молодость. Он помнил только свершившиеся факты. Грей знал, что внезапно город опустел, или это он покинул привычный для него мир. Может быть, он находится по ту сторону, в смежном сумраке, который всегда манил его. Он помнил ещё одно: оранжерея погибла. Все его редкие растения, которые он собирал долгие годы, вымерли. Только вот когда и как? Множество загадок на пустынной улице. Множество вопросов…, но он думал, что скоро он получит ответы. Чужой голос вёл его к ним, отдаваясь в ушах приятной мелодией…

Он остановился возле канализационного люка. Отодвинул его и заглянул в тёмную пустоту, нащупал ногой лестницу и полез вниз. Крысы километровой длинны, с зубами, разгрызающими сталь, могли обрадовать только утренние газеты, ищущие дешёвых сенсаций. Грей верил в свои силы, животные не могли причинить ему вред. Его могла обрадовать лишь встреча, которая предстояла ему там, внизу. В обществе мышиного короля и щелкунчика, феи и тыквенной кареты: на распутье детских сказок, придуманных строгим немцем и обаятельным французом. Он спускался медленно, осторожно ступая на ржавые ступеньки. Видно было, что этой лестницей не пользовались уже очень давно. Несколько тысячелетий, а может и больше. Сколько же стоит здесь, в этой неопределённой дали этот забытый город без названия, в котором нашли пристанище капитаны песка и все, кто был приятен им. Грей спрыгнул на каменный пол. Рядом капнула вода, и он почему-то вспомнил речку возле своего дома, чужие стихи и название самой нелюбимой книги из школьной программы. Почему именно эти вещи? И почему сейчас? Здесь?

Грей шёл к месту встречи. Он точно не знал где оно, у него не было карты этих туннелей, но голос вёл его вперёд. Шёл он практически на ощупь, потому как света в этом лабиринте была очень мало. Но он чувствовал, что идёт правильно, перед ним словно горела огненная стрела, указывающая путь заблудшим душам. Он сделал несколько поворотов, прислушиваясь к водным каплям: они выстукивали на полу что-то из Вагнера, но из-за неровности пола чересчур фальшивили, и было сложно угадать точно название пьесы. Плесень под потолком тоже немного светилась, создавая иллюзию защищённости. Грей шёл, не оборачиваясь на звук своих шагов, сквозь мягкий запах забытого туннеля, к цели, которая ещё не оформилась в его мозгу полностью, а лишь мозаикой, по кусочкам собиралась в футуристичную картину, будоражащую его внутренний мир. Туннель сузился и ему пришлось пригнуться, собрать в кулак всю свою гордость и испачкать дорогой костюм. Мистер Грей любил красивые вещи и утончённые книги. Они придавали уверенности в себе и воспитывали хороший вкус. Плесень весело перепрыгнула с потолка на его плащ и засветилась там особенным радостным цветом маленькой победы. Мистер Грей брезгливо стряхнул её на пол и поморщился: ограниченное пространство всегда вызывало в нём противоречивые чувства.

Он шёл вперёд, вслед за усиливающимся голосом, не обращая внимания на шёпот за спиной. Там позади него, в тёмной глуши туннелей переговаривались ветры и маленькие бактерии, которые не могли выжить на поверхности. Для них необходимо было наличие плесени, грязи и благовонных испарений, схожих по описанию с сандаловым запахом. Грязь последнее время пахла так неожиданно, что в столице появились магазины, торгующие ароматной грязью, причём всё было натуральное, и клиент мог выбрать грязь, подходившую под цвет его костюма. Особенно пользовались популярностью грязи с запахом яблок и озона, мягкие комки размазывали над глазами, что повергало в шок старшее население и безумно веселило изголодавшуюся по модерну молодёжь, которая безумно хваталась за каждую новую креативную выдумку. Причём всё это не зависело от того: хорошая это была идея или нет. Цены на грязь постоянно росли и к концу месяца обещали достигнуть астрономических пределов…

Несколько лет назад Грей уже пытался спуститься в эту россыпь лабиринтов, его тогда тоже пытался позвать голос. Но тогда были ещё аспекты его жизни, которые заставили его повременить с решением. Тогда он ещё гордо ходил по поверхности, и ему не было нужды искать в подземном царстве новых ощущений и противоположных горизонтов. Всё это было у него там. На маленьком портрете в углу комнаты и на старой заплёванной пластинке Бетховена. У него была огромная библиотека и цветочный магазинчик, который успешно цвёл. Но потом что-то сломалось в кажущемся благополучии, рухнул его маленький мир и тот огромный, за окном его оранжереи, слился с огромной серой массой подземных туннелей и слухов, которые уничтожили цветущий город, которые заставили его прийти сюда. Спустится вниз, в самое чрево неизвестного города, лишённого имени и смерти, беспощадного места, в котором перестали расти цветы.

Город всегда пытался давить на людей. Он наваливался своей огромной массой и гроздью ответственностей, за которыми следовали ещё несколько гроздей привыкания. Он лился бесконечными названиями улиц и множеством неизвестных памятников и настенных табличек, бесчисленными людскими лицами и знакомыми причёсками. Город пытался подчинить людей себе. Но сейчас он просто вымер, перестали ездить машины и велосипеды, утром не слышно колокольных звонов и криков возле подъезда. Не слышно ничего. Воздух перестал навевать прохладу, а луна слишком обнаглела и начала светить даже утром. Когда-то это уже было с ним. Мистер Грей мучительно пытался вспомнить этот момент. Миг, когда он перестал жить со всеми и вообще перестал жить, мимолётная слава одного полководца, театр одного актёра, порядочность и вера истинного мига прозрения в жизни. Тогда он пытался вернуться, туда, откуда не хочется уходить. Тогда он вернулся. Но сейчас, в этом тёмном туннеле тяга к познанию нового убедила его, что он был не прав в своём выборе. Темнота всё расставляла по своим местам, а размер туннелей, заставлял побыстрее избавляться от вредных привычек.

Грей вышел на открытый участок. Там одиноко светил фонарь, тускло–тускло, словно побывавший в сотне передряг Александрийский маяк. Тени отплясывали на стенах первобытные танцы: если присмотреться к ним получше, то можно было заметить даже тотемные столбы и сидящих вокруг старейшин. Голос затих. Он встал с подветренной стороны и глянул за свет фонаря. Там, в самом углу, в темноте стояла тёмная фигура, завёрнутая в страшную хламиду. Фигура не двигалась и никак не реагировала на его присутствие, но Грей знал, что это он, его тёмный оппонент, который позвал его сюда, в эту серую глубину подземных глубин. Глубоко-глубоко в сердце отчаянного города, который внезапно опустел и вымер. Города, в котором неопределённость стала приставкой к стёршемуся за время названию. Он посмотрел на фигуру и помахал ей рукой, призывая тени к действию, заставляя тотемные столбы покачиваться в такт его движениям. Хламида вздрогнула и выцвела, превратилась в белоснежное, как забытый иней на пороге старой усадьбы, покрывало. Грей улыбнулся – фокусы всегда вызывали улыбку на его лице. Фокусы заставляли его вспомнить потерянную молодость и утреннюю морось порта, где он провёл лучшие годы своей жизни. Ради развлечения они с друзьями доставали со дна разные предметы, иногда это приносило им прибыль. Туристы были щедры в таких делах. Потом были долгие плавания, качка и походка вразвалочку, которая осталась навсегда. Были дальние страны, воспоминания и непреодолимая тяга к чужим просторам, тяга к камбузу и новой стряпне. Тяга к приключениям. Оранжерея – главное, что теперь напоминало ему о старой жизни. Там росли растения из всех стран, где он побывал. Правда, теперь, когда в городе поселилось это нечто, что превратило город в пустую, безжизненную каменную груду, Грею пришлось попрощаться и с эти воспоминанием. Оранжерея погибла. В городе больше нельзя было найти свежих цветов…

Свет отчаянно замигал, словно сигнализируя о приближающей опасности: крыса выбежала из туннеля и встала между ними, как приглашённый секундант на межпланетной дуэли. Крыса была большая, около метра в длину. Она мягко посмотрела на Грея своими чёрными бусинками и провела хвостом по грязному полу. Грей ответил ей спокойствием и неподвижностью, он дал бы ей кусочек сыра, но он не захватил его с собой. Он не думал, что ему придётся подкармливать здесь местное население. Крыса повернулась в сторону фигуры и поклонилась, легко и непринужденно, словно делала это не раз. Грей моргнул несколько раз, отгоняя это наваждение, но какое-то чувство тайны и сладкий привкус во рту остался. Такой привкус оставался у него, когда он ел домашний пирог, который обильно снабдили сахаром и корицей. Пирог таял во рту, и всегда хотелось съесть ещё кусочек, даже когда живот разрывался на части, а в глазах появлялось ощущение мгновенного простора. Животное ещё немного постояло на месте, а потом, с видом исполненного долга двинулась в сторону Грея. Колени сжала холодная рука страха, но он не вышел из своего образа. Крыса прошла мимо, даже не посмотрев в его сторону. Грей вздохнул немного громче, чем хотел. Фигура в углу довольно улыбнулась или это только был отблеск мигавшего фонаря?

- Я пришёл, Грей сказал это на выдохе. Он так не нервничал с тех пор, как первый раз дозвонился на местную радиостанцию.

- Это хорошо, фигура говорила глухо, почти неслышно.

- Почему? – Грей хотел задать вопрос по-другому, но получилось именно так.

- Это не конкретный вопрос, белое покрывало всколыхнулось и немного придвинулось к свету. – Почему, что?

- Что случилось наверху? Это ведь не тот город, в котором я жил. Я не знаю этого места. Я забыл все названия, Грей посмотрел на фигуру, И почему завяли цветы? Почему нет людей? И почему я помню только фрагменты, факты, отдельные эпизоды и не помню всё в целом?

- На верху всё по-старому… голос звучал зловеще, – это место всегда было таким. Все города одинаковы, к чему различать их по названиям. Цветы. Люди. Одинаково, что они есть, что нет…

- Кому одинаково? Как это может быть одинаково? – Грей в ужасе посмотрел на белое покрывало.

- Мне одинаково! – фигура грустно засмеялась, а фонарь замигал ещё чаще, словно аплодируя этой грубой шутке. Знаешь историю двух альпинистов? Историю вечной дружбы одной упряжки? – фигура вышла на свет. Грей увидел корону и маску Януса. Перед ним был король Серой глубины.

- Нет, я не знаю этой истории. Да и ты, Грей замялся, я думал ты существуешь лишь в старых сказках.

- В сказках? Они тоже пишутся на основе каких-то наблюдений, король повернулся своей улыбающейся стороной. – Давно я не разговаривал, он тихо вздохнул. – Давно не было повода что-то изменить или хотя бы попытаться. Меня всегда устраивало то, что было у меня. Меня устраивали мои владения и ночные прогулки с лунными послами. Меня устраивала моя роль…

- А что теперь?

- Теперь? – король снова повернулся грустный лицом к Грею, у меня перестали цвести мои чёрные тюльпаны. Взяли и завяли, в один миг. Меня перестали посещать лунные послы, да и слышишь, капли фальшивят, играют Вагнера и фальшивят…

- А зачем тебе нужен я? – Грей непонимающе смотрел на короля.

- Мне нужна твоя помощь, один я не справлюсь…

- Но почему именно я?

- На этот вопрос ты должен ответить сам, король снова улыбался.

- Ладно, мистер Грей вытер потные руки о свои дорогие брюки, давай свою историю…

 

история двух альпинистов

Они всегда ходили вдвоём. Ещё со школы они были вместе. Ходили вместе на одни и те же вечеринки, вместе записывались в секцию альпинизма и вместе покоряли вершины. А потом они вместе влюбились. В одну и ту же девушку. Один был готов отдать всё за тень её любви, а другой за её светлую сторону. Никто не хотел сдаваться, да и девушка, кажется, долго не могла выбрать между ними. Легче было бросить обоих. А они соперничали, бузили, добивались её любви, словно оголтелые первоклассники и не хотели ни в чём друг другу уступать. Это было конечно всё на дружеском уровне, каждый говорил, что всё зависит от неё, и ради друга он будет готов пойти на такую жертву. Да и стоит ли рушить многолетнюю дружбу ради женщины? Вот так они и жили, пока она, наконец, не выбрала. Один женился на ней, а другой стал другом семьи. Но от этого статуса любовь не угасла, а стала ещё сильнее. Запретный плод сладок, и как-то раз жена первого дала слабинку. Дружба их начала пошатываться, хотя первый, вроде бы, и не догадывался о развивающийся перспективе. Дружба на словах всегда крепкая…

Они хорошо вместе жили. Были радости и горести. И даже друг семьи завёл себе подружку. Только реже становились их экстремальные походы, их вечерние посиделки вдвоём. Они перестали называть друг друга по детским прозвищам, перешли на официозные имена. А в принципе, всё оставалось по-старому, они были всё такими же хорошими друзьями. Однажды они пошли в поход, жена первого ждала ребенка, и друзья решили немного отдохнуть без женского общества, сбросив свои обязанности на родителей. Первые часы подъёма были великолепными и безоблачными, но отсутствие практики давало себя знать. А потом, второй сорвался…

Они висели на высоте, один пытался подтянуть к себе другого, а другой пытался зацепится хотя бы за что-нибудь, чтобы попытаться выжить. Крепления сверху начало сдавать, и нужно было решать что-то в считанные секунды.

- Режь, крикнул второй! Режь немедленно, а то вместе полетим…

- Вместе, так вместе, крикнул первый. В нём говорили отголоски дружбы.

- Режь, сволочь, тебе ребёнка воспитывать, моего ребёнка…

Первый посмотрел вниз и по глазам второго понял, что тот говорит правду. Он достал нож и перерезал верёвку. Свою верёвку. Они упали вместе...

А жена прекрасно пережила кончину мужа и друга семьи. Вышла замуж во второй раз и ездит на воды каждый год.

Вот такая история.

 

Тишина поглотила минуту их времени. Они стояли в тишине и слушали капли воды, которые снова и снова разучивали одну и ту же пьесу. Истории заставляют нас задуматься, дружба заставляет нас проявлять какие-то принципы и порывы. Мистер Грей вздохнул и посмотрел на короля. Тот стоял в своём белом покрывале и выглядел независимо и модно.

- Можно мне, Грей пытался выбрать нужные слова, я тоже хочу рассказать историю…

- Будет интересно, маска улыбалась, послушать тебя…

 

король серой глубины

Пласты времени давят друг на друга и образуют секунды. В этих сложных условиях живёт бессонница, которая блуждает по бездонным колодцам и канализационным люкам. Она мечется в каламбуре и лабиринте перипетий. Серость и маленькие кусочки плесени тоже живут там и разговаривают с крысами. Над всем этим безмолвием стоит человек, или не совсем человек…Так скажем существо, которое повелевает временем и пытается выбрать собственное мнение среди вечности. Мягкий Князь Света в серой глубине наших жизней. Он помнит по именам всех своих жертв и фамилии известных людей. Он нашёл корону и маску, за которой спрятал своё лицо, он выучил мифологию и психологию, чтобы производить впечатление. Он прочитал много книг, заучил по нотам скрипичные концерты и нотные листы. Он даже пытался писать стихи, но они терялись в серости вечной ночи. Печаль и чёрные тюльпаны были его единственными друзьями. Он любил их, дружил с ними, а они бы не выжили бы без него. В этой серой глубине, в которой он был хозяином. Но однажды ему захотелось чего-то нового: крысы, которые не подчинялись никому, признали его своим хозяином. Они кормились с его руки. Они двигали бусинки глаз в такт Вагнеру и тоже мечтали о светлом дне. Они ухаживали за его цветами и приносили ему самые лакомые кусочки со своего стола. Однажды они притащили к нему огромную деревянную фигуру с огромными зубами, она была предназначена для колки орехов. Король приказал отнести её обратно. В нём ещё оставалось что-то от ребёнка. Он верил, что сказки сбываются…

Король поливал цветы каждый день и вскоре лабиринт превратился в цветущий сад. Мир улыбался ему, крысы размножались в любви, музыка звучала романтично, а солнце иногда даже заглядывало в открытые люки и дырки для стока воды. Плесень раскрашивалась в разные цвета в отличие от времени года, а люди наверху жили и потихоньку забывали о повелителе вечности. Они пытались жить по-своему, они научились разжигать огонь и греться, они познакомились друг с другом и стали счастливыми. Они придумали яды и новые виды растений. Они строили высотные дома и города, называли их звучными именами. Они перестали уважать время, и время убежало вниз, к своему повелителю. Оно просто перестало успевать за ними, за мрачными ростками чёрных тюльпанов, которые тянулись к солнцу. За людьми – королю всегда нравилось это слово. Он иногда тоже считал себя человеком. Когда слушал музыку. В такие мгновения ему тоже хотелось творить…

И он остановил время. Он посадил его у себя возле трона, возле своей белой хламиды и заставил докладывать ему о своём местонахождении постоянно. Он запретил ему двигаться. И оно повиновалось ему. Время никогда не имело собственного мнения. Но через некоторое время умерли чёрные тюльпаны, потом крысы перестали размножаться. Они стали расти, и достигали огромных размеров. Они стали безжалостными и злыми. Капли стали фальшивить. А там, наверху всё остановилось. Память тоже. И люди забыли названия. Забыли, что им нужно делать. Забыли, что им нужно жить…

Король Серой глубины впервые почувствовал одиночество, но он не понял причины. И до сих пор, в пустоте, в тишине своего лабиринта он ищет ответ. А там, каждый превратился в автомат. Они живут для себя, поют для себя и творят для себя. Они не знают для чего они живут и они не знают что такое одиночество. Они не знают ничего. И они не хотят ничего знать. Они просто не помнят. Им не дают вспомнить о дружбе и любви…

Вот такая история.

 

Мистер Грей видел, как нервно заколыхалась простыня и маска потеряла лоск. Он понял, что попал в точку. Атмосфера никак не изменилась: фонарь мигал столь же прерывисто, а плесень тихо захватывала новые участки стены. Король подошёл к Грею очень близко, будто бы хотел испугать его. А потом он снял маску…

Лица, вереница лиц, эпох и судеб прошла перед взглядом Грея в один миг. Последним шедевром было его лицо и серые владения вечности.

- Ты прав, сказал король, растворяясь в густом тумане, который появился совершенно неожиданно.

Грей стоял долго ещё напротив мигающего фонаря и смотрел ему вслед. Ничего не менялось вокруг, тишина и пустота, серость и скупость вечного лабиринта. Холод вернул ему ощущение жизни, а плесень поразила красками свежей зелени. Время снова пошло, а фонарь перестал мигать, устав от этой суеты. А потом мистер Грей вспомнил названия…

 

- Вот такая история, сказал король серой глубины, погладив время по голове. – Это одна из моих любимых… он остановился, на миг. – Не считая, конечно, сказок Гофмана…