Я видел людей. Бородатых, седых и лысых. С мохнатыми звёздами на плечах и в гражданских пиджаках. И у тех и у других глубокие академические борозды ума над кустистыми бровями. И на тех и на других груз ответственности принятия важного решения. За каждым из них организации порой с такими страшными названиями, что меня беспокоила коленная дрожь, затрудняя мыслительный процесс.

Я был среди этих людей, и мы были умными.

Вернее, все другие, кроме меня, точно знали, что они умные. В себе я был не уверен. Хотя и старался, подражая адмиралам и академикам, сдвигал брови и вытягивал вперёд губы. Ещё, перед тем, как высказать вслух мысль я научился тянуть букву «э» и небрежно откидывать полу пиджака.

 

Так получилось, что рядовая командировка неожиданно обернулась для меня затянувшимся участием в решении государственных вопросов, которые должен был по статусу решать специалист нашей организации как минимум на две должности выше меня. В день моего приезда в одну из северных баз флота, на одной лодке случилась авария. Разгерметизация первого, активного контура. Министерство обороны со всей России собрало специалистов самого высокого уровня и ранга. От нашей организации не собирало. От нашей уже был. Я.

И они все там думали, что я тоже умный. И я соответствовал. Целый день. А вечером, созвонившись со своими мэтрами, узнавал у них, как соответствовать завтра.

 

Нам всем, умным до зарезу, очень нужно было попасть в аварийный реакторный отсек, но химики базы сказали твёрдое «нет». Все академики (и я тоже) спросили возмущённо: «почему?»

- Потому, - ответили химики, - Грязно там. Радиация. Будем неделю дезактивировать.

- Но..., - возмутились академики (и я тоже), но не успели - химики гордо ушли.

 

Сели за изучение вахтенного журнала той лодки. Этот журнал заполняется каждый день дежурным на любом корабле. В нём фиксируется всё: когда и какой механизм включили (выключили), кто, когда и с какой целью прибыл на корабль и т.д. Вот мы и стали его изучать для того, чтобы уяснить, как действовали моряки во время аварии. А уяснив, отписать в свои организации подробный отчёт об этом.

Все седые и умные (и я тоже) распределились в очередь - журнал то один, а нас много.

И тут я испугался. За моряков. Умные дядьки скрупулезно, слово в слово, букву в букву, переписывали себе на листочки из вахтенного журнала. А журнал этот я бы сказал, очень тонкая вещь. Личная, я бы добавил.

В него изо дня в день, годами, всё записывают до деталей , и никто посторонний, кроме своих, в него не заглянет. А пишется всё-всё, до самых-самых мелочей. Известна старая, мудрая морская поговорка: «Записал, но не сделал - халатность; сделал, но не записал - преступление!». И ни капли сарказма, между прочим!

Вот и пишут в журнал дежурные всё, что положено. А порой и то, что совсем не положено, развлекаются.

 

Я вспомнил журнал нашей лодки, на которой когда-то служил . А вспомнив, покраснел и ещё больше испугался за моряков этой лодки. Я то, стоя дежурным, вёл себя почти смиренно. Лишь пробовал разный наклон или почерк, вплоть до ленинского - хрен чего поймёшь. Ну ещё иногда развлекался не вполне уставными записями:

«7-30. Прибыл экипаж. И мичман Кузнецов тоже, у которого вчера был день рождения. Вот нахер он это сделал? Сказался бы больным. Теперь все тараканы мои - его каюта за переборкой. Сука, Лёха, с днём рождения».

Или вот ещё:

"Окончено осушение трюма второго отсека погружным насосом. Чтоб не заквакало, приказал сушить под ветошь. Проверил - сухо, как у монашки в причинном месте".

Вспоминаю и другие записи, уже не мои:

«02-00. На пирс прибыл начальник штаба. Снял верхнего вахтенного с дежурства за чтение книг порнографического содержания. Я не знаю, может, у него обычай такой - по ночам колобродить. И где я ему другого верхнего найду ночью? На лодку не спустился, к соседям пошёл. И на том спасибо».

Помню, стоял как-то дежурным наш штурман Игорёк. Верхний вахтенный доложил, а Игорь красиво записал в журнал: «На пирс прибыл вице-адмирал такой-то». Написал и выскочил наверх доложить и встретить начальника.

И только перед сдачей вахты Игорь заметил, что чуть ниже той его записи, кто-то, копируя его почерк, рассудительно добавил: «Да и хер с ним».

 

Другие не мудрили особенно с записями:

«01-00. Обошёл корабль. Проверил… Замечаний нет. Хотя… Я вот всё думаю, что же надо было такое сожрать, чтоб так обосраться в гальюне третьего? По отсеку не пройти - слезятся глаза. Завтра отомщу следующему дежурному».

 

Был у нас затейник, Сашка-минёр. Писал он много. Но что именно, порой, и сам потом разобрать не мог. Но дело не в этом.

За сутки на вахте дежурный много раз расписывается.

Так вот, Сашка всё время делал это по-разному. И не подписями, а рисунками, к которым имел тягу и умение с детства.

Рисунки его подписные всегда были приурочены к какому-нибудь празднику. Грядущему или прошедшему.

В районе восьмого марта он вместо подписи рисовал голую женщину с грудями разной величины. В канун 23 февраля - красивую торпеду, а у её основания - пару сверкающих, чуть волосатых ядер. На новогодние праздники, понятно, ёлочка с игрушками, под которой - пьяный дедушка. На день влюблённых тоже что-то рисовал. Не сердечко, конечно. Другую валентинку.

 

Я, как вспомнил всё это, да как увидел, как академики мои вчитываются, потея, в морские каракули, так и съёжился весь. Сижу, слушаю снаружи и внутри себя.

Ничего, вроде. Кажется, никто стыдливо не краснеет.

 

Перешёл журнал к дедушке одному, что рядом со мной сидел. Долго тот его вертел. Всё искал чего-то, запись какую-то важную. Никак ему не найти. Перелистнул на последнюю страницу.

И замер.

И на меня одним глазом скосил испуганно. Увидел, что я словил его испуг и тут же захлопнул, сделав вид, что всё, что ему было нужно, он уже нашёл. Передал журнал мне.

 

Я выписал по аварии. Моряки действовали чётко, грамотно и отважно.

Молодцы!

 

А на последней странице кто-то ручку расписывал. Всего лишь.

При выполнении такого простого и привычного действия, естественно, уходишь мыслью глубоко в подсознание.

Оно же, после пустых борозд и выдало, то, что в нём и находилось в тот момент у моряка.

А именно - троекратное повторение укороченного названия мужского полового органа.

 

Смех сквозь ужас...