Ей была присуща некая светосность. Невидимый глазу, этот свет воспринимается лишь на уровне того, что принято называть душой.

Лучики доброжелательности, участия и сочувствия, брызги радости – вот что исходило от нее во внешний мир.

 

А внутри были: физически трудно выносимая боль, страх и отчаяние в предчувствии скорой встречи с «сохатой». Но были и непомерная жажда полноценной жизни, огромная воля в достижении цели и категоричное отрицание одиночества и собственной неполноценности…

 

Таня Качанова родилась 17 мая 1969 года. Именно в этот день несколько столетий назад появился на земле великий святой человек – Сергий Радонежский. Не из этого ли совпадения черпала Таня свои силы?

 

С рождения одолел девочку недуг – порог сердца. Врачи советовали поберечься, чтобы хоть лет до сорока протянулась ниточка жизни. Авось как-нибудь…

 

В детстве заболевание чувствовалось не так сильно. Таня, как и другие, закончила среднюю школу и поступила в педагогическое училище. Всю присущую ей доброту она хотела отдать детишкам. Но там, в педучилище, на занятиях физкультуры поняла, что ущербна в плане здоровья… И… не потеряла веру в свою способность сопротивляться трудностям жизни.

 

Мама Тани рассказывает: «Зная о болезни дочери, мы догадывались, как трудно приходиться ей в жизни, но сама она никогда не приносила жалоб домой. Я удивляюсь, как она смогла жить так, чтоб везде и всюду успевать, все испытать, что хотелось. Я бы со своей бедой замкнулась в четырех стенах… А ее невозможно было удержать».

Человеку свойственно задумываться о смысле жизни. Каждый однажды решает, для чего он пришел на землю. Таня тоже определила свою миссию.

 

Кому-то жизнь для наслажденья,

Кому-то подвиг – путь земной.

А мне одно лишь утешенье:

Кому-то нужной быть порой.

Пусть ты не мастер и не гений –

Добра талант не потуши!

Пусть малость добрую ты сделал,

Но след оставил - часть души…

 

Из дневниковой записи от 15 мая 1990 года: «Итак, послезавтра мне стукнет двадцать один год. Страшно. Недавно вычитала в «Справочнике фельдшера», что с моим диагнозом живут до 25 – 30 лет. Значит, мне осталось 4 – 9 лет. Не спорю, возможно, проживу дольше, но пока надо настраиваться на минимум. Страшен не факт смерти. Страшно, что не успею испытать просто человеческого счастья и не успею оставить след на земле…».

 

Считая годы до смерти, не спряталась Таня под панцирем обиды на судьбу, не закрыла душу. Наоборот – стала отзывчивой к чужому горю. Не могла пройти мимо человеческого страдания. Потому и пришла семнадцатилетней девочкой в клуб «Долг» - в надежде помочь семьям погибших ребят. Пришла и всей душой отдалась делу ребят – воинов-«афганцев». Она дышала их воздухом, жила их заботами… И даже родители ребят считают: «Если бы Таню лишили возможности общаться с нами, ее лишили бы нескольких лет жизни».

 

Сама писала в дневнике: «Другим меня не понять. У кого-то там погиб или служил близкий человек. А кому-то все «до лампочки», их это не коснулось… А меня коснулось? Вроде нет. А все-таки: Да! Да! Да! Там ребята моего поколения. Они мне роднее родного брата…». Таня скрывала, что в клуб ее привели и личные мотивы. Ведь она знала, что стоит за словами: «Ждать с войны». Еще девчонкой переписывалась Таня с воином, призванным служить в «ограниченный контингент»… Ему посвятила стихи:

 

Называют фанаткой девчонки,

А ребята не понимают:

«Вот опять: то в музей, то на стройку

И опять об Афгане читает…».

Я стараюсь забыть об этом,

Говорю, мол, случайно в клубе,

Одиночество спрячу за делом,

Все ж работа, общение, люди…

Но ведь было - и это не спрятать:

Год, что письма ждала ежедневно.

Губы грызла, чтобы не плакать,

Получая раз в месяц конверты…

 

Можно представить, как тяжело переживала Татьяна раскол среди членов военно-патриотического клуба «Долг». Мужчины не смогли поладить между собой. Ей трудно было понять в чем суть конфликта. Возможно, в разделе власти. Возможно, в непомерных амбициях. Возможно, в психологической несовместимости. Но, факт: «Долг» распался на две части. Рушился окружавший Таню мир. Дневниковым записям (бумаге) она и доверила самое сокровенное: «Клуб… Он меня очень волнует. Так и хочется крикнуть: «Ребята, хватит грызни! Что вы со мной делаете? Вы же рвете меня на части. Я люблю вас всех… Это все равно, что выбирать мать или отца при разводе… Ведь «Долг» дал мне уже два с половиной года жизни, а в новую структуру – ACBA - ушли ребята из этого же «Долга…». Кажется я подхожу к самоубийству!»

 

Да, эта рана кровоточит до сих пор, уже несколько лет, у тех, кто являелся свидетелями драмы – раскола клуба… Дома у Таниных родителей хранятся альбомы, трепетно собранные ее руками. В них – все, связанное с «афганцами». И ее стихи:

 

Девять стендов гробов…Фотография, свечка,

И живые цветы здесь алеют всегда.

И со снимков – глаза, молодые навечно,

Без укора, но с грустью вопросом глядят.

Я стою и безмолвно кричу им: «Простите,

Что навек молодыми остались глаза…»

И подружкам-девчонкам шепчу : «Посмотрите,

Это ж наши друзья, может наша судьба!»

Словно тень от войны, над головою – масксетка.

Как укор, на песке детский танк и солдат.

На груди у парнишек военная метка.

Автомат и гитара, да три штуки гранат.

Ты приди, поклонись, принеси им цветы:

Может, был там твой брат, друг, а может, - сам ты?

 

В Архангельском краеведческом музее есть книга отзывов. Пролистав ее, вы найдете благодарственные надписи в адрес Тани Качановой. От военнослужащих, курсантов, школьников… Целое лето проработала Таня экскурсоводом на экспозиции «Эта боль не утихает…», которую и собрали не без ее помощи.

 

Но этим помощь Татьяны клубу не ограничивалась. Нина Африкановна Комисарова, мать погибшего Александра Комисарова, говорит: «Мы – первые подшефные у нее были. Ходила к нам почти каждый день. Сыновьям младшим помогала в учебе. Как сестра им была, а мне – словно дочь. Я знала, как тяжело Таня болела. Помню, придет – губы синие, еле дышит, но всегда улыбается. Здоровому человеку жить хочется, а больному тем более. А жизнь-то у нее на одних страданиях… Но не сдавалась! Счастья хотела женского. И пусть говорят, что это глупо… Люди сейчас – не знаю, какие стали, а она была – как будто на ступень выше…»

 

Она всегда находила способ помочь людям. У кого с детьми нянчилась, кому (как Андрею и Марине Невенкиным) по дому помогала (ведь оба - незрячие). А когда строили «афганцы» свой дом, носила Таня «домовикам» пирожки к обеду. Ни одну дату не пропускала – будь то день смерти или день рождение кого-то у ребят. Всех мамочек по именам помнила и всегда поздравляла… А если печальный случался день, вместе с ними и плакала. Почему? Вот как сама написала:

 

Эта боль и моя ведь тоже. У меня ее не отнимут.

Я срослась с ней, как с собственной кожей,

Только с кожей ее и снимут.

 

Таня добилась от жизни всего, что дано здоровым женщинам. Она вышла замуж и мечтала испытать счастье материнства:

 

Солнышко мое ты красное.

Каре-Сине-Сероглазое!

Спокойное или кричащее,

Веселое или ворчащее,

Ты самое мое любимое,

Ты самое мое красивое,

Подарок ты судьбы моей,

Надежда, радость жизни всей!

 

Так писала она, лежа в 67-м роддоме города Москвы, в июне 1994 года.

Мечтала Татьяна обвенчаться в церкви и, приехав прошедшей весной в родной Архангельск, сообщала знакомым: «Всех вас осенью соберу, обязательно!»

 

И – собрала…

 

К ней на кладбище пришли все, кто до конца своей жизни будет помнить жизненный путь Тани Качановой, состоявший из преодоления и беззаветного служения людям.

 

Ах, зачем умирать молодым?

Им бы жить и любить,

Им бы деток растить…

Ах, зачем умирать молодым?

И хоть мирно у нас, но ребята под час

Погибают от пули шальной…

В век машин и наук, от врачей умных рук,

Ах, зачем умирать молодой?

 

Последний день минувшего лета оборвал биение большого сердца, выпустив наружу душу необъятных размеров. Душу, вмещавшую в себя столько любви к ближнему, что хрупкое тело не в силах было эту любовь в себе удержать. Ей было только 25…

 

А когда умирала Танюша, Нине Африкановне приснился сон: «Идет Таня в красном платье, волосы ее белокурые распущены, а в руках ребенка держит и говорит: «Мамочка Ниночка, я такая счастливая женщина, я такая счастливая мать».

 

Узнала мать Саши Комисарова, что похоронили Таню в красном, и подумала: «Осмысленно ушла она следом за своим ребенком…Неделю только после его рождения и смерти протянула…Где теперь ее душа? Я думаю – среди ангелов…!».

 

 

Татьяна Барандова,

опубликовано в №2 (10745) за 13 Января 1995 года в Архангельском областном еженедельнике "Северный комсомолец"