Знай одно: что завтра будешь старой. Пей вино, правь тройкой, пой у Яра, Синеокою цыганкой будь. Знай одно: никто тебе не пара – И бросайся каждому на грудь. М. Цветаева I Я узнаю в тебе себя. И краем глаза не смотря на то, что я – поэт, а ты – мещанка (спасибо, что не барышня-крестьянка), ты – это я. Тому есть основанья, которые не требуют суда. Ты – это я. Возьмем сие в названье пока еще безусого труда. Вот вам пример: мы оба любим Баха. Склоняем головы, шепча о нем, хотя не столько из почтенья, сколь из страха, что вдруг заголосит сейчас собака – твой бультерьер иль мой степенный дог, - и истина, шагнувши на порог, дамокловым мечом зависнет над башкой, и мы услышим: - Хм, хозяин мой подобного певца ни разу не слыхал! Могу поклясться в этом: я с ним живу без малого семь лет. - Моя, напротив, слышала. - И что же? - Сказала: "Скучно". Съела бутерброд. И поменяла Баха на Саруха- нова, заметившего: Это не любовь. Иль вот еще: когда глубокой ночью о наши души ноги трет печаль... (Три рифмы бьют челом: "мораль", "О. Даль", и "сталь", но ни одной не угодить куплету.) ...мы вспоминаем лучших из поэтов: - нас, как ни странно, выручает это – ты чтишь Цветаеву, я – самого себя. Цитируем, на потолок глядя: - Мой милый... траль-ля-ля-ля-ля... - Любимая-ая... а-я... А я?.. И тянем к небу страждущие руки. "Люблю тебя!" – как много в этом звуке. Бросаемся в объятья. Кто куда. С тобою – Он; со мной – Она. И я шепчу знакомое: О да – хранимы два памяти наследных херувима: Его зовут – Сергей, ее – Марина. Подробнее чуть позже, господа. II Я узнаю в тебе себя. Мы оба молоды, хотя, не очень грубо говоря, я чуть моложе. Ты – скорпион, а я – телец. Ты – сучья дочь, а я – подлец. Мы любим водку, наконец. СудЯ по рожам. Зачем нам кто-нибудь еще? Укроемся одним плащом. И твой последний грош пропьем, и мой в придачу. Сдадим бутылки в магазин, навяжем шапочек для зим, обманем сотню Буратин и купим дачу. Ты будешь – мать, а я – отец. Ты – поэтесса, я – купец. А ну-ка, загляни в ларец: тебе в подарок привез я ситцу и духов, и леденцовых петухов, напиток греческих богов и полушалок. Сынкам же нашим – сколько их? – дарую скакунов лихих: каурых, в яблоках, гнедых, - а дочке – пони. Мы станем жить да поживать: я буду банком управлять, а ты по радио болтать о "Тихом Доне". И так пойдут за днями дни. Мы вновь останемся одни. И наши отпрыски детьми обзаведутся. Мы сядем тихо на скамью, вспомянем молодость свою и так уснем, чтобы в раю с утра проснуться. Ты здесь не блядь, я не подлец. Я снова рак, а ты – стрелец. И будет сплав наших сердец угоден Богу. - Достанься мне, - попросишь ты. В ответ скажу: - Меня люби. Улыбкой нежной одари. И – в путь-дорогу! III Я узнаю в тебе себя – выводит вновь рука моя. И не беда, что я – торгаш, а ты – богиня. (Тут кто-то обалдеет, рот разиня, в который мы уже сто лет плюем!) Ты – это я. С одним, видать, врачом связали наши мамы наши роды. Да будет так! Воистину! Аминь! Не будем больше про богинь: И без того достаточно работы. Расскажем о другом. Еще вчера мы представлялись школьными друзьями. (История полна учителями, с которыми, коль умножать на два, нас единят – о ужас! – двадцать зим и вёсен... Ну ладно! Лето исключим, зато прибавим осень.) Мы видели друг в друге эталон того, что называется – распутством. Я больше пьянствовал. Ты способом иным влекла к себе всеобщую хулу (иль похвалу – тут грани очень тонки). Бывало, что немели перепонки в ушах и глохли языки. Высок регистр общественного слова! А утром, изнывая от озноба, прогн..........................ав гостей, мы пили алкоголь. На жизнь свою брос.....а.......ли взгляд суровый и постригали смысл ее под ноль. Рожденные в ночи тугие стоны наивный разум рвали на куски. Мы думали, что бережем иконы, что копим обереги от тоски. Казалось также, будет утешеньем количество по нам п / р – о / ш – е - дших губ, что доведем до белого коленья любого, кто коснется медных труб, кто скажет: "О царица преблагая! Тобой пленен! Скорей пойдем в постель!" "Прекрасный принц! На шубу не хватает, b) туфли, c) колготки, d) "Шанель". Мы ошибались. Уходили годы. Нам изменяли. Предавали мы. Не отыскали счастья у свободы И не нашли покоя у любви. Ты – это я. "Но я опять не с Вами". - "Мне нравится, что Вы больны не мной". Ты не одна: ты рядом со стихами моими. Я лежу с другой. Зовут ее... Все правильно – Марина. Ты – это я. Что зеркалу пенять? В одном лишь разница – ты все-таки любима, а мне еще искать, искать, искать... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
