Раз - хлопает дверь. И - тишина. И - одиночество.

 

 

 

Старые часы плачут.

 

Старые, добрые, они постоянно пытаются остановить время. Остановить, помочь, оставить. Только бабушка не согласна - самоотверженно отпускает она время, бранит часы.

 

И беспощадные мгновения скачут, расталкивая друг друга. Наперегонки бегут минуты.

 

 

 

А вокруг - пусто. А вокруг - мертво. И лишь стук двери висит в воздухе.

 

 

 

А вчера что было?

 

Вчера были яркие леденцы, шумные аттракционы. Катенька ест мороженое. Катенька прости еще раз прокатиться. Катенька фотографируется с клоуном...

 

Нет! Еще раньше!

 

Катенька протягивает пухленькие ручки:

 

"Ба!"

 

 

 

Маленькая Катенька рассказывает по большому секрету о первой большой любви.

 

- Он такой красивый и хороший... только ты маме не говори!

 

- Не скажу, Катенька, не скажу!

 

 

 

"Катенька, смотри что дедушка Мороз под елочку положил!"

 

 

 

"С Днем Рождения, Катенька!"

 

 

 

"Не плачь, Катенька!"

 

 

 

"Катенька, не ушиблась?"

 

 

 

А до Катеньки?

 

До Катеньки была вечность.

 

Был сад с крупными зелеными яблоками. Вкусные, сочные, они падали на землю, переполненные жизнью настолько, что она вытекала соком через треснувшие бока.

 

Вкус лета, запах детства.

 

Были строгая мать и бойкая дочь.

 

Были добродушные соседи и ворчливые старушки у подъезда.

 

Был поезд, везущий к морю. Горячий чай в бодрых стаканах, веселые попутчики. Кажется, как-то была гитара. Что-то пели. Была еще синеокая проводница. полноватая, светлая, лучистая, она была тут и там. Она успокаивала ребенка, развлекала скучающих.

 

Где она теперь? В какую даль занесло ее? А может она сидит и плачет об Ирочке?

 

 

 

Было море.

 

Целомудренные купальники. Фотографы с надувными игрушками, продавцы с холодным мороженым и горячей кукурузой, дети, плещущиеся в воде. А вон там, дальше... негр! Точно, негр! Нет, правда, негр!

 

- Мама, смотри, негр!

 

- Тише, доченька! Он услышит и обидится!

 

 

 

А потом были дочерины женихи.

 

Первым был, кажется, Ушастый. Сережа? Леша? Не важно, сейчас он просто Ушастый. Веселый, худой, высокий, с оттопыренными ушами. Он пел под гитару и рассказывал анекдоты.

 

Куда же он пропал?

 

Вторым был, несомненно, Моряк. Не высокий - высоченный. Волосы короткие, светлые. Лицо... нет, невозможно вспомнить. Все время ходил в матроске. Тоже хороший был парень. Смелый.

 

Третьим... постойте-ка, а кто же был третьим? А четвертым? А пятым? Ладно, оставим это.

 

Они были.

 

 

 

А потом пришел Милиционер и забрал дочь к себе.

 

И появилась Катенька.

 

 

 

Всю не отданную любовь бабушка вручила ей. Вот она, жизнь! Вот он, смысл!

 

Было капризное игрушечное детство. Детство, полное леденцов, подарков, слез и улыбок.

 

И крупной клубники. Манная каша? Бог с вами! Катенька не любит манную кашу!

 

Катенька...

 

Слезы слезами, но детский счастливый смех!... сколько слез проливают, чтобы слышать его не однажды! Чтобы маленькая ручонка взяла старческую ладонь и сказала "бабушка". Чтобы можно было покупать леденцы и ругать за огрехи.

 

 

 

"Не убегай далеко, Катенька!"

 

 

 

"Хочешь клубники, Катенька?"

 

 

 

"Катенька, как день прошел?"

 

 

 

Сколько слез, мозолей на руках.

 

 

 

"Катенька, у тебя платье замаралось. Дай, я постираю."

 

 

 

Сколько лет, отданных безвозвратно детскому смеху.

 

Сколько скачущих мгновений и бегущих минут.

 

 

 

""Не зевайте, часы, Катенька опоздает в садик!"

 

 

 

"Поднимайся в школу, Катенька!"

 

 

 

"Катенька, в институт пора!"

 

 

 

Бабушка сидит в кресле. Без пледа, без спиц.

 

 

 

"Катенька, куда же ты?"

 

 

 

Губы дрожат, руки трясутся.

 

 

 

"Катенька, где же ты?"

 

 

 

Газета падает со стола на пол. Да только зачем поднимать?

 

 

 

"Катенька!"

 

 

 

А вокруг - пусто. А вокруг - мертво.

 

Стук двери висит в воздухе.

 

И - одиночество. И - тишина.